***
Это старое кафе, на пересечении четвёртой и пятой зон, в миле к западу от заправки уже давно являлось их «временной» базой. «Временной» она называлась лишь по старой привычке, потому, что уже как несколько лет это кафе оставалось домом для некоторых киллджоев. Здесь жили несколько семей. Намного логичнее было бы называть их командами или группами, но в эти смутные времена, когда практически все успели потерять своих родственников, необходимо было держаться друг за друга сильнее. Кто-то жил в фургонах, стоящих неподалеку, позади светло-зелёного здания, а кто-то — непосредственно в кафе, которое уже давно перестало исполнять свою изначальную функцию. В одном из фургонов обитал Доктор Анти Смерть, давным-давно заработавший всеобщее уважение не только, как ди-джей на единственной не купленной радиоволне, но и как великолепный стратег. Некоторые даже помнили времена, когда тот передвигался на своих ногах, а не в инвалидной коляске, и был одним из лучших киллджоев. Он определённо был очень опытным и мудрым человеком. Каким образом в этом лагере появился ребёнок, почти никто уже не помнил. На самом деле, девочку нашел Кобра Кид, когда он, Джет Стар и Пати Пойзон наткнулись на один разрушенный лагерь. Казалось, что там ничего нет, кроме остатков сожжённых фургонов тех, кто не успел уехать, свежих трупов и бесконечного песка. Белые вполне могли замести все следы, но они решили оставить их, чтобы припугнуть тех киллджоев, которые наткнутся на это место. Это было их любимым способом запугивания, который отвратительно отдавал запахом жесткости и крови. Лишь благодаря внимательности Кобры, среди обломков и песка был обнаружен маленький ребенок, которого не заметили даже дракулоиды. Можно было быть уверенным — если бы белые солдаты нашли девочку, они забрали бы её с собой. Конечно, убивать её им было совсем не выгодно, она слишком мала, из неё можно вырастить кого угодно. Дракулоида, мирного жителя Бэттери-сити, послушную марионетку. Но волей судьбы, малышка оказалась в новой семье. Кёрли была неким современным Маугли: она никогда не знала, что такое нормальная, комфортная жизнь в тепле и уюте, но у неё не было бы возможности этого узнать лишь потому, что она была рождена в такое безумное время. Скорее всего, её родителей убили во время того налёта белого патруля, и, если бы не Кобра Кид, она бы умерла от голода в пустыне. Когда девочка подросла, она стала проситься на задания, мечтая стать похожей на тех, кто её воспитал. В конце концов, Пойзон сдался под её натиском и разрешил Кёрли ездить с ними на самые простые задания, что вызывало у малышки бурный восторг. Конечно, оружие ей всё ещё не давали, но иногда, помощь Кёрли была просто неоценима, ведь она была очень ловким и быстрым ребёнком. Таким образом, она стала полноценной частью не только их семьи, но и команды.***
Некоторое время они молчали, в зале был слышен только скрип механизма и едва слышные ругательства, вылетающие изо рта Пати каждый раз, когда отвёртка слетала и попадала ему по пальцам. Внезапно, услышав приближающийся шум мотора, и девочка, и мужчина одновременно подняли головы, смотря на подъезжающую машину через грязное стекло в окне кафе. Узнав Понтиак, Кёрли вскочила со стула и бросилась наружу, заставив Пати заулыбаться, откладывая радио в сторону. В этой улыбке сквозило явное облегчение – несмотря на то, что Джет и Кобра ездили на ближайшую заправку за провизией, в любой момент могло произойти что угодно, такая уж у них жизнь в эти дни. Спрыгнув со стола, Пойзон вышел из кафе, направляясь в сторону Понтиака, машинально отмечая то, что царапин и вмятин на капоте его машины не увеличилось, а через лобовое стекло видно две человеческие фигуры. Но когда Кобра и Джет вышли из машины, они сразу же открыли заднюю дверь, помогая выбраться наружу кому-то ещё. Ускорив шаг, Пати увидел, что это молодой