Утро на Авероне

- Ей, Димон, вставай, - растерянно сказал Аркадий, расталкивая меня. Блин, а ведь казалось, что я лег спать всего-лишь минуту назад. Стоп! А сколько сейчас вообще времени? Перейдя в сидячее положение, я глянул на свои часы на запястье. Всего-лишь шесть тридцать утра, а смена начинается в ВОСЕМЬ! - А чего так рано-то? - Да вот, мои кретины с ног валятся, - словно извиняясь начал младший сержант (к слову, у меня было такое же звание) - Лейтенант приказал - он сейчас зол как черт! А вот это плохо. Если командир нашего гарнизона начинал злиться, то кому-то точно не избежать нарядов вне очереди или чем похуже. Например, не менее неприятном внеочередном дежурстве. Одна мысль о возможном "залет, боец" сбила с меня всякое желание даже думать о сне, и заставила метнутся, чтобы силой пинков поднять своих людей на ноги (это я образно, такими методами предпочитаю не пользоваться). Через пару минут мое отделение, состоявшее из семи человек уже выстроилось передо мной и слушало задачу. Еще минута, и Петренко, Смирнов, Кузнецов и Колесников отправились на посты, сменять орлов Аркадия. Тому, кстати, предстоял серьезный втык от Харитонова, лейтенанта нашего, за спящих на постах людей. Но, что с них взять, бедняги только-только прибыли на этот проклятый остров - Аверон. За пару месяцев прибывания здесь я уже успел хлебнуть дерьма: потерять друга, попасть в плен, сбежать оттуда, да и пострелять местных "партизан", прибывших сюда по "доброй" американской воле. Я привычно уселся в пассажирское место нашего пыльного "Урала", и дал команду "поехали" сидевшему за рулем Степану. Все, прощай, Мортон. На целых десять минут я свободен от тебя. Вообще, такое место, как упомянутый мною Мортон больше тянул на малю-юсенький поселок: перекресток дорог, да кучка домов, хотя, по местным меркам это вполне можно считать городком. А еще на этом острове были красивые пейзажи - поля да леса, красота, одним словом, почти как и на просторах нашего СССР. Но у нас все-равно лучше. Пара километров до аванпоста на берегу пронеслась за пару минут. Вообще, я считаю, что оставлять здесь солдат - не самое разумное решение: слишком уж далеко от Мортона он находится. Чуть ребята зазеваются, и могут зацапать, но, приказы начальства, как говорится, не обсуждаются. Сам же аванпост представлял собой огороженный колючей проволокой квадрат, в пределах которого находился старый двухэтажный домик и местечко для костра. На старом деревянном ящике сидел боец, положивший голову на автомат. Убили? Да нет, крови вроде нету, да и дышит похоже. Вот уж не думал, что кому-то придет в голову спать в таком месте. Бедняга даже не проснулся, когда я вместе с Казаковым и Орловским остановился в нескольких шагах от него. Нет, это не дело. Стараясь не шуметь, я подошел к солдату со спины. Пара мгновений, и он уже до смерти испуганный пытается освободиться от захвата. Я решил не мучить новичка, и несильно оттолкнул его от себя, прямиком в руки моих подчиненных. Секунд десять бедолага переводил взгляд, на каждого из нас. Когда же до него стало доходить, что произошло, Казаков и Орловский отпустили нашу "спящую красавицу" - Родину проспишь, боец, - сказал я назидательным тоном. - В-вин-новат, товарищ младший сержант, - заикаясь ответил солдат. - Похоже, ты даже не представляешь, куда попал, - я продолжал читать нотации. - Запомни: на этом острове спящий часовой - мертвый часовой. Сейчас вернемся в часть - доложишься командиру, что спал на посту. Я потом проверю. - Слушаюсь! Оставив Орла с Казаком на аванпосте, мы посадили незадачливого постового в кузов "Урала", и поехали назад. А в Мортоне... да ничего необычного там, в принципе не было, разве что проштрафившиеся бойцы Аркадия сонно подметали дорогу лопатами. Часового я передал своему командиру, Степана отправил к Петренко, и пошел докладываться Харитонову. Лейтенант, похоже, уже выместил всю свою злобу на бедных сонях, и пребывал в