И не введи нас во искушение

      Утро было раннее, и у меня были все основания надеяться, что я никому не попадусь на глаза. Тем более что квартир на площадке только две, и если Коутейн не выйдет не вовремя, меня никто не встретит. Всё же у элитных домов есть масса преимуществ не только в плане роскоши. Когда я подошла к двери, мне пришлось не на шутку собраться с силами, чтобы надавить на кнопку звонка. Я готовилась звонить долго, но дверь открылась почти сразу.       – А, это ты, – без удивления и без дружелюбия сказал Джордж, окидывая меня холодным взглядом. Я жалко улыбнулась:       – Можно войти?       Он молча отступил от двери и тут же ушёл куда-то вглубь квартиры. Я медленно переступила порог. Теперь, при утреннем свете, всё происшедшее вчера казалось ещё большим бредом, и всё же я чувствовала холодок под ложечкой, подходя к двери нашей спальни. Однако Джордж, занятый укладкой чемоданов, выглядел как обычно, отнюдь не собираясь превращаться не пойми во что. Я остановилась в дверях, нервно комкая край свитерка, но Джордж упорно делал вид, будто не обращает на меня внимания.       – Джордж… – негромко позвала я. Только после этого он повернулся ко мне:       – Да?       – Джордж, я хотела тебе сказать… Прости меня, пожалуйста. Я сама не знаю, что на меня вчера нашло. Мне очень жаль, что так получилось.       – Мне тоже, – он снова отвёл глаза, не прекращая складывать вещи. Я машинально отметила, что их можно было бы уложить и компактнее – обычно сборами занималась я.       – Мне тоже очень жаль, что вчерашний вечер вылился вот в такое. Боюсь даже гадать, что теперь обо мне будут думать. Сначала ты своим криком подняла весь дом, потом бросилась к Ломаксам, обвиняя меня неизвестно в чём, а затем и вовсе сбежала из нашей квартиры к ним. Теперь все соседи уверены, что я тебя по меньшей мере избиваю. И как мне следует понимать подобные фокусы?       – Джордж, я этого не хотела, честное слово!       – Гарриет, твоим хотением или нехотением уже ничего не изменишь, – он захлопнул набитый чемодан, вынес его в гостиную, к другому, уже готовому, и я последовала за ним. – У тебя явно расшатались нервы – видимо, переезд и та история с твоим отцом подействовали на тебя куда сильнее, чем я предполагал. Тебе надо сменить обстановку. Съездить куда-нибудь на курорт, или в санаторий, в тихое местечко.       – Да, – кивнула я. – Но знаешь, думаю, что другая страна – это достаточная смена обстановки.       – Что ты имеешь в виду?       – Всё тоже, Джордж. Твою командировку, в которую я хочу поехать с тобой.       – Гарриет! Я знал, что ты упряма, но это уже переходит все границы. Ни о какой совместной поездке после вчерашнего не может быть и речи.       – Но почему?       – А если случившееся повторится? В каком виде я тогда предстану перед персоналом гостиницы или деловыми партнёрами?       – А в каком виде ты предстанешь перед нашими соседями, если отошлёшь меня сейчас? Раз уж тебя так заботит мнение окружающих, подумай об этом.       – В наилучшем, Гарриет. Как твой муж, я обязан заботиться о твоём здоровье. Мы объясним, что всему виной твоё переутомление, или ещё что-нибудь в этом роде, и ты уедешь поправляться.       А Кевин тем временем будет меня навещать, мысленно закончила я и решительно замотала головой.       – Нет, Джордж. Если ты боишься повторения – я готова поселиться в другой гостинице. Но в Америке я не останусь.       – Это ещё почему?       – Потому что ты уезжаешь.       – Похоже, твоё нервное расстройство прогрессирует, – сухо сказал Джордж. – Ничем другим я твоё ни в какие рамки не лезущее упрямство объяснить не могу.       – А тебе не приходит в голову, что я просто тебя люблю и не хочу оставаться здесь одна?       – Ах, любишь? Так это из-за любви ты устраиваешь бесплатные представления для соседей со мной в роли главного клоуна? Из-за любви отказываешь мне даже в той небольшой поддержке, которую могла бы оказать? Из-за любви ты постоянно ходишь с кислой миной и даже гостей встречаешь так, словно они – надоедливые кредиторы? Если это – твоя любовь, то я начинаю думать, что лучше бы у тебя было что-нибудь посущественней – например чувство долга!       – Ах, какое благородное негодование! – раздался за моей спиной ироничный голос. Пока я лихорадочно вспоминала, захлопнула ли я за собой входную дверь, Кевин, слегка отодвинув меня, шагнул в комнату и смерил Джорджа долгим взглядом. Я ожидала, что мой муж сейчас укажет ему на дверь, но, к моему удивлению, Джордж явно стушевался и опустил глаза.       – Да вы просто пример для нас для всех, Тейлор, – сказал Кевин. – Пример того, как надо всего себя отдавать работе. И ладно бы только себя. А то ведь можно отдать и многое другое. Внимание, которого так не хватает вашим близким. Время, которое можно было бы посвятить своей жене. А то ведь можно отдать… и саму жену.       – Что? – недоумённо спросила я.       – Вы очень быстро начали делать карьеру, не правда ли, Тейлор? – не обратив на меня внимания, продолжал Кевин. – Не странно ли – пять или шесть лет провести на одной должности, а потом вдруг двинуться вперёд семимильными шагами. И – вот совпадение – ваш карьерный рывок совпадает по времени со знакомством вашего начальника с вашей же супругой.       Я перевела взгляд с него на Джорджа. Пока Кевин говорил, муж упорно смотрел в пол, но тут вдруг вскинул глаза и недобро сощурился.       – Вы же первый поимели с этого выгоду, – сказал он.       – Ну, вы тоже своего не упустили. А я-то ещё удивлялся, почему Мильтон настоял на вашей кандидатуре, хотя были и куда более подходящие претенденты? Вот и сейчас вы отказываетесь брать Гарриет с собой – всё ещё надеетесь получить свой навар и не хотите убирать её от меня, а?       – Так ты… – я задохнулась и судорожно глотнула воздух, прежде чем смогла продолжить фразу. – Так вот почему тебя вечно не оказывалось дома, каждый раз, когда он… Ты меня продал!       – Ну зачем же так сразу – про-одал, – насмешливо протянул Кевин. – Всего лишь правильно понял намёк.       – А сейчас вам, Ломакс, видимо, надоело подбирать объедки, и вы решили заполучить всё, – процедил Джордж.       – Да какой ты после этого мужчина! – выкрикнула я.       – Ой, только не надо этого благородного негодования, дорогая. Ты прыгала к нему в постель, стоило мне выйти за порог, так что не тебе сейчас устраивать сцены.       – А ты всё знал и с этим мирился!       – А что я должен был сделать – устроить драму в стиле «Отелло и Дездемона»? Тебя никто силком под Ломакса не укладывал.       – А тебя никто не заставлял на этом наживаться! И кто ты теперь – сутенёр? Торговец телом собственной жены?       – Между прочим, эта «торговля» шла тебе же на пользу! Вон, – Джордж кивнул в сторону спальни, – твои тряпки в шкафах не помещаются. Ты тут удобно устроилась – муж целыми днями вкалывает, любовник подарками заваливает… Не жизнь – малина!       – Ну так отныне ты не будешь на меня вкалывать! Я ухожу. Теперь тебе придётся доказать, чего ты стоишь без меня! – я развернулась ко второму мужчине, молча стоявшему рядом. – А что касается тебя, Кевин Ломакс, – иди к чёрту!       Поскольку Кевин по-прежнему стоял у самого косяка, хлопнуть дверью, выбегая из гостиной, мне не удалось. В комнате, отведённой нами под гардеробную, стояло ещё несколько чемоданов. Схватив один из них, я кинулась спальню и принялась вытряхивать оставшуюся нетронутой мою половину бельевого шкафа. Из гостиной доносились мужские голоса, звучавшие на повышенных тонах, но я к ним не прислушивалась. Да пусть хоть съедят друг друга!       