мужчина, прижимающий руку к боку, очевидно раненый. В глаза сразу же бросался нездорово бледный цвет его лица и довольно измученный вид. Пойзон вопросительно посмотрел на Кобру, но тот покачал головой, отказываясь объяснять прямо сейчас. Не став тратить больше времени, Пати помог своим друзьям довести раненого в кафе и усадить его на стул. Кёрли крутилась вокруг: её тоже, очевидно, разрывало от вопросов, но она молчала, не пытаясь влезть, чтобы не мешать никому из взрослых. Она уже успела повидать и не такое за свою короткую жизнь. Джет помог мужчине снять жилетку болотного цвета и жёлтую кофту, отрезав ножом её по краям, там, где она прилипла к сильному ожогу, чтобы не отрывать от раны. Всё это пострадавший вытерпел практически идеально, лишь сильнее сжимая зубы, чтобы не издавать громких звуков и морщась от каждого едва заметного движения. Кёрли притащила аптечку, а Пати вытащил всё необходимое для того, чтобы обработать рану. – Тише, не дёргайся, – Пойзон прижал к ожогу марлю, смоченную водой. Несмотря на предупреждение, мужчина вздрогнул всем телом и вцепился в свободную руку Пати, издав болезненный стон и плотнее зажмурив глаза. Пойзон поднял свой взгляд, всматриваясь в лицо незнакомца, замечая всё: небольшие, поблекшие от времени шрамы под левым глазом и на переносице, старый след от пирсинга под губой, очевидно, оставшийся с былых времен; татуировки на шее и изящную форму бровей. – Я почти закончил, – почему-то шёпотом сказал Пати, сжав руку пострадавшего, хотя он даже не был уверен, что тот его слышит. Затем он выпустил её, чтобы начать перевязывать ранение, стараясь действовать осторожно и причинять как можно меньше боли. Мужчине сильно повезло – лазерный луч лишь скользнул по его боку, оставляя после себя ожог третьей степени, но не смерть. Когда с перевязкой было покончено, Джет рыцарски уступил свой спальный мешок их новому знакомому, и того уложили на полу, оставив отдыхать. Пати устроился на своём любимом столе, бросая обеспокоенные взгляды на спящего мужчину. Джет, Кобра и Кёрли сидели на стульях рядом, подозрительно тихие. – Где вы его нашли? – спросил Пойзон, этот вопрос крутился у него в голове с тех самых пор, как он увидел, как незнакомцу помогают вылезать из Понтиака. – Он и его друзья ввязались в перестрелку с отрядом патруля на заправке, – тихо ответил Кобра. – Все остальные мертвы? – в голосе Пати явно прозвучала усталость. – Да, как и патруль. А этот чувак будто в рубашке родился. Как ты видел, ранение не очень серьёзное. Ему повезло. – Повезло, – горько усмехнулся Пойзон, прекрасно понимая, что может ощущать их новый знакомый, когда на его глазах убили его друзей. – Я бы предпочёл умереть.***
Как и в любой другой день, жаркое калифорнийское солнце опустилось за горизонт. Не важно, как много невинных людей было убито сегодня, солнцу всегда будет всё равно: оно просто заходит вечерами и восходит по утрам. Солнце плевало со своей высоты на войну и проблемы земных людей. Ещё давно, когда они только нашли это кафе и решили сделать здесь свою базу, Пати Пойзон выбрал своим спальным местом небольшой закуток за барной стойкой. Почти все спали рядышком на полу, переговариваясь перед сном и рассказывая какие-нибудь истории, пытаясь отвлечь друг друга от переживаний, которых достаточно в этой жизни. Но Пати любил оставаться ночами один. Единственная компания, которой он всегда был рад – Кёрли, которая иногда приходила к нему со своим спальным мешком, и доверчиво утыкалась носом ему в плечо, прося рассказать что-нибудь. Девочка очень любила, когда мужчина рассказывал ей о прошлой жизни: о мирном небе, о том, чего она не успела застать. Кёрли искренне удивлялась тому, что когда-то у Пойзона каждый вечер был сытный ужин, а каждую ночь мягкая кровать. Ему не нужно было волноваться за своего брата и друзей, боясь, что в любую секунду они могут погибнуть. Всё