Вагабонд

— Так вот, гляжу я, значит, а у ворот моя Маришка стоит, да с каким-то мужиком лясы точит. Ну, думаю, опять за старое взялась — с приезжими купцами загуляла, — старик сделал многозначительную паузу, — …а может, и того хуже, — с солдатнёй. Стало быть, думаю, надо ей опять разум возвращать. Ну, и схватился я за вилы… Эскель в это время настороженно осматривался по сторонам, вглядываясь в лица обитателей небольшой северной деревушки, куда он забрёл в поисках работы. Ламберт накапал ему на мозги настолько, что он больше не мог терпеть и свалил в близлежащие селения, бросив к чертям собачьим свои чертежи и посоветовав напоследок своему язвительному другу сходить к какой-нибудь бабе. Ламберт и впрямь осатанел в последнее время. — …да только ни Маришки, ни урода у ворот уже не было. Ну, а что я ещё сказать могу? Только что явно здесь нечистая замешана! Ох, мастер ведьмак, мы-то с матерью на вас такие надежды возлагаем! — То есть, ты хочешь сказать, что твоя дочь точно не могла сбежать с приезжими, хотя вечно крутилась с ними? — Эскель вздохнул, оглядывая взволнованного старика. — Извини меня, конечно, но… — Да точно я вам говорю, мастер ведьмак! Не такая Маришка наша! Да и стали б псы ночью глотки драть, ежели б всё гладко было? Вторую ночь уж воют, как доченька моя исчезла, будто мертвеца чуют. Но мы с матерью до последнего ж надежду таить будем и молиться, что с Маришенькой нашей в порядке всё. А уж как вернёте, так мы вам отплатим! Ещё и пир устроим, только дочу мою верните, мастер ведьмак, — старик украдкой утёр выступившие слёзы. — Исчезла только Мариша? — Она у нас ребёнок поздний, дык кто ж знал, что так разбалуем… А исчезают у нас тут постоянно. Неспокойно жить стало. — Можешь описать её? Эскеля начал утомлять старик, в чьей речи было слишком много лишних слов. — Ох, ну, она-то девка видная, ей токмо девятнадцать по весне стукнуло, так и расцвела. Глаза у ней мамкины, карие, а волосы мои достались, густые, светлые, как пшено в поле. Ежели б такой дурной не была, давно б уже хорошего мужика нашла себе, а нам с матерью на радость внуков понарожала… — старик задумался, а потом его лицо посветлело. — Так у меня портрет её есть! Художник приезжий какой-то нарисовал Маришку мою и подарил ей… сейчас, сейчас принесу, мастер ведьмак! Эскель кивнул, скрестил руки на груди и прислонился плечом к стене дома. В принципе, он уже наметил несколько версий судьбы пропавшей мадам. Первая — лежит без башки в канаве где-нибудь у дороги в большой город. Вторая — её любимые приезжие её же и изнасиловали, а потом, скорее всего, прирезали. Третья — и впрямь сбежала от родителей с каким-нибудь обалдуем. Четвёртая — выкрали и увезли в какой-нибудь бордель, если, конечно, старик не врал насчёт красоты своей дочери. В любом случае, ничего сверхъестественного в исчезновении Маришки Эскель не видел. Он представлял эту Маришку типичной деревенской девкой — узкие бёдра, наивные коровьи глаза с пушистыми ресницами, мелкая ростом из-за вечного недоедания и, конечно же, невероятная тупость. Эскель всегда брезговал деревенскими — в них редко бывали даже намёки на хитрость, не говоря об уме. Потому, наверное, и висли на ведьмаке гроздьями, в отличие от городских дамочек. — Во! Нашёл, отыскал! Я ж к ней в стол вообще не лазил, не любила она этого. Вот её личико, а вот и записи её, не знаю, чего она там в книгу эту писала, больно грамотная была Маришка наша, мы со старухой с трудом первые строки прочитать смогли, люди-то простые, а она всё хотела учиться уехать, да только не успели мы денег собрать… — Угу, — сухо поблагодарил Эскель, разглядывая рисунок. Он ошибался. Пухлощёкая, губки бантиком, а прищур хитрее, чем у Йеннифер. Обидно будет, если её голова и впрямь окажется в канаве. — Вы когда изучите, мастер ведьмак, вы верните, я всё на место положу. А то ведь она как придёт, так сразу заметит, ежели мы брали чего. — Конечно, — кивнул