Пустота

Флинт сидел лицом к окну, устало откинувшись на спинку стула. Сидел не как подобает капитану, не с гордо вскинутым подбородком, прямой спиной и огнем самой преисподней, полыхающим на дне его дьявольских глаз. Нет. Билли невольно замер. Решительно распахнутая дверь скрипнула на старых петлях и захлопнулась с громким стуком. Флинт даже не вздрогнул. Мужчина не обернулся, не бросил на боцмана недовольный взгляд, привычно нахмурив брови. Нет. Даже глаза, смотревшие с застывшего лица... Глаза мертвеца. Пустые. Потухшие. Безумный огонь, бушевавший в них все эти годы, отражение самого ада, если таковой и существовал, угас. Плечи устало ссутулены. Бутылка, стиснутая мертвой хваткой, дрожит. Руки дрожат. Билли забыл слова. Забыл все тщательно подготовленные вопросы, забыл свое негодование, забыл возмущение команды. Парень не мог произнести ни слова. Он просто не мог. Топтался у порога, как дешевая шлюха. Не отрывая от лица капитана потрясенного взгляда. От совершенно незнакомого лица. Билли знал все его эмоции, все чувства, все выражения. Выучил, за годы проведенные рядом. Гнев, ярость, отчаяние. Злость, усталость, раздражение. Раздумье, сомнение, решительность. Азарт. Насмешку. Признательность. Сочувствие... Некоторые эмоции капитан старался спрятать, спрятать как можно глубже, другие охватывали его с головой. Но что бы ни отражалось на этом умном, мужественном лице, кривилось ли оно в яростном оскале или кривой ухмылке, оно всегда было живым. Ни на секунду не гасло то сумасшедшее пламя, отражаясь в каждом движении, каждом слове. Но только не сейчас. Билли узнал лежащую на столе книгу. Он часто видел ее. Она ему не нравилась. - Тебе что-то надо, Билли? Флинт чуть повернул голову, смерив застывшего в нерешительности боцмана нечитаемым взглядом. Билли моргнул. Надо? Точно, он же пришел поговорить... Глубоко вздохнув, парень несколько нервно одернул рубашку и подошел ближе. - У команды... есть вопросы, капитан... Флинт даже не моргнул. Его взгляд устремлен куда-то за пределы каюты, за окно, за горизонт. В его глазах отражается море и вечернее небо. В них гаснет мечта и умирает память. Он оборачивается. Он не смотрит Билли в глаза. Качает головой и едва заметно кривит губы. - Вопросы... У них всегда есть вопросы, Билли. У всех нас есть вопросы, ответы на которые мы никогда не получим. За что? В чем его вина? Куда смотрел Бог, черт его дери? - мужчина зашелся в приступе какого-то нездорового смеха. Бутылка разлетелась на мелкие осколки, со звоном впечатавшись в стену за спиной Билли. Он вовремя пригнулся. Или Флинт не пытался в него попасть. - Вопросы? А у тебя, Билли? У тебя есть вопросы? Флинт резко поднялся, вынуждая боцмана напрячься. Парень предупреждающе потянулся к выглядывающему из за пояса кинжалу. Не сводя с наступающего мужчины пристального взгляда. Не отступая. Когда тот приблизился на расстояние представления угрозы, кинжал в долю секунды оказался у его шеи. Лезвие опасно въелось в кожу. Холодя. Предупреждая. - Неужели, Билли, у тебя нет ко мне вопросов? Не верю, - Флинт не обращал на металл у горла ни малейшего внимания. Он улыбался. Он насмехался. Вот только Билли не был уверен, над кем именно... Вся эта ненависть, вся боль и отчаяние... Казалось, Флинт сейчас презирал и ненавидел... самого себя. Хорошо. Раз Флинт сам спросил... Пусть он и пьян, но за свои поступки ему придется отвечать. - Я не понимаю одного, капитан. - И чего же ты не понимаешь, Билли? - мужчина издевательски ухмыльнулся, глядя на парня совсем невеселым взглядом. - Тогда, во время шторма, Вы... - Билли