Часть 1
22 ноября 2015 г. в 10:16
На самом деле, Юнги давно хотел бы выплыть из всего этого дерьма. Ему хотелось бы наслаждаться жизнью, а не постоянно видеть её изъяны. И в первую очередь ему бы хотелось перестать быть отвратительным человеком. Для Чимина. Вот только характер не переделаешь, как бы ты ни старался. Себя переделать — практически невыполнимая задача. «А очень бы хотелось», — думает Юнги, смотря, как счастливо Чимин болтает с Тэхёном, лучшим другом.
На самом деле, Юнги очень завидует своему парню. У того получается со всем справиться на раз-два, а он лишь трепыхается изо дня в день и просто скатывается ещё ниже. Хотя куда ещё ниже-то, он никак не может понять.
Чимин добрый и милый, он учится по любимой специальности, а Юнги кое-как закрывает сессию за сессией, находясь каждый раз на грани отчисления. Чимин подрабатывает в танцевальной студии и бежит на работу радостный, а Юнги едва плетётся в этот тухлый бар тереть столы и терпеть оскорбления — «чего это он так долго?». Юнги хочется взвыть, когда снова вечером просит младшего заткнуться, потому что у него и без того в ушах звон от ругательств, руки трясутся от желания кого-нибудь придушить, а в голове лишь одна мысль — сдержаться и не ляпнуть действительно что-то обидное. Он совсем не горит желанием обижать Чимина или говорить ему грубости, но за языком уследить ему бывает сложно. И пусть Пак любит его, Юнги уверен — тот долго так не протянет, и так уже больше трёх лет его терпит со всеми тараканами и закидонами.
Только вот всё это с каждым днём всё больше и больше давит на Юнги. Он вспоминает их знакомство, первые свидания и ту незабываемую радость и горько усмехается — куда всё это делось? Он стоит на балконе в одной футболке, хотя на улице далеко не июнь месяц, и курит одну за одной, стараясь успокоить нервы. Сегодня Чимин задерживается, и Юнги вполне готов ему это простить, они же взрослые люди. Правда, Мина всё не покидает чувство собственной никчёмности, что он не может соответствовать жизнерадостному и правильному Чимину. Ему становится обидно, что ничего не получается, как бы он ни старался, и всё выходит из рук вон плохо. Хоть младший его всегда подбадривает и хвалит, Юнги не чувствует удовлетворения от проделанной работы.
Ему вообще всё не нравится, начиная от собственной внешности и заканчивая сокровенными текстами предстоящих микстейпов. Он хочет всё переделать заново, чтобы вышло лучше и красивее, но когда берётся за дело, то понимает — лучше не выйдет, получится только хуже, потому что в голове перекати-поле и выжженная пустыня с засохшим кактусом. Он старается понять себя: что для него важно, что необходимо, что стоит на первом плане. Но получает лишь от своего сознания пощёчину — «ты ничего не стоишь, у тебя ничего не выйдет, ты слишком никчёмен». Это не объяснить и не понять просто так; да и если кому расскажешь, покрутят пальцем у виска, мол, брат, ты как-то слишком загоняешься. Да вот только Юнги и рад бы не загоняться, рад перестать терзать себя и в первую очередь Чимина, но ничего не выходит.
«А, может, расстаться?» — мелькает глупая мысль, когда он в очередной раз видит обиду в глазах младшего и его попытки разговорить, выведать все проблемы Юнги.
Юнги окидывает взглядом сопящего Чимина, когда тот стоит перед ним, скрестив руки и явно не желая куда-либо уходить, и думает только об одном: «Просто перестань лезть мне в душу, там слишком грязно и отвратительно для тебя, Чиминни».
Они ругаются громко и смачно, со взаимными оскорблениями и угрозами. Юнги встряхивает на ура, растрясая его эмоционально. Он кидает неосторожное «я ухожу» и как в тумане наблюдает за расширяющимися от удивления глазами Чимина. Младший что-то бормочет и топчется рядом, пока Юнги натягивает ветровку и обувает кеды. Он не берёт с собой ничего, кроме телефона и кошелька с парой купюр в нём. Он оставляет даже пластиковую карточку на тумбочке с небольшим заработком за неделю.
Юнги шатается по городу почти всю ночь, едва не напарывается на шумящую и явно пьяную компашку, но всё-таки умудряется избежать неприятностей. Он кое-как добирается до старого друга — Намджуна — и пьёт с ним до беспросветного похмелья на следующее утро. А когда Намджун выдаёт ему своё ёмкое мнение:
— Идиот ты, Мин Юнги…
То Юнги огрызается и шумно собирается, шипя:
— Тоже мне, друг, называется. Сам ты придурок, — бормочет Мин, кое-как завязывая кеды, потому что руки трясутся безбожно.