ведьмак. Почерк в дневнике был очень аккуратным и разборчивым. Интересно, кто учил эту девушку грамотности? Ох, и непростая же она оказалась. Поначалу записи были довольно скучными — жизнеописание деревенских обывателей, небольшие зарисовки, да только не совсем обычные. Эскель сразу приметил какие-то непонятные почеркушки, будто Мариша их каждый раз второпях рисовала, что противоречило аккуратным буквам рядом. Где-то с середины дневника началась какая-то чертовщина. Множество рисунков какого-то мужчины, неясные приписки в духе «завтра опять туда» или «ужасная усталость, ничего не понимаю», будто девушка вела некие наблюдения. Эскель решил, что пытаться разобраться в загадочной женской душе бесполезно, и сразу перешёл к последним страницам дневника. «Сегодня Валлейн пообещал, что наши сердца сплетутся воедино, и мы уедем из этой дыры в каменный город. Он всё ещё немного странный, но я так его люблю. Думаю, я привыкну.» Эскель перелистнул несколько страниц назад. «Я увидела мужчину из своих снов. Сначала ночью его лицо в окне, мне почудилось, наверное, но всё же. А теперь я встретила мою мечту наяву. Его имя Валлейн, он приехал сюда совершенно один, заплатил за комнату в корчме, но очень редко там появляется, вечно пропадает в лесу. Говорят, он из учёных мужей, с самого Новиграда к нам приехал природу изучать. Мне кажется, он чувствует, что я наблюдаю за ним, и хочет, чтобы я пошла в лес за ним.» Эскель вздохнул, скользя глазами по строкам. «Сегодня он приобнял меня и сказал, что я его предназначение. Ещё сказал, что у него в городе есть большой двухэтажный дом, где он живёт совершенно один. Теперь мы часто ходим в лес вместе, он рассказывает такие интересные истории, что я совершенно забываю о времени. Он бледный, словно принц, немного болезненный, но мне это даже нравится, очень хочется заботиться о нём, гладить по его прекрасным чёрным волосам и глядеть в его светлые-светлые глаза. Наверное, это любовь.» — Ну, чего пишет? — старик отвлёк Эскеля, не дав ему презрительно фыркнуть. — Ваша Маришка сейчас в каком-нибудь крупном городе, сбежала туда вместе со своим… — Вот же дрянь! Говорил я матери… Мастер ведьмак, найдите её, прошу! Всё отдам, всё, что есть! Хоть весточку пусть передаст! Понимаю я, что не по вашему, так сказать, направлению работа, да только не к кому больше нам с просьбой такой… — Я постараюсь. Эскель поспешил слинять от разъярённой такими новостями семьи восвояси. Кажется, ночлег сегодня будет не из приятных. Да и до ночлега ли ему будет? Не мог же он сказать, что их дочь, судя по всем признакам, похитил вампир, чтобы поживиться? Зато теперь он спокойно, без всякой спешки, может его выследить. У Мариши шансов нет, зато у других девок ещё есть шанс избежать встречи с этим Валлейном. Вывод про вампира, причём высшего, Эскель сделал не случайно. Две недели назад, в городишке чуть южнее отсюда, пропала дочь местного торговца. Тоже больно любознательная была, с разумом, отравленным сопливыми книжонками про любовь с первого взгляда и на всю жизнь. И тоже, вроде как, со своим внезапно появившимся женихом сбежала. Только не добежала — нашли её охотники в близлежащем лесу всю искалеченную, причём увечья наносила она себе сама, волосы рвала. Вот тогда ведьмак и напал на след коварного соблазнителя. Укусов на теле прекрасной Анны-Элизабет Эскель не обнаружил, зато нашёл кое-чего поинтереснее — непонятный знак, будто выжженный, на внутренней стороне бедра с левой стороны. В этот момент в комнату вошёл скорбящий отец, увидел, что мутант полез его дочери под юбку, и погнал Эскеля к чертям собачьим. Дневников Анна-Элизабет не вела, зато её младший десятилетний брат был весьма наблюдательным малым и успел рассказать ведьмаку про то, как его сестрица, всегда сдержанная и недоступная, с катушек слетела, стоило в городе появиться некому Миэниру — черноволосому светлоглазому торговцу травами. Благо, малец любопытным был и