благодушном настроении. Меня же он отправил на все четыре стороны, дав в назидание совет "не спускать со своих дуболомов глаз и каждые пять минут опрашивать их по рации." Я, в свою очередь, не придумал ничего лучше, чем затесаться в дружную компанию танкистов, которые сидели вокруг костра и травили анекдоты. - Идет, значит, по плацу дембель, - рассказывал один из них. Глянув, как я сажусь в круг, он продолжил. - Китель расстегнут, ремень на яйцах, в общем - красавец неписаный. Насвтречу ему генерал. Спрашивает: "Ты кто?" - а тот ему и говорит: "Я дембель, а ты кто такой?". "А я генерал" - отвечает тот. "Ну, тоже неплохо устроился" - сказал дембель, сплюнул на плац, и пошел дальше. Кто-то засмеялся, а кто-то так и не понял, в чем вся соль. Например, я. - В общем, - начал другой танкист. - Идет по части особист, видит - прапор к воротам тележку катит, ну и думает, мол опять, гнида такая, что-то спереть хочет. Догоняет он, значит, этого прапора, и спрашивает "Че спер, че спер", и все такое. А он и говорит ему: "Да не пер я ничего!". Ну, особист, понятное дело, ему не верит, заглядывает в тележку, а там навоз жидкий. Берет особист палку, и давай там шарить. Шарил-шарил, да ничего не нашарил. Тогда закатал он рукава, и давай туда руками, но, тоже ничего не нашел. Дошло до него, наконец, что не спрятано там ничего, и побежал, руки отмывать, а прапор идет себе, да ворчит: "Чего спер, чего спер? Тележку вот спер! Новая тележка!". Да, не хотел бы я оказаться на месте того особиста. Так, что-то забылся я немного, надо бы и ребят проведать. Я поднялся на ноги, подошел к ближайшему домику, и достал рацию: - Отделение, доложить ситуацию! - Говорит Петренко. У нас все спокойно! - Докладывает Колесников - все чисто! - У Смирнова все чисто! - Это Казаков - ничего подозрительного. - Кузнецов - все спокойно! Ну, вот и славно. Я подошел к склону, сел прямо на траву и посмотрел на горизонт, где переливались в волнах морской воды утренние солнечные лучи. И прохладный свежий утренний воздух. Хорошо-то как, даже спеть чего-нибудь захотелось: Вставайте, товарищи, все по местам, Последний парад наступа-ает! Врагу не сдается наш гордый Варяг, Пощады никто не жела-ает! А вот дальше не помню. Может, спеть что-нибудь другое, что-нибудь более подходящее под наше положение. Как насчет... - Говорит рядовой Казаков, - раздался голос из рации. Это произошло так неожиданно, что я даже испугался. - Вижу приближающиеся вертолеты! Повторяю, вижу приближающиеся вертоле... Голос оборвался. Черт! Ребята, лишь бы вы были живы, пожалуйста. Остальное переживем. Я в секунду вскочил на ноги и поднес к глазам бинокль. С того места, где сейчас находился я, аванпост был плохо виден, особенно, с учетом утреннего тумана, но, все же я сумел разглядеть вдали силуэты двух винтокрылых чудовищ. Надеюсь, пленных они все-таки берут, тогда меня будет не так сильно мучать совесть. Погибшего при взятии на прошлой неделе пулеметчика Ломова и троих танкистов мне и так хватит на всю жизнь. - Говорит разводящий Астахов! Тревога! - сказал я по рации, по общей частоте. - Что стряслось? - спросил лейтенант. - В нашем секторе противник! Идут с востока! - Твою мать! Всем отделениям, боевая тревога! Направление - восток! Я убрал рацию, и побежал созывать своих орлов. - Все по машинам! - кричал кто-то из танкистов. Былого веселья больше не было на их лицах, лишь волнение. Лишь бы пережить этот бой. На то, чтобы собрать остатки своего отделения, и посадить их в окопы, у меня ушло минут пять. К этому моменту и все наши солдаты, и обе БМП уже находились на своих позициях. Отложив свой АК-74 в сторону, я взял в руки бинокль, и стал смотреть вдаль, где примерно километрах в трех от нас из леса выбегали едва различимые фигуры людей в зеленом камуфляже. - Петренко, - обратился я к единственному обладателю пулемета в своем отряде. - Видишь? - я протянул ему бинокль, и показал, куда смотреть. - Как только я дам