Он проводит ещё один день неизвестно где. Юнги старается не смотреть на почти разрядившийся телефон, потому что там с сотню пропущенных от Чимина. Благо, тот перестаёт названивать уже к утру второго дня. Он не появляется ни на работе, ни в колледже, чихая на всё с высокой колокольни, лишь бродит по улочкам города и думает. Много думает.
Чимин почти не спит все эти два дня и не понимает, как так вышло, что они настолько крупно поссорились. Ему не даёт покоя фраза Юнги, брошенная, видимо, в сердцах со злости. «Я ухожу», — он никак не может поверить, что с ними это случилось. Он никогда не думал, что они с Юнги могут расстаться когда-нибудь, поэтому теперь не находит себе места. Ему больно, поскольку он не заметил, что с Юнги что-то происходило в последнее время, а он не помог ему. Ему обидно за все те слова, что они наговорили друг другу, и теперь он, на самом деле, хотел бы извиниться, сказать, что так не думает. Да только к вечеру второго дня — «абонент недоступен или находится вне зоны действия».
Чимин не знает, что думать и куда идти искать Юнги. Он уже успел обзвонить всех знакомых, чтобы разузнать, где пропадает тот и всё ли хоть с ним в порядке. Правда, говорит, что у него позавчера ночью был Юнги, только Намджун, да и тот ругается на этого идиота и проклинает его, на чём свет стоит. Чимин чуть приподнимает уголки губ в сдерживаемой улыбке, понимая, что в этом весь Юнги. Натворит дел, а потом тщательно их расхлёбывает, пытаясь понять сам себя, потому что действует на эмоциях, словно отключая мозг.
Спустя три ночи и два дня Юнги стоит перед входной дверью их съёмной квартиры и смотрит в пол, разглядывая потрёпанный коврик с дурацкой надписью «welcome», как будто видит его впервые. Он размышляет, будет ли с его стороны тщедушием, бесхарактерностью и мягкотелостью вот так вот заявляться после всего на порог дома и просить прощения. Он поджимает губы и чувствует себя последним мудаком, который не достоин даже жизни, не то что любви и такого человека, как Чимин.
Но всё-таки он нажимает на дверной звонок и ждёт, молясь одновременно, чтобы дверь открылась побыстрее и не открывалась вовсе. Юнги кажется, будто эта минута длится целую вечность, прежде чем дверь распахивается и на пороге появляется испуганный Чимин. Они смотрят друг на друга ещё с минуту, оценивая и приглядываясь. Чимин уже думает, что старший пришёл за вещами, и готов расплакаться от несправедливости, потому что видит хмурое лицо Юнги.
— Я… — Юнги не знает, что сказать. Все слова, что он готовил, повторял про себя всё это время, чтобы не забыть, тут же испаряются из его головы, оставляя после себя в очередной раз пустоту. — Можно? — спрашивает он неуверенно и отводит взгляд в сторону.
Чимин не выдерживает такого напряжения и просто втаскивает Юнги в квартиру, тут же захлопывая дверь и кидаясь старшему на шею. Он пытается сдержать слёзы, но у него ничего не выходит, поэтому буквально через секунду плечо Юнги становится влажным. Мин не понимает, что происходит, и стоит, замерев со вскинутыми руками. Ему становится стыдно, что он снова становится причиной слёз и нервозности Чимина. Ему жаль, что он не может сделать его счастливым, как когда-то обещал. И это хуже всего.
— Прости, — тихо выдавливает Юнги, хоть и понимает, одного извинения здесь недостаточно.
Чимин отрывается от плеча старшего и смотрит ему в глаза, видя в них сожаление, грусть и разочарование, но тут же вытирает рукавом большой толстовки слёзы и готовится вытрясти из Мина всю дурь.
— Почему?! — не выдерживает Чимин. — Зачем? Зачем, скажи мне на милость, ты вот так пропадаешь?! Не делай так больше! — задушено всхлипывает он, вцепляясь пальцами в чужую футболку и заглядывая Юнги в глаза.
Юнги крепко обнимает своё персональное солнышко, прижимая к себе, и грустно вздыхает. Ему хотелось бы многое рассказать Паку, но он осознаёт — они слишком разные в этом смысле, чтобы понять друг друга. И остаётся лишь принимать друг друга такими, какие они есть.
— Прости. Я не хотел, — ещё раз повторяет Юнги, надеясь, что его поймут. Он задумчиво целует младшего в макушку, зарываясь носом в его волосы, прикрывает глаза и продолжает: — Я не обещаю, что со мной будет идеально, как я когда-то тебе говорил. Я не обещаю, что со мной будет легко и просто. Со мной будет сложнее и сложнее с каждым разом. Со мной будет по-разному. Но я обещаю, что никогда… Слышишь!.. Никогда тебя не разлюблю. И никогда не предам…
Чимин поднимает голову и снова всхлипывает; он согласен на любой расклад, если только Юнги будет так проще и лучше, и он рад, что старший от него не уходит. Ему этого достаточно. А всё остальное они преодолеют. Как-нибудь справятся. Ведь в жизни ничего не бывает так просто.