это было тем, чего девочка никогда не видела. И Пати было так отчаянно жаль. – И ты всё равно не был счастлив? – однажды тихо спросила Кёрли. – Если бы я сейчас мог вернуться в то время, я бы ценил всё это, – вздохнул Пойзон, пытаясь рассмотреть потолок, но всё, что он видел – это сплошная темнота. – Всё познаётся в сравнении. Я просто не знал, что однажды наша жизнь может измениться. Я переживал из-за других вещей, которые сейчас кажутся глупыми. Люди глупые. Разговор всегда получался слишком грустным, и Пати клялся себе, что сделает всё, чтобы война закончилась. Ему так сильно хотелось, чтобы Кёрли увидела нормальную жизнь, которую у неё без спроса отняли. Но как бы он не пытался, эта девочка навсегда останется ребёнком войны.***
Фан Гоул быстро шёл на поправку. Он был хорошим парнем, и тот факт, что Кёрли сразу же признала его за своего друга, говорил сам за себя. Он отлично разбирался в оружии, хотя не был знаком с местными порядками – до роковой перестрелки Фан сражался в кругу тех киллджоев, которые жили сами по себе. Им никто не давал задания, и они не имели какого-то одного дома, поэтому они путешествовали по всей Калифорнии на мотоциклах. По своему «Харли Дэвидсону»* Гоул отчаянно тосковал, хотя и признавал, что Понтиак намного надёжнее и быстрее. Мужчина довольно быстро влился в их команду: он нравился Джету своим спокойным, уравновешенным характером и быстротой реакции, а Кобра всё ещё держался немного настороженно, хотя однажды он одолжил Гоулу свой шлем, что означало, что Кид принял решение о том, что этому человеку можно доверять. Каждый вечер, Пати перевязывал его рану, завязывая аккуратные бантики из кончиков бинта, незаметно рассматривая татуировки, пытаясь разгадать их значение, но никогда не решаясь спросить об этом. Мало кто знал, (да пожалуй лишь Кёрли, которая однажды подсмотрела за ними из чистого детского любопытства), о том, что иногда ночами Гоул и Пати выходили покурить через чёрный вход. Это было чем-то интимным, чем-то, от чего у Пойзона бежали мурашки по спине, но он всё равно старался рассказывать не слишком много и держать такие ночные разговоры в секрете от остальных ребят. Фан был новым человеком в его окружении, и это было так захватывающе – узнавать его. – Больше всего я скучаю по музыке, – однажды сказал Гоул, потирая замёрзшие костяшки пальцев и переминаясь с ноги на ногу на грязном песке. – По музыке? – удивлённо переспросил Пати. – Да. Я помню названия любимых групп и те чувства, что во мне вызывала их музыка, но я не помню песни. Это то, о чём я думаю слишком часто. Пытаюсь вспомнить хоть что-то. Хоть что-то из прошлой жизни, что раньше значило для меня безумно много. Пойзон хотел спросить, не знает ли Фан о радио, но ответ был и так очевиден. Именно в это мгновение в голове Пати зародился гениальный план.***
– Пойдём, мне нужно тебе кое-что показать. Это был поздний вечер, и после малокалорийного ужина почти все легли спать, чтобы успеть восстановить свои силы за короткую ночь. Пойзон поймал Фана, прежде чем тот успел улечься в своём углу помещения около окна. – Что-то случилось? – Нет, но это важно. Тебе понравится. Гоул не собирался спорить. Он вышел вслед за мужчиной из кафе, и они подошли к Понтиаку, припаркованному позади здания под огромным кустом акации. – Мы куда-то поедем? – молчавший всю дорогу Фан подал голос, как только Пати открыл дверь в машину. – Нет, – улыбка Пойзона блеснула в темноте, будто серебряный кинжал. – Просто садись. Они оказались внутри салона, в котором всегда пахло кожей, бензином и ещё какой-то химией, запах которой напоминал Гоулу о его детстве, когда его мама рисовала масляными красками в своей мастерской, а он тихонько приходил и наблюдал за её работой, чувствуя себя таким особенным. Гоулу нравилось в машине Пойзона. Пати начал возиться с приборами, как только завёл мотор Понтиака. Какое-то