везде за сестрой хвостиком бегал, много полезного рассказал. Например, что этот Миэнир обещал Анне роскошную жизнь в Новиграде, только все планы наказал держать в тайне. Девушка вещички собрала и, не прощаясь с родными, метнулась со своим любимым в закат, к счастью. Мальчишка попытался остановить сестру, но Миэнир, как он сам сказал, глянул на него через плечо страшно, и помутнело всё в глазах. Тогда-то Эскель и решил отправиться в Новиград, остановился в селе переночевать и наткнулся на безутешного старика и эту историю с Маришкой. Весь день ведьмак гнал галопом в сторону очередной деревушки, но к ночи Василёк шёл спокойно, изредка фыркая. Эскель уже клевал носом, как вдруг услышал со стороны леса душераздирающий женский визг и прислушался. — Пошёл! — Эскель тут же испытал прилив бодрости и нырнул в лес, ударив пятками в бока своей лошади. Кажется, кто-то от кого-то убегал. Внезапно Василёк встал на дыбы, скинув с себя своего растерявшегося хозяина. — Блядь, Василёк, какого хрена?! — прорычал Эскель, поднимаясь на ноги. — Помогите-а-а-а-а! — на не успевшего прийти в себя ведьмака летела растрёпанная, вся в крови, девушка, очень уж напоминавшая Маришу. Но что-то в ней было не так. То ли её полоумный вид, то ли расцарапанное до мяса лицо. В любом случае, Эскель ушёл в сторону, когда Мариша бросилась на него, и достал меч. — Валлейн, это ты? — будто слепая, девушка подняла голову вверх и прислушалась. — Твои родители ищут тебя, Мариша, — Эскель подал голос, осторожно ступая ближе к девушке. — Валлейн? Иди же ко мне! Самым жутким было то, что Мариша и впрямь оказалась ослепшей. Будто в бреду, она звала своего Валлейна и носилась по поляне, завывая почти по-звериному, словно от нестерпимой боли. — Мариша, стой! — наконец Эскель умудрился схватить и скрутить её. — Ты понимаешь, что происходит? — Валлейн! Мой Валлейн! — продолжала завывать она. — Ты оставил меня, Валлейн?! Ты не он, пусти, или я убью тебя! Я должна его найти! Стоило Эскелю отвлечься, как Мариша выкрутилась и набросилась на него, вцепилась в волосы и попыталась дотянуться зубами до его шеи. Ведьмак попытался сбросить девушку с себя, но не так-то просто это оказалось — она будто внезапно стала в сто раз сильнее обычной хрупкой девки. Когда стало понятно, что «Мариша» намеревается прикончить Эскеля на месте, не порвав артерию, так свернув шею, ведьмак изловчился, достал кинжал, ударил девушку в область затылка и повернул, чтоб наверняка. Мариша несколько мгновений ещё сжимала волосы ведьмака на затылке и с открытым окровавленным ртом глядела прямо ему в глаза, потом обмякла, и он смог сбросить её с себя. Трясущимися руками Эскель кое-как обтёр кинжал об траву и убрал обратно. Хоть это было и не самое страшное, что ему приходилось видеть, но всё же ему было ужасно жаль эту молодую и глупую девчонку. Интересно, скольким «счастливцам» удалось встретить её? Наверняка Валлейн-Миэнир постарался, а ведьмак был уверен, что это одна и та же тварь. — Фух, твою мать, — позади Эскеля кто-то вывалился из кустов и облегчённо вздохнул. — Эскель, это ты… я-то уж думал, очередной олух пьяный подвернулся! — Ламберт? Ты-то что здесь забыл? — ведьмак удивлённо уставился на друга, который поспешно убрал меч в ножны и присел на корточки рядом с убитой девушкой. — Что ж мне теперь, одному поучения дядюшки Весемира выслушивать? Тоже решил до зимы свалить, буквально через пару дней после того, как ты ушёл. Вот и снова встретились, — Ламберт тяжело вздохнул, проведя указательным пальцем по светлым волосам Мариши. — Я-то думал, что волколак… Чёрт, гнался за этой дурой с самого вечера, благо, она на тебя напоролась. Не встречал я ещё таких тупых тварей. А симпатичная какая была, я б с ней… — Ох, Ламберт, прошу, не начинай, — Эскель по старой привычке потёр шрам, задумчиво глядя на убитую. – Я, вообще говоря, её-то и искал. Родители всех на уши подняли, а я сказал, что она с парнем