Сто одиночек

Стрейн считаются весомой угрозой общества. Их способности и очаги их возникновения не поддаются изучению. Не подчиняясь никому, эти слабые существа сами себе короли, у них меньше сил, чем у обладателя Дамоклова Меча, но гораздо больше, чем у какого-нибудь человека. Безграничная сила, слабая, неисчерпаемая и никем неизведанная. Что может быть лучше? Всё может быть лучше, если ты стрейн со способностью красть чужую почту. — Какой отстой, — сидя на кровати, произнёс парень, вытряхивая из школьного рюкзака пачку писем. Белые конверты без подписей вывалились грудой на мягкий зелёный ковёр. Способность этому юноше не нравилась во всех её проявлениях, но, разве можно отказать себе в удовольствии кому-то напакостить? Однажды он научится так же красть деньги из карманов, но пока что будет бесчестным говнюком, ворующим адресованные не ему конверты. — День святого Валентина. Интересно, тошнотворные сердечки есть на конвертах? Он наклонился к первому приглянувшемуся конверту и большим пальцем распечатал его. Анонимно. Ну конечно, кто бы мог подумать, что будет иначе? Зато с ярким рисунком пирожка с вишней. «Доброго утра, мой миниатюрный серебряный пирожочек. Ох, я уже так давно не писал признания в любви, что волнуюсь, как моя сестра в Дрездене, так что, прости мне, если мои руки будут трястись, ладно? И давай обойдёмся без скандалов. Я хорошо воспитан, но мои руки трясутся не из-за незнания правил этикета. Не будь придирчива в этот романтичный день, любовь моя, мне столько нужно изложить в этом письме. Я всё в тебе люблю. Твои длинные волосы, цветом напоминающие рис, который по утрам варит Куро, твои глаза, словно оливки, такие же чёрные и одним своим видом напоминающие о вкусе этого плода. Твоя кожа такая же гладкая, словно не сваренные макароны, держать тебя за руку — сплошное блаженство! А твои платья — будто десерты! То полные шоколада тирамису, такие же головокружительно строгие и лёгкие, или воздушные суфле — белоснежные, пышные и аппетитные. Твой характер для меня — соевый соус, под вкусом которого прячется клубничное молоко. И для меня это идеальное сочетание! Ты волшебна, прелестна и неотразима! Я люблю в тебе всё, как твоё тёплое, словно пицца сердце, так и горячую как глинтвейн целеустремлённость. Ты даришь мне одним своим присутствием все из существующих вкусовых ощущений, заставляя моё сердце взрываться, подобно сверхновым и попкорну на сковородке. Я люблю тебя, моя королева, и любовь моя чистая, как желе, и счастливая, словно мандарин! Люблю тебя!» Парень несколько раз моргнул, осознавая прочитанное. От этого письма рот паренька наполнился слюной, а желудок жалобно заурчал требуя пищи. — Вау, — безразлично произнёс паренёк, бросив письмо рядом с собой на широкую кровать. — Ты есть хотел, когда писал это? — он посмотрел в потолок, потянувшись за вторым письмом, лежавшим среди кучи на полу. Подцепив его тонкими длинными пальцами, юноша осмотрел конверт со всех сторон. — А если придётся спасать мир от какого-нибудь революционера, тоже будешь бросать аргументы, связанные с едой? На втором конверте не было изображено ничего, да и письмо было написано аккуратным, пускай и немного скачущим почерком. Подростку было неинтересно, почему повествование выглядит именно так, ибо узнать, что пишут друг другу сентиментальные хлюпики интриговало в разы больше. «Здравствуй, моя дорогая. Хочу извиниться за вчерашний вечер и попросту встретиться с тобой. Давай поговорим? Ты вряд ли захочешь меня слушать, поэтому, почему бы мне не объяснить тебе всё в письме? Да, ты мне небезразлична, да, у меня есть к тебе чувства, но исключительно братские. Понимаешь, милая? Ничего пошлого. Ты для меня словно младшая сестра, которую я должен оберегать, которой должен помогать, советовать и иногда баловать походом в кино. Вчера я сказал, что наш союз свернёт горы, а ты после этого так