время было слышно лишь шипение, но затем до мужчин донёсся знакомый голос, которые уже настолько въелся в мозги Пойзона, что иногда мерещился ему теми ночами, которые он проводил в одиночестве в пустыне, чувствуя лишь тошнотворный страх и отчаяние, с которыми ему помогало справляться только сбивание костяшек в кровь и слёзы, которые к счастью никто не мог увидеть. «Приём-приём, с вами на связи Доктор Ди, как слышите? Быть может, кто-то не спит в этот поздний час и едет куда-то один в чёртовой бескрайней пустыне? Или, может, вы сейчас в кругу своих друзей, празднуете то, что всё ещё живы? Я думаю, вы рады слышать то, что до меня до сих пор никто не добрался.» Фан округлил глаза, смотря на Пати, который широко улыбался, наблюдая за его реакцией в темноте. Он хотел что-то сказать, но Пойзон прижал палец к его губам, медленно качая головой. «Один мой друг, возможно, вы его знаете, он красит волосы кровью дракулоидов, попросил меня об одолжении. И знаете, оно настолько глупое, что я даже согласился! Я мог бы уже спать, но я собираюсь поставить несколько песен Misfits, чтобы один ребёнок стал счастливее. Да, вы правильно поняли – никаких новостей. Только старые-добрые The Misfits.» Ди поставил Saturday Night, а Пати просто наслаждался своим шоу, чувствуя, как мир становится капельку лучше, одновременно с тем, как меняется лицо Гоула. От удивлённо-шокированного до невероятно счастливого, не учитывая всех тех эмоций, которым просто невозможно дать какого-то определённого названия. Закрыв лицо руками, Фан зажмурился под звуки гитар, которые проникали в его голову. Он разваливался на части, пока вокалист пел о пятидесяти двух способах убийства. Ему казалось, что он не слышал музыки вечность, с тех самых пор, как он ушел из дома вместе с друзьями, возомнив себя киллджоем. Его старый плеер дожил свои дни и был почётно похоронен рядом с бензоколонкой, и это было то, о чём Гоул очень часто грустил. Они не бывали на шумных вечеринках, которыми были знамениты киллджои, они были изгоями, аутсайдерами, которые скитались по Калифорнии, мня себя независимыми и отважными. Когда погиб Рэйвен, Гоул неожиданно осознал, что веселье окончено. Когда погибли все его друзья, он оказался здесь. И вот теперь, он сидит в Понтиаке рядом с Пати Пойзоном и вспоминает, что такое музыка. Возможно, его жизнь не настолько дерьмовая, если с ним происходит такое. Когда в салоне заиграла Dig Up Her Bones, Фан смог отнять руки от лица, которое было мокрое от слёз. Пати всё ещё улыбался, показывая крошечные зубы, и одна прядь его вишнёвых волос смешно торчала в сторону. Когда Гоул только попал в их семью, он сразу же почувствовал это. Почти невесомую связь, которая появилась между ними, похожая на невидимую ниточку. Когда Пати щекотно дул на его рану, завязывал свои дурацкие бантики на его повязке, улыбался крошечными зубами, похожими на молочные и делился украденными с заправок сигаретами тёмными ночами, Гоулу казалось, что эта нить натягивается до недопустимого. Он не мог определить, где её предел, но сейчас он точно ощутил этот момент. Момент, когда она порвётся, чтобы потом превратиться во что-то большее, чем просто тонкая нить, о существовании которой никто не догадывается. Фан заставил себя оттолкнуться спиной от сидения, чтобы оказаться совсем рядом с лицом Пойзона и наконец поцеловать его улыбающиеся губы. В ушах Гоула играла музыка, и он чувствовал себя безрассудным панком, каким он мечтал быть всю жизнь, но никогда не был достаточно крут для этого. Рука Пати оказалась где-то в его спутанных чёрных волосах, когда он ответил на поцелуй, тепло выдыхая в рот мужчины и чувствуя солёный привкус слёз на его обветренных губах. Они отчаянно целовались, двигаясь в ритме музыки, которая всё ещё играла в машине, забыв о том, что за пределами этого уютного мирка идёт война, и завтра может уже не наступить.