Из будней Мрачного Жнеца

Ровно на 1/36 мгновения во всем отделении реанимации погас свет. Этого времени достаточно, чтобы где-то во вселенной произошли события, которые навсегда изменят ее, уничтожат или спасут, может так статься, что и вовсе никак и ни на что не повлияют, но, тем не менее, произойдут. Однако 1/36 мгновения слишком мало, чтобы быть замеченной такими невнимательными существами как люди. Шестеро человек продолжают занимательные манипуляции над телом молодого парня, в то время как его бесплотная сущность, часто называемая духом или, если угодно, душой, с небезучастным интересом наблюдает за медиками. И тут появляюсь я. Не то чтобы я материализуюсь из воздуха или выхожу из стены, по правде сказать, я есть всегда и везде и негде конкретно одновременно. Тем не менее, я здесь, но парень не обращает на меня никакого внимания. Что ж, такое случается. Все-таки люди ОЧЕНЬ невнимательные существа. Они довольно часто не замечают даже моего прихода. Я кладу тяжелую длань на его плече. Дух оборачивается и, узнав меня, вздрагивает, что тоже не ново. Еще на заре времен стало ясно, что соответствовать ожиданиям и представлениям очень удобно. И этот закон действенен не только для живых людей из плоти, крови и прочего ливера, но и для меня. Это помогает избежать лишних однотипных вопросов. - Ты Смерть? Но не всегда. Киваю в ответ. И жестом костлявой руки в широком рукаве черного потрепанного балахона, приглашаю следовать за собой. - Нет! Это ошибка. Мое время еще не пришло, - уверенно возражает клиент. Вздыхаю, не потому что мне это действительно нужно. Просто положено испускать тяжелый вздох в таких случаях. - Я здесь чтобы провести тебя в последний путь, и я не делаю ошибок. - Ты ни черта не понимаешь! – заорал дух. – Я ведь не сказал ей! Понимаешь? Я должен ей сказать! С этими словами, дух скинул мою руку со своего плеча и, пройдя сквозь хирурга, который как раз озвучивал время смерти, нырнул в тело. Мне оставалось лишь ждать. Подобное поведение не то что было частым, но за тысячи и тысячи лет, случалось всякое. Однако то, что произошло в следующую 1/36 мгновения, когда свет в реанимации снова погас, случилось впервые. Ровная зеленая линия на черном экране монитора вновь стала изгибаться. Шестеро медиков снова закопошись, и спустя какое-то время парень на операционном столе открыл глаза и взглянув на меня силился приподнять руку. И когда ему это удалось, его пальцы сложились в жест, значение которого не относилось к тому роду знаний, который был свойственен моей сфере деятельности. Однако выражение лица, которым этот самый жест сопровождался, недвусмысленно намекал, что мне было в пору оскорбиться. Вместо этого мне пришлось удалиться. Очевидно, что в моей работе здесь больше не нуждались. Но этот случай не давал мне, как главному поборнику порядка, спокойствия. И мне пришлось навестить его немногим позднее. Увидев меня, парень не испугался. На лице его появилось упрямое выражение, а рука красноречиво потянулась к вазе с чахлым букетом ромашек, стоявшей на тумбе, рядом с его больничной койкой. - Это не рабочий визит! – вкинув костлявые руки, пришлось сказать мне. Не то чтобы мне всерьез нужно было опасаться вазы, но к чему способствовать энтропии? - А какого лешего ты тогда пожаловал? Теперь, когда он ясно обозначил, что относит меня к представителям сильного пола, я принял человеческий облик, чтобы наше общение стало немного легче. - По личному вопросу, - нехотя признался я. - Какой личный вопрос может возникнуть у типа вроде тебя? - Ну…- замялся я. – Такого раньше не случалось, потому мне стало... Любопытно. - Ха! Ответ прост. Это любовь! Я расслабился. Но вместе с тем, почему-то в желудке, которым только что обзавелся и который, по моему разумению, не должен принимать участия ни в чем, кроме переваривания, почувствовал, заворочавшееся разочарование. Ну конечно, Любовь. Ох, сколько же сложностей из-за нее. - Могу я попросить конкретики? Парень удивленно приподнял брови, продолжая при этом неодобрительно хмуриться. Это мимическое усилие представляло собой довольно любопытное зрелище. - Какой такой конкретики? Любовь способна на все и еще раз доказала, что сильнее смерти! - Ты все напутал, - я назидательно покачал головой. – Любовь стольким устроила встречу со мной, что число ее жертв можно ставить на одну полку с числом жертв Войны. Хотя погоди, были войны причиной которых была она. Так что Любовь вне конкуренций по сбору жатвы человеческих жизней. Парень отбросил одеяло, вскочил с койки, подлетел ко мне разъяренным коршуном, и, размахивая указующим перстом перед моим лицом, обвинил Смерть в цинизме. Лааадушки. - Не знаешь, не говори! – кричал он. – Я не сказал ей, что люблю ее! И пока не расскажу ей о своих чувствах, так чтобы она поняла всю силу моей любви, я не умру! В палату ворвались санитары, и, пройдя сквозь меня, положили новоиспеченного буйного на койку. Миниатюрная улыбчивая медсестра, вошедшая следом, вколола успокоительное в услужливо оголенную одним из санитаров ягодицу пациента, который продолжал убеждать меня, что ни за что не умрет, пока не скажет ей. - Ну какая же это Любовь? Чистой воды упрямство. – Вздохнул я. Я покачал головой и вышел прочь из этой палаты. Судя по списку, здесь у меня еще два клиента.