Ничего просто не бывает

Музыка играет слишком громко (ну, по моему мнению, было именно так). Сижу на кухне, жду, пока вскипятится чайник и я смогу спокойно попить кофе. Хотя, эпитет "спокойно" здесь совершенно не подходит, когда небольшая компания малолетних алкоголиков в соседней комнате танцует, а скорее - топчется на месте, и визжит, как будто с ними происходит самое наилучшее, что вообще когда-либо могло бы произойти. - Но стоит ли это, - презрительно восклицаю, - называть лучшей вечеринкой? - А почему бы и нет? Как-то испуганно дергаю головой в сторону неожиданного голоса. Парень стоял рядом, прижавшись всем телом к дверному проему, и пытался сфокусировать свой взгляд на мне. Тут два варианта. Ну, во-первых, может, его темно-карие глаза (то, что они именно такого цвета, я не сомневался) бегали по моему лицу с целью понять - кто именно перед ним сидит в тусклой кухоньке (тусклой от того, что освещалась она только маленьким светильником, который, скорее всего, располагался на столе в качестве декора, а не главного источника света). Второй вариант заключался в том, что меня все-таки знают (ну, одноклассники не раз имели честь переписываться в "ВК"). Просто пытается прийти в себя от выпитого, которого, скорее всего, было много. Вообще, в начале я сидел вместе со всеми, но от быстро пьянеющих рож стало тошнить, а эти глупые попытки впихнуть стопку чего-то алкогольного в меня, заставляли смеяться до противных слез (конечно же, только в душе). И зачем я вообще согласился на это приглашение? Здесь несколько моих одноклассников и несколько девочек из параллели. Нам всем не больше семнадцати лет, а они бухают как продвинутые алконавты на очередной громкой и внушительной вписке. - Кирилл, я думал, что ты уже сбежал, - парень усаживается рядом на диванчик. "Слишком тесно", - думается мне, но вряд ли в этом полуобнимании за плечи есть какой-то интимный подтекст. И это при том, что этому русоволосому парню известно о моей голубизне. Да, моей душонке настолько плевать на общественное осуждение, что в первый же день в новой школе был аншлаг. Каждый, абсолютно любой в тот день пытался меня унизить или осмеять, но мне плевать. Эта тема затрагивалась и в последующие дни, но уже минуло четыре месяца и как-то все стихло. Класс оказался не таким гомофобным, как ожидалось, а учителя были искренними похуистами, если это не касалось либо их самих, либо их любимого предмета. А что про остальную жизнь: родители в курсе, остальные знакомые тоже. И, как бы "неожиданно" это было, но всем оказалось совершенно все равно. Правда, мама несколько раз пыталась переубедить, но она слишком рассеянная, чтобы озадачиться одной мыслью. Бабушка - мать моей матери - единственный человек, которая могла всерьез начать вправлять мне мозги, но ее нет уже пять лет. А моему обширному признанию стукнет в феврале три года (наверное, будь она жива, я продолжал бы молчать, чтобы не тревожить ее). - Я понимаю, что тебе не очень комфортно среди тех баб, да и знакомых педиков у меня нет, - легкая улыбка. - Ой, извини, все никак не могу привыкнуть. - Называй вещи своими именами. Да, я педик, и это все, тут не из-за чего извиняться. Легкое тепло, исходящие от объятий, резко исчезло. Также внезапно меня заставили повернуться, да так, что взгляд мой уперся в карие глаза. Острый кадык нервно дернулся, и мои глаза в каком-то забвении проследили за этим действием. Тревожно сглотнул. Его горячие ладони легонько сжимали мои плечи. - Вот почему ты такой? - Какой? Парень озадачено потер подбородок, что-то попыхтел про себя, а затем вновь уставился на меня, вернув руку на место, то есть на мое плечо. Эта забавная ситуация заставила меня улыбнуться. Я не знаю, что на уме у пьяного Орлова (кстати, познакомьтесь, Вадим Орлов), но он не бесит меня, как остальная часть народа, находящаяся за тонкой стеной. Каким-то неведомым мне порывом