команду - прижмешь их к земле. Ясно? - Так точно. Прошло немного времени, прежде чем янки поравнялись с дорогой, хотя, лично для меня эти секунды растянулись в вечность. - ПЕТРЕНКО! Раздалась короткая очередь из ПКМ. Затем еще одна. Человеческие фигурки попадали на землю. Я не видел, убило ли кого, или нет. Хотел глянуть в бинокль, но тут прозвучало несколько робких ответных выстрелов, и я пригнулся, прячась в окопе. К счастью, никто не пострадал. С нашей стороны тоже стали доноситься выстрелы: сперва открыли огонь БМП, а потом и обычные пехотинцы. Я решил не оставаться в стороне, и тоже принялся стрелять одиночными по мельтешащим впереди американским человечкам. Я успел отстрелять по врагам целый магазин, прежде чем кто-то из солдат крикнул о приближающемся вертолете. - Ложись! Я вжался в землю, прижав к голове каску. Рокот лопастей становился все громче и громче. Сейчас он откроет огонь, и чьи-то жизни прервутся. Пожалуйста, только не меня! Только не меня! Раздалась пулеметная очередь. Какое-то время я все еще лежал на земле, не зная, то ли жив я, то ли отбыл в Вальгаллу. Когда-же ко мне пришло осознание того, что я еще жив, я открыл глаза. Передо мной лежал Петренко, он смотрел на меня пустым стеклянным взором. Его лицо было залито кровью. Повезло? И если да, то кому из нас двоих больше? Я осмотрелся. Рядом скрючился прошитый пулями Смирнов... - Они идут! - крикнул кто-то из наших, и вновь начался обмен свинцом. Я взял ставший теперь бесхозным ПКМ, поставил его на сошки, и начал стрелять короткими очередями по американцам, которые успели соккратить расстояние до наших позиций. Рядом со мной засвистели пули, так, что я еще сильнее вжался в землю, так сильно как только мог, но этого все-равно казалось мало. Хотелось слиться с грунтом, стать его частью, лишь бы только оказаться в безопасности. - Абрамс! Танки? Все, теперь наше поражение - это всего-лишь вопрос времени. Долго не продержимся. Из-за холма в нашу сторону неслись два стальных чудовища. Один из БМП успел выпустить противотанковый заряд и подбить один из "Абрамсов", но это было все, что он успел сделать. Два залпа - и наши "коробоки" теперь - это груды металла. До моих ушей донеслись крики сгоравших заживо танкистов. Это было ужасно. А ведь еще полчаса назад мы мирно сидели у костра и слушали анекдоты. В воздухе вновь появился вертолет, который принялся работать по нам из пулемета. - Ас... Астахов... - в голосе по рации я ухнал Харитонова. Кажется, этого налета он не пережил. - Здесь нам ничего не светит. Уничтожь рацию в штабе, забери документы и уводи людей в Монтигнак! Черт! - Внимание, бойцы! - крикнул я, не жалея связок. - Готовимся к отступлению. Сдерживающий огонь! Выскочив из окопа, я помчался к двухэтажному зданию, которое мы оборудовали под штаб. В два прыжка я поднялся по лестнице и забежал в нужную комнату, всадил дбе пули в рацию, сгреб со стола папку с документами, и выскочил на улицу. - Отделение! Отступаем в Монтигнак! - закричал я, чуть не сорвав голос, и первым рванул в сторону леса. Все, кто выжил, человек десять, побежали за мной. Вслед нам уже летели пули. Все это походило на древнюю забаву - травлю зверья собаками. Я бежал без оглядки, боясь, чтоесли посмотрю назад, то умру. Периодически до меня долетали крики товарищей и звуки выстрелов. Хвала тому, кто не позволил мне умереть в тот день. Добежав до первых деревьев, я все же заставил себя остановиться, и посмотреть назад. На пути от Мортона до леса лежало семь тел. Еще семеро товарищей... Всего в живых осталось пятеро, не считая меня: Степан, раненый в ногу Колесников и еще трое человек из отряда Аркадия. Как же резко все может поменяться за каких-то двадцать минут. Я выглянул из-за дерева. На поляне, отделявшей лес и город все было спокойно. Похоже, преследовать нас не собирались, а значит, хотя бы до Монтигнака мы должны дойти без происшествий. Хватит уже на сегодня. Мы за вас отомстим, товарищи.