грустнота

и пить крепкий чай, нервно смотря на часы чушь. все хорошо. возможно. будет. циник-идиот, слабеющий с каждой ебанной минутой. верит, что все будет хорошо и без него. уже и шутки придумывает, про самого себя, на, мол, Юлик, я тут настрочил, после кончины будешь отпускать эти шуточки. и лыбу давит, кретин. так и хочется влепить пощечину за такие ребячества. — как будто что-то изменится, — вновь закатываешь глаза, такие пустые и стеклянные. честно? да, да, да! изменится, идиот, еще как изменится. все, блять, изменится. куда я без тебя? наверное, вникуда, прямиком на дно, усыпанное бесконечной печалью. да и смысл тебе это объяснять? будто оглох. шепчешь что-то невнятное на пламенные тирады о чувствах. какой же ты мудак. кретин с вагоном сарказма и едкими шутками, комментариями. в мешки под глазами можно сыпать картофель, весь измученный, потрепанный, неважно. белые стены палаты словно стали родными, единственной пристанью, стул рядом с кроватью — постелью. да и в квартире давно не появлялся. — все нормально, — в очередной раз говорю обеспокоенным знакомым-незнакомым. слепая надежда поселилась во мне, до сих пор и не покидает. только она и осталась, не считая сплошных пугающих цен на лекарства, бледное лицо умирающего поминутно (которое, кажется, сливается с белой подушкой) и усталости. такой вот адской заебанности, усталости от всего этого, вперемешку с отчаянием, и, возможно, приправленной нотками тяжести в груди. настолько все херово, да хоть в петлю, захлебываясь слезами., но я что? я карабкаюсь, вперед, с картонными надеждами на лучшее. наивный. придурок. вывод? я устал сидеть с тобой, видя, как тебе херово, как ты гаснешь, черт возьми. сжимаю руку сильнее, согревая ледяную ладонь. — мы справимся с этим, — шепот, раздающийся гулким эхом в голове, палате. стены давят, беги, беги, беги отсюда, ничего не станет лучше. — Онешко, оставайся сильным. ради меня, — как бы невзначай шепчешь ты, прикрывая глаза, выдавливаю из себя нервный смешок. недосып дает о себе знать, просто проваливаюсь в темноту. отчаянный шаг длиной в одну секунду. писк аппаратов разрывают черепную коробку Онешко, испуг, непонятная суета. врачей?, а чем помогут? все кончено. гребанный кретин.