дернул подбородком, зажмурился на мгновение, и посмотрел Флинту в глаза. Посмотрел, как мог. Полным непонимания и обиды взглядом. Растерянным и возмущенным. Уставшим. Отчаявшийся что-либо понять. - Вы хотели вытащить меня. Пытались спасти... - Я не совсем понимаю, в чем заключается вопрос, - голос сухой, холодный. Насквозь пропитанный насмешкой и... Билли не мог понять, что это за чувство. Билли не мог понять ничего. Билли не понимал сам себя. Он не понимал этого необычного, непредсказуемого, необъяснимого человека. Он уже давно перестал что-либо понимать. - Почему, - Боунс пытался говорить спокойно. - Мой вопрос: "Почему?". - Почему что, Билли? - на этот раз в голосе мужчины сквозило раздражение. Раздражение... и безысходность. - Выражайся яснее. Билли шумно выдохнул. Он стоял совсем рядом. Вытянувшись по стойке смирно. Сжав кулаки до побелевших костяшек. До легкой дрожи. Кинжал царапнул кожу. - Почему, черт бы Вас побрал, почему Вы рисковали своей жизнью пытаясь спасти мою?! Я представлял угрозу! Я бы потребовал немедленных ответов! Команда, этот чертов Сильвер, все они были уверены, что к Морскому дьяволу я отправился не без Вашей помощи! Я и сам бы в это поверил, если бы не Ваш взгляд в тот миг, когда моя рука выскользнула... я бы поверил... - Билли издал глухой рык, с отчаянием мотая головой. - Черт тебя возьми, Флинт! Флинт смерил парня долгим взглядом, а затем неожиданно тихо засмеялся и шагнул вперед. - Почему? Скажи мне, Билли, почему хорошие люди гибнут, а мерзавцы вроде меня плодятся с каждым днем?! Потому что такова жизнь. Потому что у каждого из нас своя судьба... - Флинт засмеялся, зло, хрипло. - Черта с два! Потому что хорошие люди верят в людей. Вот в чем их ошибка. Они верят. Верят в человеческую жизнь. Верят, что это дар Божий... когда она является проклятием... - шумно выдохнув, он устало покачал головой. Приступ безумия прошел. Осталась лишь пустота. - Почему я пытался спасти тебя? - Он посмотрел Билли прямо в глаза. Посмотрел уверенно. Спокойно. Как сам черт заглядывая в душу. - Потому что предал самого себя... Они стояли слишком близко. Флинту приходилось задирать голову, чтобы продолжать смотреть парню в глаза. Понимающе. Понимающе... Билли сглотнул. Все это время, все эти годы, он сам не понимал, не замечал, как капитан подходил все ближе, как удав оплетая жертву кольцо за кольцом, все плотнее и плотнее, пока не стало слишком поздно... "А теперь я уже в твоих зубах..." В полутьме каюты слабый свет, отбрасываемый одинокой свечей на капитанском столе, суетящимися тенями скользил по суровому лицу, смягчая строгие черты, скрывая глубокие складки меж бровей, скользил по тонким обветренным губам, залегшей в уголках усталой, измотанной улыбке. Взгляд Билли жадно скользнул ниже, на открытую шею, впиваясь в алую каплю, затейливым узором стекающую по бледной коже. Вздрогнув, Боунс отдернул кинжал и растерянно воззрился на неглубокую царапину оставленную им. Рука с кинжалом опустилась мелко дрожа. Шаг назад. Еще один. Билли поднял взгляд, с каким-то отчаянным вызовом встречая взгляд Флинта. Стиснув зубы и яростно хмуря брови. Он был готов, он не хотел, но был готов к холодной насмешке и причиняющему почти физическую боль отстраненному равнодушию. Или ярости. Да. Он ведь ранил капитана... К чему Билли готов не был, так это к... теплоте? Было ли дело в освещении, он не знал. Но зеленые глаза, еще до недавнего времени казавшиеся мертвыми, застывшими, бездушными, как у змеи, теперь... словно ожили. Словно бы в этом жестоком и озлобленном пирате еще осталось