Приказ

Рёхей не понимал. Каким бы идиотом он себя не считал, Рёхей отказывался принимать приказ Савады за должное. Но и отказать не мог. Когда-то ему вбили в голову, что приказы Десятого — абсолютны. А то, что настоящие мужчины не идут на попятную, он сам решил с детства. Это было его золотое правило, которым он дышал и жил. Вот только вынужден он был заниматься не мужским делом… Тсунаёши громко стонал, подаваясь назад, стараясь насадиться сильнее. Он не заботился о том, что кто-то мог их услышать: звукоизоляция кабинета босса позволяла. Тсуна изнемогал от желания получить максимум удовольствия. И не его вина в неестественном пристрастии. Некогда наказание со временем переросло в зависимость, и Тсуна отчаянно искал большей «дозы». Во всех смыслах большей. И нашёл своего подчинённого, шурина. То была чистая случайность — вместе пересеклись в туалете. Внушительного размера образ ударил в голову, туманя рассудок. Не думая тогда, руководствуясь покалеченными инстинктами, Савада отдал приказ: взять его грубо прямо там, в туалете. Увы, у Рёхея не встал — пришлось отложить интимную встречу. Рёхей чувствовал, как теряет твёрдость, как злится из-за этого Савада. И ему бы проглотить очередную таблетку, но уже видеть их не мог, от одной только мысли тошнило. Столько разных перепробовал от простой Виагры до секретных разработок исследовательского центра Вонголы. Становилось жутко оттого, что Савада создал этот отдел… Рёхей краем уха слышал, что Тсунаёши нацелился на Занзаса, нуждаясь в экстремальных отношениях. Он тоже понимал, что связь с Рёхеем на грани. — Старший брат… — умоляюще простонал Тсуна. Сасагаву передёрнуло. — Пожалуйста… Всё же пришлось ещё выпить несколько таблеток разом. Раньше Сасагава не обращал внимания на обращение к нему Савады, но после шокирующего приказа испытывал омерзение. Так их связь становилась грязнее, хотя казалось, что грязнее некуда. «Настоящие мужики всё доводят до конца». Рёхей утратил свою решимость, больше не был способен толком ни лечить, ни драться. Он не был человеком, что вступил в ряды хранителей десятого Вонголы. Даже бокс больше не радовал и не бодрил. Сестру Сасагава видеть боялся, а отношения с Ханой стремительно рушились. Он будто умирал изнутри… «До конца…» — думал Сасагава, закрыв глаза, пока Тсуна дрочил ему: действие таблеток не было мгновенным, а хотелось скорее. В рот Савада не брал по просьбе самого Рёхея. — Пожалуйста, продержись ещё немного. Я так хочу кончить. Рёхей не узнавал в этом покрывшемся испариной мужчине своего бывшего друга. Да, когда-то они были хорошими друзьями, теперь же Рёхей отгородился от него эмоциональной стеной. Толчок, ещё и ещё. Глубже, резче, быстрее. Сасагава торопился доставить наслаждение своему боссу. Сильнее, сильнее. Без остановки. Лишь бы действие таблеток в этот раз не успело пройти. Он смотрел на бледную, израненную спину, стараясь хотя бы на секунду забыть, кому она принадлежала, не задаваться вопросом, кто оставил свежие раны и сколько лет старым шрамам. Потому что иначе голова бы вновь начала раскалываться от экстремально громкого душевного крика: «Тогда почему я здесь?! Почему я должен это делать?!» А Сасагава продолжал. Срывающийся голос Тсуны вызывал отчаяние, изгибы его словно бы ломающегося под наплывом удовольствия тела — омерзение. «Не останавливаться… До конца…» Рёхей заломил Саваде руку за спину: так оказалось удобнее удерживать его. Стиснув зубы, Рёхей жёстко вдалбивался в Тсуну, осознавая, что действие таблеток опять на исходе — привыкание. Они больше не обладали тем же эффектом, что и раньше. Если бы мужчины плакали, по щеке Сасагавы скатилась бы вовсе не пота капля. «Кончай. Кончай же!» — безмолвно молил он. Рёхей отпустил Тсуну и отошёл, пошатнувшись. Стол вновь был перепачкан спермой тяжело дышащего хозяина, медленно сползающего на колени. Рёхей же поспешно одевался. Уйти. Нет, лучше убежать. Подальше. Навсегда. Невыносимо… Сасагава протянул аккуратно сложенный лист бумаги. Он подготовил его давно и держал всё время при себе в кармане пиджака. Он честно старался продержаться максимально долго, надеялся, что благоразумие вернётся к Тсуне. Но нет… Так больше продолжаться не могло. — Заявление об увольнении? — удивлённо вслух перечитал Тсунаёши. Сняв браслет Солнца, Рёхей отдал его лично Тсуне. Сочувствующе посмотрев напоследок в глаза, не говоря ни слова, Сасагава ушёл. Чтобы больше никогда не вернуться. Жить своей жизнью. С Ханой. В любви и счастье. Трудиться на тяжёлой, низкооплачиваемой работе, зато не переступать через себя.