дала мне по почкам, что я даже сейчас еле сижу. Братский союз! Ничего извращённого! Ну, пожалуйста, поверь мне! Я люблю тебя, как сестру — не больше. Пожалуйста, давай в этот раз без суда? Сын и без того подозревает во мне настоящего извращенца, я не хочу подавать ему дурной пример, пускай ему уже двадцать шесть» — Чего? — край губ парня нервно дёрнулся, когда он дочитал эту «валентинку». Раз уж письмо не достигло получателя, то, выходит, писавший крупно влип. Парень глубоко вздохнул. — А парни в школе ноют из-за френдзоны. Кто и находится во френдзоне, так это девчонка, которой это адресовано. Пусть подаёт в суд, хоть где-то она тебя оттрахает, браток. Третье письмо пришлось слегка отряхнуть от пепла, от него шёл такой сильный запах сигарет, что юноша чувствовал, будто может спокойно затягиваться при каждом глубоком вдохе. Похоже, кто-то нервничал, когда писал признание. Сигареты не притупляют чувство страха, но отвлекают от сильного стресса, жаль, что его самого однажды уже выгнали с занятий в школе за курение. «Привет, коротышка. Может, встретимся сегодня, на первом этаже бара, например? Почему именно здесь? Ну, я здесь нахожусь, подумал, что тебе будет несложно спуститься. Только обходи стороной этого Маугли — короля Джунглей, хорошо? Не то, чтобы он мне не нравился… к чёрту, он мне не нравится, и если он читает это письмо, знай, урод, я ещё сожгу тебя и твоих зелёных подтирателей задниц. А, да. Коротышка. Ты же понимаешь, почему он меня раздражает? Не бери на свой счёт. Спускайся, посидим вместе, может, пропадём где-нибудь для наших кланов на целую ночь. Что скажешь? Я скучал по тебе и мне не хочется упускать момента. Поджарим вместе пару скипетровцев, купим пива, я не дам тебе сигарет и не выпущу из объятий, как бы сильно ты не упиралась. Впрочем, плевать. Я заберу тебя, а письмо оставлю как приманку для зелёной клумбы с идиотской причёской. Зря распинался, дай хоть пепел на конверт смахну, пусть побесится ещё больше.» — Поджарим скипетровцев? — поднявшись на кровати, парень посмотрел в окно, расположенное рядом с его спальным местом. Холодный ветер качал голые ветви деревьев, свинцовые тучи заволокли небо, предвещая о дожде. Отвратительная погодка для дня всех влюблённых. Для дня таких же нытиков, как и эта погода — усмехнулся про себя юноша, оттянув вниз помпоны на своей шапке-ушанке. Скипетр 4, сопровождавшие эвакуированных выживших из Могильника, охраняли покой и порядок в этом месте, не позволяя возникать вспышкам паники и агрессии. Нахмурившись, парень показал проходившему мимо солдату средний палец, а после вновь улёгся на кровать. — Подумаешь. Я недавно подбросил дымовую шашку в полицейском управлении. Шума было столько, будто это был не дым, а радий. Перевернувшись на живот, парень взял четвёртое письмо с пола. Как раз, с символом Скипетра 4, в котором была изображена геральдическая лилия, но юноша любил его дорисовывать и создавать подобие фаллической формы. Бунтари вообще идут против любых правил, а бунтари, сбежавшие из мёртвой зоны — против любой власти. Внутри конверта письмо было настолько королевским, что сперва стрейн сощурил взгляд, боясь ослепнуть от его величия. «Моё почтение, Ваше Величество. Я знаю, тебе сейчас не до этого, в связи с произошедшими событиями, но у меня не хватит духу оставить тебя в этот день без внимания. Позволь поздравить тебя с этим волшебным праздником любви и чувств, позволь выразить в письме столько нежности и признания, сколько оно сможет в себя вместить. Любовь к тебе для меня так же невероятна, как резиновая циркулярная пила, и такая же волшебная, как Гендальф. Ради тебя я воздвигну Великую Китайскую стену из спичек в натуральную величину, соберу миллионы паззлов и выпью океан чая без сахара. Ты толкаешь меня на подвиги, моя миниатюрная королева, на великие свершения и открытия. Я принесу мир в твою душу, и ничто не