послужил поворот головы вбок. Что я хотел там увидеть? Чайник, который не дает мне долгожданного кипятка? Форточку, которая какого-то черта открыта, когда на улице под минус тридцать? Честно, зачем это было сделано, уже не важно. А потому, что меня быстро заставили смотреть в обратном направлении. Грубая кожа пальцев прикоснулась к моему лицу слишком нежно, что вызвало трепетные чувства где-то в глубине. А чужие шершавые губы на моих оказались слишком горячими и напористыми, не считая рук, которые быстро переметнулись к моей талии. Я бы продолжил смыкать губы в тонкую линию, не стал бы отвечать на поцелуй своего одноклассника, оттолкнул бы разгоряченное тело и воскликнул бы в недовольстве. Но внутри как будто что-то щелкнуло. Порвалась последняя ниточка терпения, отказали какие-либо тормоза, сдерживающие давно зародившиеся желания (скорее всего, прихоти). Мне ужасно хотелось ощущать поцелуи на своих губах, я сам готов был подставлять шею под нежные прикосновения. Я все равно гей - открытый и совершенно одинокий, благодаря собственному характеру. Даже если нас застукают в данную минуту, даже если после этого он будет избегать меня, а другие насмехаться на этой почве, я все равно уже не собираюсь прекращать эти обнимания. Мне будет совершенно все равно, если Вадим на следующее утро будет шарахаться от меня, как от прокаженного. Мне все равно. У меня нет глубоких чувств к этому человеку, только физическое желание. Поэтому, я отойду очень быстро. Хотя, если этот парень окажется горячим, то, так уж и быть, поскучаю несколько дней, но не больше. Нет, я не собираюсь ложиться под него сейчас. Может, вообще никогда не лягу, но в данный момент все равно произойдет что-то неприличное. Господи, я рассуждаю как заядлая подстилка, которую сейчас (!) заставляют млеть от крепкой хватки на талии. Грубая кожа как будто слегка царапает мою спину, принося очень нежные прикосновения, и заставляет прижиматься к спортивному чужому телу сильнее. - Я смотрю, ты не против, если мы немного пошалим? - оторвавшись от моих губ, Вадим пытается улыбнуться, но это больше смахивает на хищный оскал (странно, я не пил, но в мыслях собирается только одна нелепица). - Вряд ли я разрешу тебе что-то очень неприличное, - я кладу свои руки ему на шею, притягиваю к себе и тихо шепчу в губы, едва не касаясь их вновь. Меня хотят поцеловать, а я не мешаю. Он проделывает все умело, неспешно, и это наводит на меня маленькое стеснение. В отличие от этого парня, я девственен в любых смыслах этого слова. Но этот страх исчезает, потому что я сам принуждаю себя к этому. Просто забываюсь, нечего стыдиться, вообще мне можно орден выдать за целомудрие в наше время. - Погоди, - прерываю поцелуй, прикладывая указательный палец к его губам. Этим устраняю недовольные перешептывания. Взяв его за руку, смотрю в его глаза и вижу какое-то недопонимание. Так и охота сказать ему, что меня не тянет сейчас на банальности в виде романтики и что я не собираюсь останавливаться на этом. Просто улыбаюсь и иду к ванной. Она рядом, так что я быстро заталкиваю парня в маленькое помещение, слышится характерный щелчок. Включаю маленький светильничек, встроенный в зеркало. Тусклый и мягкий свет показывает все то же недопонимание, от чего я слегка усмехаюсь. Какой-же он все-таки глупый. - Не хочу, чтобы нас застукали, - надавливаю на его плечи так, что Вадим усаживается на бортик ванны. - Вряд ли ты захочешь пойти по мальчикам, когда протрезвеешь. Парень усмехается, но эта уверенность только проказы алкоголя в крови, так что я не собираюсь сейчас зацикливаться на этом. Просто в этот раз начинаю поцелуй я, но инициативу отбирают. Возможно, это стыдно для парня, но я никогда не любил вести. Это нежелание распространялось во всем. Я не лидировал в общении, в совместном школьном проекте. И сейчас мне нравится, что поцелуй становится грубым, что мной