Paperclip

Его зовут Саймон. Я знал, что это Мой Саймон, еще до того, как нас познакомили. Триш подзывает к себе девочку в лиловом платье, а мой взгляд прикован к сидящему в углу мальчику лет пяти. Место для него огорожено с одной стороны стульями, с другой — игрушечной машинкой. — Он за что-то наказан? — спрашиваю я подошедшего воспитателя. — Нет. Это — Саймон. У Саймона аутизм, другие дети его побаиваются. Саймон играет со скрепками, делая из них бесконечную цепочку. Может, он собирает ручного удава… Я прошу представить нас друг другу. Много ли мужчине нужно слов, чтобы понять другого мужчину, пусть и маленького. Терять нам нечего, правда? — Здравствуй. Я Кевин. Серые глаза смотрят без особого интереса. Саймон неуверенно повторяет: — Кевин. Кевин. Кевин… И я пропал. Еще ничего не решено. Есть вероятность отказа. Социальный работник не вовремя сообщает, что мы не первые кандидаты. Редкий случай, когда выбор именно за ребенком. Вид у Саймона такой заброшенный и одинокий: отросшая челка неаккуратно заправлена за ухо, пуговицы застегнуты через раз. Воспитатель виновато пожимает плечами. Пытается оправдаться: — Очень способный мальчик, но не любит незнакомцев. А у нас, сами понимаете, такая текучка… Триш поджимает губы и скрещивает руки на груди. Она хочет оспорить мой выбор, но не решается. Ребенок для нее большое испытание. Ей бы хотелось, чтобы испытание это было здоровым. Чтобы не шарахалось от каждого прикосновения, а говорило «Мама», и целовало перед сном. Но… Это же Саймон. Саймон и скрепки цвета золота.