что-то человечное. Словно бы Флинт не был Грозой морей, потопившем кораблей больше чем любой ныне известный капитан, лишь при упоминании имени которого бесстрашные моряки трепетали от ужаса. Словно бы был обычным человеком, уставшим, измученным и озлобленным на саму жизнь. Жизнь, что требовала, что отнимала все. Жизнь, не смотря ни на что еще не сломавшая этого мужчину. Жизнь, которую Флинт презирал и ненавидел. Жизнь, которой он бросил вызов. - Билли... Боунс выдохнул сквозь зубы. Кинжал с глухим звоном ударился о жесткий ковер. - Иди. За шайкой Вейна следует прис... К черту. К черту Вейна и его шайку. Флинт сейчас здесь, он рядом, он не врет. Он смотрит тепло. Зеленый цвет живой. Играющий в тусклом свете свечи. Мягкий. Его глаза чуть прищурены. В них мелькает удивление, когда Билли срывается с места и практически впечатывает капитана в противоположную стену. Боунс дрожит. Его всего сотрясает мелкая дрожь. Флинт чувствует это, когда грубые, мозолистые ладони так чертовски трепетно ложатся на его запястья. Сжимают осторожно. Настойчиво вжимая в стену над головой. Флинт успевает усмехнуться про себя. И закрыть глаза. Билли целует торопливо. Нежно. И Флинт не знает, чего тот сейчас боится больше: получить в челюсть или добиться ответа. Флинт вспоминает себя. Тот самый первый раз. Тот страх и непреодолимое желание. Успокаивающие прикосновения Томаса, его тихий шепот и нежные, пьянящие поцелуи. Флинт вспоминает и улыбается в поцелуй. Отстраняется и смотрит на застывшего Билли. На его раздувающиеся от резких вздохов ноздри, на плотно стиснутые губы, предательски пылающие скулы. В светлых глазах сейчас борются полный ужас, от осознания своего поступка. Страх ожидания реакции Флинта. И желание. Гремучая смесь из желания, смущения, смятения и робкой, трепетной надежды. Честный, прямой взгляд из под пушистых ресниц немного раздражает. Слишком честный для пирата. Слишком искренний для человека, чьи руки не раз были обагрены кровью. Слишком наивный для того, кто слушал ложь ото дня в день. Слышал, понимал и упрямо продолжал верить. Упрямо, или безрассудно, но он продолжал верить капитану, этому расчетливому мерзавцу, что и добрый день без тайного умысла не пожелает. - И что теперь, Билли? Билли молчит. Молчит, сжимает челюсти до скрипа зубов. Но не отходит. Не отпускает. Руки дрожат сильнее. А каждый вдох, кажется, дается с трудом. Билли натянут как струна. При любом неосторожном движении готовый лопнуть. Взорваться. Потерять себя. Флинт вздыхает и осторожно освобождает одну руку. Видит, как Билли хмурится, но упрямо поджимает губы. Не шевелится. Не отступает. Флинт едва заметно качает головой и улыбается той своей улыбкой. Печальной. Ироничной. Потерянной и одинокой. Билли видел ее раньше. Когда капитан думал, что никто не смотрит. Когда трепетно водил пальцами по корешку потрепанного томика. С выцветшей золотой надписью "Marcus Aurelius". Старого и невзрачного. Стоившего больше жизни. - Билли, - пальцы касаются его щеки совсем легко. Флинт смотрит в глаза. И в этот раз Билли видит в них нечто совершенно новое. Совершенно невозможное. Билли замирает. Билли боится поверить. Он словно кот, или бездомный щенок, соскучившийся по ласке, льнет к теплой мозолистой ладони. Неуверенно. Жадно. Одной рукой Боунс все еще сжимает запястье Флинта, другую он опускает своему капитану на грудь, туда, где бьется сердце. С каким-то детским восторгом ощущая бешеный ритм отбивающий о ребра самой жизнью. А Флинт фыркает, хватает парня за затылок и тянет вниз. Целуя в губы. Мягко. Не настойчиво. Ничего не