омрачит наше славное будущее. Вечно твой. Аноним.» Парень сложил листок в самолётик и запустил его в непродолжительный полёт по своей комнате. Ему нравился мир фэнтези, но больше ему хотелось бы себя видеть в роли вора или наёмника, нежели какого-то мага. Что ж, отчасти мечты сбываются. Оставалось лишь надеяться на то, что однажды его силы выкрадут для него какой-нибудь конверт с большущей пачкой денег. Можно будет купить себе фигурку L, а не просить денег у родителей. — Ладно, Гендальф Синий, надеюсь, твоё письмо выветрится у меня из головы, — нахмурившись, парень достал последний конверт. Последний не из кучи писем на полу, но последний по прочтению. Влюблённые его раздражали, как и любого другого одинокого подростка. Но, стоит ли так сильно злиться на них? Стоит, когда они начинают слюнявиться на людях. Впервые письмо было написано не от руки, а распечатано на принтере, видимо, писавший хотел сохранить тайну своей личности насколько это возможно. Трус или романтик? Не важно, главное, что почерк впервые не заставлял глаза вытекать из черепа. «Я не знаю, с чего начать. Не подпишу письмо, не дам тебе знать, кто автор, и, когда наберусь смелости отправить, буду переводить все твои расспросы в шутку. Так поступит половина людей из твоего клана, я договорился. Что мне прибавить к фразе «я люблю тебя»? Ничего не идёт на ум, хотя обычно такого не происходит. Если бы ты знала, кто я, то была бы удивлена, что мне нечего сказать. Ты моё вдохновение, моя импровизация, стремление. Ты покорила моё сердце, сковала его и пленила, как когда-то со мной это сделал Скайрим. Каждый день с тобой — это как прохождение новой части Saints Row — без плохих моментов. Ты мой последний босс — я волнуюсь перед встречей, но продолжаю идти, чтобы выполнить финальный геройский квест. А теперь, Сукуна, брось письмо в ящик так, чтобы Суо это увидел, можешь даже изобразить разговор со мной по телефону. Это должно его отвлечь. Я удвою твои очки, если ты сфотографируешь его недовольное лицо. Миссия начата. Удачи!» Край губ парня нервно дёрнулся. — Да какого чёрта?! — злобно произнёс стрейн, поднимаясь на кровати. — Я прослезился, а это была всего лишь уловка?! Чёртов задрот. Отбросив письмо в сторону, парень поднялся с кровати, стянув с головы синюю ушанку. Похоже, он наконец-то согрелся после улицы, да и возмущение, которое вызвали в нём эти письма, добавляло жара в кровь. Открыв настежь окно в комнате, юноша уселся на подоконник, свесив ноги на улицу, и закурил, попутно захватив с компьютерного стола листки и ручку. — Я научу вас писать любовные письма, извращенцы! Его почерк был не совсем аккуратен, порой он допускал в словах ошибки, но старался всячески избежать этого. У него были заготовлены ответы для всех пятерых влюблённых, но больше в себе обращения содержали мата, нежели дельных советов. У него накипело, он должен успокоиться. Сила стрейн позволит отправить письма в качестве ответа, а ему самому не придётся даже выходить из дома. Вздрогнув, юноша понял, что за ним наблюдают. — Что? Автор возложил на меня обязанность разъяснять ситуацию? Чёрт, — он сплюнул, надеясь избавиться от горького привкуса сигарет на языке. — Значит, так. Я безымянный человек, созданный только для того, чтобы поздравить всех читателей с валентиновым днём. Это… поздравляю вас всех и… радуйтесь. Ну, или… улыбайтесь что ли. Праздник же. Всё-таки, давать советы ему было куда проще, чем действовать самому. Показав своему автору средний палец, парень решил взять право на последнее слово, перед своим исчезновением. — Эй, автор любит вас, — он выбросил сигарету на соседский балкон, а после сдержанно улыбнулся. — А розовые открытки и шарики — приятная безделушка и признак эгоистичной показушности, а не искренности. Таково моё мнение, помните его и… если я совсем везунчик, заодно запомните и меня. — Он помахал рукой. — Пока-пока.