сбежала. — Пусть лучше так думают, чем вот это, — Ламберт закрыл Марише глаза. – Ну, что дальше делать собираешься? — А ты? — Для начала думаю сжечь девку эту, потом получу деньги за избавление села от серийного убийцы и двину в Новиград. Есть там у меня пара знакомых… — Только не говори, что опять собираешься кувыркаться с графиней… — О, нет, не произноси этого имени. Или про какую ты графиню? — Ламберт наигранно прищурился. — Может, расскажешь мне про неё? — он снова глянул на мёртвую девушку. — Думаю, моя работа ещё не окончена. И обещает она быть очень долгой… Для начала я должен убедиться, — Эскель присел рядом с Ламбертом и задрал юбку девушки, чем вызвал у него удивлённый возглас. — Спокойно, Ламберт, я тебе всё объясню, если тебе это, конечно, интересно… так и есть, работа нашего загадочного жениха. — Конечно, мне интересно. Если дело касается задирания юбок — это мой профиль. Что за хрень такая? .. — Ламберт придвинулся к Эскелю, и они вдвоём уставились на словно выжженную метку на внутренней стороне бедра Мариши. — Я как-то видел такое. Высшие вампиры так помечают… — Жертв своих? Я, знаешь ли, не очень этих тварей люблю. Мне всегда больше тупых троллей убивать нравилось. — Нет, не жертв, в том-то и дело… в тот раз я не вникал в подробности, потому что не моё то было дело. Я тогда грифона выслеживал и встретил в корчме девку одну… — И чё? Это было до или после твоего подарочка-неожиданности? — Ламберт зевнул, поднимаясь на ноги. — После, — Эскель помрачнел. — Тогда ещё Школу Кота только-только начали разгонять, они более-менее порядочными были. В общем…Ламберт, какого хера ты там делаешь? Ламберт стоял у Василька и по-хозяйски рылся в седельных сумках. Немного помедлив, он отмахнулся: — Да спокойно, не нервничай. Не грабить же я тебя собрался. Надо зарисовать этот знак. Есть у меня в Новиграде знакомый один, который в подобном понимает кой-чего. Так что там про девку ты говорил? Да, знавал я одного парня из Школы Кота, хороший был. Жаль, не увидимся больше. Единственный, наверное, порядочный Кот. Эскель раздражённо хмыкнул, но останавливать Ламберта не стал. Тот нашёл-таки совсем маленький кусок мела на дне сумки и жёсткую тряпицу тёмного цвета. Брезгливо повертев её в руках, Ламберт усмехнулся: — Надеюсь, ты в неё не сморкался. Или похуже чего, — он вернулся к трупу. – Ох, видели бы нас сейчас крестьяне… вмиг бы мы с тобой на дрова для праведников пошли. Ты что, обиделся? — Жду, пока ты всю желчь высрешь, — Эскель отвернулся. — Вот потому ведьмак и одинокий охотник, — Ламберт не преминул случаем изобразить Весемира. — Сказал бы я тебе… — Эскель осматривал руки Мариши с ободранными ногтями. — Смотри-ка, кольцо и серьги не снял. А у прошлой украшений ещё больше было, тоже на месте остались. Хотя, вампиру вряд ли это вообще надо… -…знак этот напоминает мне…не пойму, что именно, словно встречал где-то. Говори давай, где ты раньше его видел. Начал рассказ, так закончи, будь добр, — Ламберт пытался предельно точно срисовать каждый символ. — В общем, зашёл я далеко на юг. Жара в тот год стояла страшная, урожая и не предвиделось. Дождей не было почти с месяц, скотина при смерти по лугам кое-как шаталась. И бес дёрнул этого грифона за ногу обосноваться рядом с деревней… — Можно поподробнее описание пейзажей и природы, больше деталей? А то я не наслушался баек о юности от Весемира, — Ламберт аккуратно сложил тряпицу и опустил юбку на место. — Ладно, ты осматривать закончил? Давай закопаем её просто поглубже? На хрен эти костры, одна морока с ними. — Ночью собирался на грифона идти, сидел в корчме, выжидал. И тут заходит девка, с опаской по сторонам зыркает, а глаза-то у неё наши, — Эскель помог Ламберту уложить Маришу в менее ужасающую позу и пошёл за лопаткой. – Ну, и она меня тоже сразу заприметила. — Да, ты-то у нас парень видный, — Ламберт сплюнул и принялся копать. — Куда уж мне до тебя с твоим клювом. Так вот, смотрю — скользнула она через всю корчму и в самый дальний угол забилась. Ну, дай, думаю, погляжу хоть на неё. Интересно же, в первый раз ведьмачку видел. — Насколько я помню, только в Котах пара баб была, больше нигде так не рисковали. И чего дальше было? — Ламберт сбросил куртку и вытер лоб. — Красотка, наверное, была. Мы ж, ведьмаки, все такие, с чарами… — Ага, или с «приветами», — Эскель отбросил в сторону очередную горку земли. — Не была она красавицей, да только… я ж привык, что бабы все, ну, это… бабы, в общем! Даже те, что под мужиков косили, всё равно бабами оставались. А та — не… та не баба была, та женщина… Ну, из чародеек будто… Ладно, не смотри на меня так. Глядь —, а у неё на шее кот висит, поблёскивает. А Коты редко простые задания берут, всё-то им надо с подвыподвертом. — Эскель, ты что, влюбился в неё? На кой-хер ты мне эти познавательные истории рассказываешь? — Не, просто… в общем, пересеклись мы с ней, заговорили, ну, и видел я знак этот, она вампира старшего выслеживала. — И как, выследила? Фух, бля, — Ламберт выдохнул и присел на корточки, — с твоими историями аж работать веселее. — Не знаю, мы с ней разошлись потом. Странная она была. К тому же, вряд ли она ещё жива. Котов-то разогнали, а сами они наёмниками да разбойниками стали, остальных просто перебили. Некоторое время ведьмаки копали яму в тяжёлом молчании, прислушиваясь к звукам леса. — Вот знаешь, Эскель, стою я сейчас и думаю. Связываться мне с тобой или нет. У нас вдвоём хорошо и весело получается только нажираться до поросячьего визга. Да дело, сука, больно интересное. Всё лучше, чем по болотам таскаться в компании неутомимых утопцев и прекрасных водных баб. — А кто вам, господин почтенный, сказал, что я беру вас с собой? — Так всё равно вместе до Новиграда поедем. Или вы, мамзель, против быть изволите? — Ламберт небрежно за руку дотащил Маришу до ямы. — Переночуем в деревне, где я заказ брал, а утром двинем в Новиград. За пару дней доберёмся. Эскель попытался аккуратно опустить тело в могилу, но почему-то рука Мариши выскользнула, и девушка рухнула в землю лицом вниз. — Ах, какая ловкость! — Ламберт вздохнул, упершись руками в лопату. — Пиздуй в Каэр Морхен, — Эскель огрызнулся, поправляя тело. — С Геральтом всегда было проще, душевнее он, — намеренно тяжело вздохнул Ламберт. — И куда ты первым делом собираешься отправиться в Новиграде? Закапывали молча. Ламберт всё ухмылялся, поглядывая на мрачного Эскеля. В лесу было странно тихо, только ветер изредка шумел деревьями и травой, и куст ласточкиной травы шелестел рядом с наспех выкопанной ямой. — Отдай рисунок, — Эскель отбросил лопату и подошёл к другу. — Конечно, как только я покажу его Карлу, — Ламберт отступил назад. — Какому ещё на хер Карлу? Не дури, Ламберт. — Сколько у тебя денег? Ты ж не поедешь за оплатой обратно, я полагаю? — Не надо мне твоих подачек. Ты хочешь, чтоб я тебе навалял? Это я могу устроить. Ты меня уже достал. Ведьмаки долго стояли, смотрели друг на друга настырно, и первым сдался, конечно же, Эскель. Он буркнул что-то себе под нос, махнул на Ламберта рукой и стал собираться. Ламберт, в свою очередь, самодовольно улыбнулся и забрался на Василька. — В смысле? — Эскель опешил, подняв голову и увидев друга в седле своего коня. — Ну, кто из нас принцессой будет? Ладно-ладно, я понял, ты не в духе. Сейчас поедем в деревню, заберу там деньги, переночуем, и в Новиград. Там первым делом нужно к Карлу, если он жив ещё. А потом…как пойдёт. — Угу, — Эскель смирился с наглостью своего неожиданного спутника. — Ты не сказал, как звали ту бабу из Котов. Или не помнишь? — Ламберт поглаживал Василька по гриве. — Брина, вроде… Не помню, давно это было. Да и какая теперь разница? — Хватит тебе прибедняться-то, не помнит он, как же. Да ты всех баб запоминаешь, которые с тобой по своему желанию говорят и не смотрят с отвращением. Брина, значит… Чего ты там копаешься? Поехали уже!