требуя, ни к чему не принуждая. Целует скорее для себя. Вспоминая. Какого это. Какого вновь ощутить чужое тепло. Какого вновь почувствовать себя нужным, живым... *** Билли не Томас. Билли нетерпелив. Билли неопытен. Билли целует быстро, жадно, пытаясь дотянуться до всего и сразу. Рубашка трещит под сильными руками. Горячие ладони скользят по всему телу. Смешанно и хаотично. Бережно. Билли дышит шумно. Его дыхание сбито, а глаза горят. Он часто жмурится, смаргивая стекающий со лба пот. Билли тычется носом Флинту в изгиб шеи, кусается, и уже явно не контролирует себя. А тот прячет снисходительную усмешку, откидывает голову назад и недовольно морщится. Влажные волосы липнут ко лбу и раздражающе лезут в глаза. Флинт глухо рычит, когда Билли сбивается и начинает двигаться слишком резко, беспорядочно. Парень лихорадочно вжимает его в жесткий ковер, сжимая до синяков, до хруста костей. Мужчина хочет возмутиться, напомнить, кто тут главный. Но замирает под неловкими, нежными поцелуями, спешно оставленными на щеках, скулах, подбородке. В светлых глазах своего боцмана он видит то, чего там быть не должно. Никак. То, что он видел раньше лишь однажды. То, что является самой страшной, самой неизлечимой болезнью... То, что заставляет сердце биться быстрей. *** Небо за окном постепенно светлеет, окрашивается нежно-персиковым цветом восходящего солнца. В каюте прохладно, свежий воздух коварно вырывает Билли из крепких объятий Морфея. Парень недовольно вздыхает, потягивается и морщится от тягучей боли во всем теле. Все таки ковер действительно жесткий. Нагнувшись за валяющейся неподалеку рубахой, Билли озирается. Еще сонный взгляд сразу находит фигуру Флинта в кресле за столом. Из одежды на капитане одни лишь штаны. Он сидит, закинув ногу на ногу, лениво щурясь от солнечных лучей, золотистыми бликами играющих на светлых ресницах. Волосы капитана растрепанны, беспорядочно спадают на лоб. На лице блуждает едва заметная, задумчивая, обращенная в себя улыбка. Билли завороженно смотрит на этого человека и понимает, что никогда по настоящему не знал его. Никогда не знал настоящего... Флинта? Даже имени. Капитан Флинт был жестоким пиратом, вспыльчивым, опасным, смертоносным. Ради достижения своей цели готовым пойти на все. Умело добивающийся своего незаметно для окружающих. Сейчас перед ним сидел совершенно другой человек. Тот, кем Флинт был раньше... Мужчина, с умным, внимательным взглядом и доброй улыбкой. Человек, чье сердце забилось вновь. - Не надоело меня разглядывать? - Флинт отрывает взгляд от книги и насмешливо изгибает бровь. Билли чувствует, как отчего-то краснеет. - Нет, - честно выпаливает он, и ощущает, как горят щеки, когда улыбка на лице мужчины становится шире. - Простите, капитан... - Джеймс... - Это... Ваше имя? - Когда-то оно им было. Я думал, что это имя окончательно умерло вместе с Мирандой... - Флинт отворачивается к окну и прикрывает глаза. Он молчит долго, Билли уже начинает думать, что он уснул. Но тот вдруг поворачивается и смотрит прямо в глаза. Смотрит, и тихо, едва слышно говорит: - Спасибо... спасибо, что не дал мне пропасть... И Билли понимает, что пропал сам. Пропал в этих невероятных зеленых глазах, в ужасном характере и такой непривычной, теплой улыбке. - Я не дам Вам пропасть, капитан. За все, что Вы наделали, Вы уже ответили сполна. И Флинт верит. Верит, что Джеймс МакГроу еще жив. Иначе почему на душе так легко, а сердце готово выскочить из груди? Билли улыбается широко и открыто. И Флинт верит. Они оба верят. Ночь уходит, а с нею и бескрайняя как море пустота.