Сборы не заняли много времени – я просто покидала в чемодан всё, что там поместилось, и, волоча его на колёсиках за собой, побежала к двери. Лифта на месте не было, и я кинулась по лестнице через холл. Внизу меня окликнула одна из соседок, но я лишь отмахнулась, от души жалея, что всё попадающиеся навстречу двери открываются внутрь, и у меня нет возможности распахнуть их эффектным пинком. Ярость душила меня, и только когда я завела мотор своей машины, и, выехав из гаража, направилась в сторону одной из знакомых мне не самых дорогих гостиниц, я почувствовала, как мне на самом деле больно. И я не могла сказать, от чего мне больнее – от того, что один меня продал, или от того, что другой купил.       В гостинице я первым делом сняла телефонную трубку, набрала номер и деревянным голосом сообщила ответившей маме, что в связи с отъездом Джорджа мы не сможем принять их с папой на Рождество, как планировали. Добросовестно выслушала мамины сожаления, уверила, что мы будем рады видеть их позже и отключилась. После чего попыталась обдумать свои перспективы. Развестись до отъезда Джорджа я в любом случае не успевала, следовательно это дело придётся отложить как минимум на три недели. Я прикинула свои финансовые возможности. Воевать с мужем за деньги мне совершенно не хотелось, единственное, что мне было нужно – это поскорее поставить подпись на документах о разводе и вычеркнуть этого человека из своей жизни. Человека, за которого я вышла замуж, с которым прожила больше пяти лет, и которого, как выяснилось, я совершенно не знала…       Заняться было совершенно нечем, и к вечеру, чтобы хоть немного отвлечься, я включила телевизор. Попрыгала по каналам – и наткнулась на занявшую весь экран физиономию Кевина.       – Так вы полагаете, мистер Ломакс, что Джоан Куинн невиновна? – спросил невидимый журналист.       – Я абсолютно в этом убеждён и буду настаивать на полном и окончательном оправдании моей клиентки, – ответил в подставленный микрофон Кевин. – Стереотип мышления – страшная вещь, он заставляет нас выносить вердикт, не зная ничего ни о самих людях, ни об обстоятельствах дела. То, что миссис Куинн была младше мужа и изменяла ему, ещё не делает её виновной.       – Но у неё были и другие мотивы…       – Если мы будем осуждать людей на основании таких мотивов, то ни один наследник умершего насильственной смертью не останется на свободе. Между тем убийства наследодателей куда менее распространены, чем это принято считать – как раз в том числе и потому, что наследники попадают под подозрение первыми. Я намерен неопровержимо доказать, что Джоан не убивала своего мужа.       – Значит ли это, что суд состоится в самом скором времени?       – Я приложу все усилия, чтобы дело не затягивалось. Так будет лучше для всех заинтересованных сторон.       – Благодарю вас, мистер Ломакс, – камера сдвинулась, и в кадре появилось лицо журналиста. – С вами был…       – Ты сукин сын, – сказала я телевизору.       Спала я в ту в ночь плохо и проснулась куда позже обычного, чувствуя себя разбитой и невыспавшейся. Есть совершенно не хотелось, я ограничилась чашкой кофе и вернулась в номер. Заняться по-прежнему было нечем, я подумала и решила, что откладывать подачу заявления о разводе совершенно незачем, раз это в любом случае дело решённое. Я как раз просматривала вещи в сумочке, проверяя, не забыла ли я вчера чего-нибудь второпях, когда в дверь постучали.       – Войдите! – крикнула я, решив, что это горничная. Дверь открылась.       – Гарриет…       Я резко обернулась. В дверях стоял Кевин.       – Убирайся, – коротко сказала я.       – Гарриет, мне нужно с тобой поговорить.       – Нам не о чем говорить. Вон отсюда.       – Нет, – Кевин закрыл дверь и прислонился к ней спиной. – Я не уйду, пока ты меня не выслушаешь.       Я смерила его взглядом. Отодвинуть достаточно крупного мужчину силой у меня не было никакой возможности. Я села, положила ногу на ногу и демонстративно посмотрела на часы.       – Я как раз собиралась выйти, так что постарайся побыстрее.       – Хорошо, – Кевин кивнул. – Гарриет, я знаю, у тебя есть все основания возмутиться или даже возненавидеть нас обоих. И меня, и Джорджа. Но, позволь сказать тебе… есть всё же разница между нами. И хотя незнание не освобождает от ответственности, но… До вчерашнего утра я и сам ничего не подозревал.       – Что-о?! Кевин, что ты несёшь? Ты ухитрился договориться с моим мужем об оплате, гм, моего использования, и при этом ничего не подозревать?       – В том-то и дело, Гарриет, – терпеливо объяснил Кевин, – что договаривался с ним не я. Это сделал Мильтон.       От такого наглого заявления я просто онемела и лишь молча смотрела на него. Кевин отлепился от двери и сел напротив меня.       – Я знаю, это звучит неправдоподобно, но поверь, я действительно ничего не знал. Конечно, моя вина тут есть – я не должен был делиться с Джоном подробностями своей личной жизни, но я привык доверять ему… В общем, в скором времени после нашего с ним разговора Кристабелла изъявила желание взять Тейлора к себе, а когда я удивился, зачем он ей понадобился, оказалось, что это – рекомендация Мильтона. Хозяин в фирме он, и я не стал возражать, хотя и не считал Джорджа самым подходящим кандидатом на эту должность. А вчера утром я позвонил Мильтону и рассказал о том, что произошло накануне. И Джон в ответ сказал что, дескать, мало было Тейлору того, что он получил, дабы закрыть на всё глаза, он всё же решил устроить жене сцену. Я потребовал объяснить, что он имеет в виду… Вот так всё и выяснилось. Я спустился к тебе, и когда услышал, что это ничтожество ещё и смеет предъявлять тебе претензии, не выдержал.       – Лжёшь, – уверенно сказала я, хотя где-то внутри меня зашевелилось предательское сомнение. Ведь действительно, никто из них вчера не сказал прямо, что Джордж получил тот самый «намёк» от Кевина. И про то, что Мильтон настаивал на кандидатуре Джорджа, Кевин тоже что-то такое упомянул. Но Кевин адвокат, решительно напомнила я себе. Ему не в первой выворачивать правду наизнанку, перекрашивая чёрное в белое.       – И ты ждёшь, что я этому поверю? С чего бы это твоему Мильтону проявлять о тебе такую заботу? Только не говори, что это, мол, из расположения к твоему сыну!       – Не скажу, хотя одно с другим, в общем-то связано. Видишь ли, Гарриет… – Кевин по-медлил и глубоко вздохнул, словно на что-то решаясь. – Джон Мильтон – мой отец.       Я снова не нашлась, что сказать, и только захлопала глазами.       – Об этом мало кто знает. Я родился от случайной связи, и когда мы встретились, я был уже взрослым. Я не знаю, что значит для немолодого одинокого мужчины вдруг узнать, что у него есть взрослый сын, но, наверное, что-то значит.       – Так твоё вступление в фирму, и стремительная карьера, когда ты меньше чем за год стал управляющим директором… Это всё…       – Да, – кивнул Кевин. – И, хотя он утверждает, что не помогал мне, но я действительно был не в равных условиях со всеми остальными. Джон с самого начала всячески меня выделял. И эта его выходка с тобой и твоим мужем вполне в его духе. Обычное для него проявление деспотической заботы, когда делают вид, будто удовлетворяют все твои прихоти, а на деле решают за тебя всё, от цвета кухонных стен до выбора спутницы жизни.       – А, кстати, твоя Кристабелла знает о его отцовстве?       – Да, она как раз знает.       – И значит, Дэвид для Мильтона не просто вместо внука, он действительно его внук.       – Именно так.       Мы помолчали. Потом Кевин потянулся ко мне и взял меня за руку.       – Пожалуйста, Гарриет, не бросай меня. С тобой я не чувствую себя таким одиноким, да и ты… Я знаю, тебе сейчас плохо, но жизнь ведь не закончилась. Позволь мне помочь тебе.       – Тейлору следовало бы быть сдержаннее на язык, – Кевин довольно усмехнулся. – Ну ничего, он ещё это поймёт. Свидетелей того, что между вами произошло что-то нехорошее, вполне достаточно.       – И что я, по-твоему, смогу сказать суду? Что видела галлюцинацию, но всё равно виноват Джордж?       – Можешь ничего не говорить. Это даже произведёт хорошее впечатление – ты настолько преданная жена, что даже решившись на развод, продолжаешь выгораживать супруга. Дадим волю человеческому воображению. Хочешь, я буду представлять тебя в суде?       – Кевин, ты что, издеваешься?       – Да, это уж я малость того… Ну, тогда возьми Сколфилда, он действительно хороший профессионал. Мы обдерём твоего бывшего как липку, вот увидишь.       – Да не хочу я его обдирать! Мне от него ничего не нужно.       – Гарриет…       – И Кевин, ради бога, хватит об этом.       – Ладно, – покладисто согласился Кевин. – Лучше скажи, чем ты теперь планируешь заняться? Ведь у тебя появилась куча свободного времени.       – Не знаю, – я отвернулась. – Наверное, я вообще уеду к родителям.       – Опять двадцать пять! – Кевин резко выпрямился и только что руками не всплеснул. – Ну зачем тебе уезжать, скажи на милость? Я не обеднею, если помогу тебе, и, честно, не вижу смысла в твоём упорном отказе. От мужа брать деньги можно, а от любовника, видите ли, нельзя!       – Но ведь это – совсем другое дело!       – Да? А в чём разница?       – Да хотя бы в том, что с мужем – совместное владение имуществом! Это не содержание, это со-владение доходами.       – Сильный аргумент, – рассмеялся Кевин. – Сразу видно, что ты была замужем за юристом. Интересно, а будь у нас раздельное владение имуществом, ты, надо полагать, и от мужа бы денег не брала? Никогда не мог понять, почему бумажка с печатью делает пользование чужими деньгами менее постыдным. Ладно-ладно, не злись, давай замнём эту тему, если она тебе неприятна. Но хотя бы помочь тебе ты позволишь? Я мог бы найти тебе работу.       – Где? В «Мильтон Чадвик Уотрс»?       – В принципе, можно и там, но я понимаю, как тебе будет неприятно работать в той же фирме, что и твой бывший муж. У меня широкие связи, я могу устроить тебя практически куда угодно. Нет, правда, возьми справочник, ткни пальцем в любую компанию, и можешь считать, что место в ней у тебя в кармане.       – И кем я там буду работать? Разве что курьером.       – Зачем? Думаю, что моего влияния хватить и на что-нибудь получше.       – Спасибо, Кевин, но для приличной должности нужна приличная квалификация, а у меня всего образования – два года провинциального колледжа, а трудового опыта – меньше трёх лет работы продавцом в крошечном магазинчике. Я не хочу, чтобы меня держали только ради того, чтобы угодить тебе.       – Ну здрасте. А снова пойти учиться ты не думала? Всякие подготовительные курсы на что? В Нью-Йорке они на любой вкус, только выбирай.       – А на какие шиши?       – Да на те, что ты получишь при разводе! Ладно, если не хочешь, можешь не обдирать Тейлора, но всё, причитающееся тебе по закону, ты получишь. Твой муж не решится обнародовать истинную причину развода, ведь это означает окончательно испортить отношения со мной, а от меня зависит его карьера. Карьера же – это не то, чем Джордж Тейлор способен пренебречь.       – А как же его сделка с твоим отцом?       – После твоего ухода она потеряла силу, так что я с чистой совестью могу его просто уволить, если захочу. Нет, обещанную ему должность он в любом случае получит, но никто не обещал, что он долго на ней задержится.       – Да вы с Мильтоном, как я погляжу, настоящие мошенники.       – Мы – юристы. И да, мы можем нарушить по существу любое соглашение, при этом тщательно соблюдя его букву, если возникнет такое желание.       – Знаешь, после такой демонстрации этой вашей казуистики я начинаю сомневаться во всех твоих словах.       – Господи, Гарриет, да спроси у Джона сама, если сомневаешься. Могу даже дать его номер. К тому же я ведь не говорил, что Тейлора непременно прогонят. Если покажет себя достойным – пусть работает.       Его прервал телефонный звонок. Кевин перегнулся через край кровати, подобрал свой пиджак и вынул из кармана мобильный.       – Да? – сказал он. – Что?! Она с ума сошла? Да, я сейчас еду. И скажи ей – больше никаких заявлений без меня! Иначе я ни за что не ручаюсь.       Он вскочил, спешно натягивая одежду, не завязывая, накинул на шею галстук и повернулся ко мне.       – Извини, милая, мне надо бежать, – Кевин торопливо чмокнул меня в щёку. – Работа, ты понимаешь.       Я действительно понимала и потому не возражала, хотя удовольствия его поспешное бегство мне не доставило. Вздохнув, я тоже начала одеваться, решив всё же сделать то, что намечала утром.       Процесс над Джоан Куинн действительно начался очень быстро, и вскоре Кевин целыми днями стал пропадать в зале суда. Делать мне в эти дни по-прежнему было нечего, только ждать возвращения Джорджа, чтобы наконец избавиться от него раз и навсегда. Однажды я забрела во Дворец Правосудия, благо процесс был открытым и на него мог попасть любой желающий. Мне повезло – как раз в тот момент, когда я осторожно заглянула в дверь зала заседаний, Кевин вёл допрос подсудимой.       – Миссис Куинн, вы были уличены в измене мужу, и это подтверждает Томас Фоули, человек, который называет себя вашим любовником. Вы станете это отрицать?       Миссис Куинн, миловидная брюнетка немногим старше меня, молча покачала головой. Выглядела она так, словно готовилась расплакаться, её руки судорожно комкали платок.       – Сколько времени вы с ним встречаетесь?       – Больше года, – миссис Куинн произнесла это настолько тихо, что не будь свидетельское место оборудовано микрофоном, её бы вряд ли кто-нибудь расслышал.       – Почему же вы не подали на развод?       – Я хотела, но… Я не смогла оставить Джордана в таком состоянии. Он болел, ему была нужна моя помощь… – подсудимая подняла умоляющий взор на своего адвоката. – Я старалась быть ему хорошей женой, действительно старалась!       – Очевидно, что вы в этом не преуспели, – сухо сказал Кевин.       Миссис Куинн всхлипнула и прижала платок ко рту. Кевин молча ждал, пока она успокоиться, на его лице не было ни грана сочувствия. Он взирал на свою подзащитную так, словно был не адвокатом, а суровым судиёй, готовящимся вынести обвинительный приговор. Ни у кого из присутствующих не могло возникнуть и тени сомнения: он не симпатизирует своей клиентке, он осуждает её. И будь у него хоть малейшее сомнение в её виновности, он бы не стал её защищать.       Я медленно отошла от двери и направилась к выходу. Снаружи светило солнце, дул прохладный ветерок; я глубоко вдохнула сырой зимний воздух и подставила лицо солнечным лучам.