управляют, как марионеткой, которую рывком сажают к себе на колени. Вадим отпускает руки на мои ягодицы, не отрываясь от кожи на лице, даря мне приятные поцелуи. Я же тесно прижимаюсь к чужому телу, припадаю губами к холодному лбу, запуская пальцы в короткие волосы. Так охота потереться своим пахом об Вадима, но это кажется уже каким-то порно-сценарием, а это меня ни капельки не устраивает. Хотя, ведь все идет к обыкновенной разрядке. Без чувств. Зато с офигительными эмоциями. - Погоди, - ухватившись ладонями за чужие плечи, откидывая голову назад, когда острые зубы прикусывают кожу, пытаюсь слегка оттолкнуть, умалить напор этого парня. - Что-то не так? - по глазам видно, что Вадим буквально посмеивается надо мной. - Испугался? - Не в это дело, придурок, - от его слов обидно не становится. Просто самому смешно. Я пытаюсь спуститься с его колен, чуть не падаю, из-за чего чужие крепкие руки хватают мою нелегкую тушку и смотрят как-то обеспокоенно. Господи, теперь чувствую себя нелепой девицей. Что я хотел сделать? Отсосать! Я единственный из присутствующий, кто не употреблял алкоголь, но явно не здравый рассудок управляет моими руками, которые сейчас резко расстегнули ширинку на чужих джинсах, далее пытаясь их приспустить. Улыбаюсь, когда из-под штанов виднеются семейники с забавными вишенками. Вадим и слово сказать не успевает, как я сжимаю его член в руках. Хоть его тяжелые вздохи (чуть-чуть смахивающие на стоны) и должны мне придать уверенности, но ее хватает лишь на легкие движения руки по основанию, но этим вряд ли доведешь парня до оргазма. Но все это было странно: мне изначально казалось, что мои банально теоретические знания не в состоянии вызвать такие эмоции. Ведь только простого прикосновения пальцев к плоти хватило, чтобы услышать тяжелый стон. От собственных действий вдруг стало необычайно легко. А поэтому я осмелился тронуть головку влажным языком, а сильные пальцы, вцепившиеся в мои волосы, только поддали уверенности. Подтолкнули к большему. И все это просто свело меня с ума: уже не боялся скользить языком по основанию члена, слегка втягивал его - неглубоко, а потом вновь отпускал, как будто играясь. Плавными движениями, короткими рывками пытался довести одноклассника до самого края. Сминая тонкую кожицу, сцеловывая капельки смазки, я на какой-то неведомой грани, с помощью учащенного дыхания сверху осознавал, что все близится к концу. Было странно, даже боязно с некой стороны, но все резко ушло на второй план, когда Вадим, ухватившись за мою голову, прижал меня к себе, заставил захватить глубже. Еще несколько, давно ставших резкими, движений, как он кончил в мой чертов рот. Наверное, я обезумел, раз смог проглотить все до капли. Также стоя на коленях, я улыбался и смотрел в задурманенное лицо. На лицо, в выражении которого еще не отражалось и доли сознания. Парень явно ловил кайф от испытанных ощущений, не оценивая ситуацию в реале. - Это просто сумасшествие. - В минете нет ничего ненормального, если ты не знал. Я пытался привести себя в порядок. Поправил ворот футболки, ополоснул лицо холодной водой, не забыв убрать шухер на голове. - Ты куда-то спешишь? Его руки совершенно по-хамски хватают меня за талию, вновь притягивая к разгоряченному телу. А я и, правда, уже приготовился свалить отсюда. Куда-нибудь подальше, чем эта комната. Гораздо дальше, чем этот дом. Мне было необходимо выйти на улицу, подышать свежим воздухом, собраться с мыслями и пойти домой, где бы я спокойно все забыл. - Не думай, что отвяжешься от меня так быстро, - тихий шепот кажется до одури интимным, что (признаюсь) колени сводит. - Я и так долго мучился, подкатывая к тебе, а ты... Он не договорил, просто поцеловал меня. Пока его огромные ладони прикасались к косточкам на моей спине, в голове была только одна мысль. Кажется, я крупно ошибался, когда думал, что ничего к нему не испытываю.