Curse upon Gotham

Его хотели забрать в Аркхэм сразу после операции, но хирург, проводивший ее, был категорически против. Поэтому какое-то время Джером провел в больнице. С бинтами на лице. Привязанный к кровати, под постоянным надзором охраны. Возвращение в лечебницу не вызвало у рыжего ничего, кроме горечи поражения. Попался, черт подери. И все из-за какого-то мелкого паршивца. Проклятый Брюс Уэйн… Бинты с его лица сняли по прибытии в Аркхэм. И пока его оформляли, Джером даже успел увидеть себя в зеркале, висящим в коридоре. Швы по контуру лица и вокруг глаз практически разгладились. Но едва заметные шрамы наверняка останутся. И это даже хорошо: будут служить напоминанием не только о небольшом триумфе, но и о совершенной им ошибке. Как ни странно, Джером помнит свою старую камеру. Он осматривает серые бетонные стены и такого же цвета грязный пол. Койка по-прежнему слишком жесткая, а в воздухе все также пахнет сыростью и скукой. Джером ненавидит Аркхэм. Ведь он такой однообразный, такой скучный и удручающий своим унынием, которым пропитаны его стены. А Джером, похоже, единственное яркое пятно здесь. Огненно-рыжая, улыбающаяся во весь рот клякса. Проходит день, неделя, месяц. И Джером улыбается все меньше. Чахнет, усыхает постепенно. Даже сеансы терапии не приносят никакой радости. Он не подкалывает своего нового врача, назначенного вместо доктора Лиланд, пока та в отпуске. Но он и не принимает активного участия в диалоге с ним. Даже подметил, что с Лиланд было не так скучно, как с ее «заменой». Кто бы знал, что психиатры могут быть такими занудами? Все это ужасно угнетает. Джерому кажется, что он медленно умирает здесь. Но он не позволит себе зачахнуть здесь окончательно. Он обязательно однажды выберется отсюда — и тогда Готэм потонет в крови. Джером сидит в углу своей камеры, уткнувшись подбородком в сложенные на согнутых коленях руки. Ему скучно. А поговорить не с кем. Поиздеваться тоже не над кем. Охранники надоели, другие пациенты тоже. Джером просто пялиться на квадратик света на полу, просочившегося через окошко железной двери камеры пациента С-198. Внезапно этот самый квадратик света портится тенью. Небольшим полукругом, будто силуэтом чьей-то головы. Валеска лениво поднимает взгляд на дверь: за ним кто-то наблюдает, встав на цыпочки. Нахмурив брови, рыжий поднимается с пола и, громко шаркая, подходит к окошку, из которого уже исчезла голова его тайного наблюдателя. Джером выглядывает в окошко, недовольно скривив губы. Он не выносит, когда кто бы то ни было пренебрегает его личным пространством. Его бесит, когда на него смотрят, как на какую-то обезьянку в зоопарке. Кто бы ни был тот, кто потревожил его, ему не жить. Однако увидев, кто именно нарушил его покой, Джером искренне удивляется. По ту сторону двери на него смотрит девочка. Ниже его на голову, с кукольным личиком и голубыми глазами, а ее светлые волосы убраны в два детских хвостика, из-за чего девчонка выглядит лет на десять. Но у нее уже есть талия, а под белой блузкой наверняка уже есть бюстгальтер. Значит, ей как минимум тринадцать или четырнадцать. Любопытно... — Здравствуй, краса-а-авица… — усмехнувшись, протягивает Джером, — и что же здесь делает столь юная особа? Девчонка молчит. И, что страннее, не убегает в ужасе прочь от его камеры. Напротив, она во все глаза смотрит на Джерома. А отвечать не торопится. Стесняется, может быть. — Хм… ты явно не заключенная. Что же тогда ты тут забыла? — вполне искренне интересуется рыжий. Она неуверенно пожимает плечами и наконец отвечает: — Да так… гуляю. — Хах, странное место для прогулки, не находишь? Она не знает, что ответить на это. А Джером продолжает с интересом сверлить ее взглядом, слегка прищурив глаза. Его не особо шокирует присутствие посторонней в такой близости от заключенных: с охраной в Аркхэме, похоже, всегда было и будет туго. Но его все равно немного напрягает то, что какая-то малолетка ошивается здесь. — И все-таки: что ты здесь делаешь? — повторяет он свой вопрос. — Насколько мне известного, детский сад при Аркхэме еще не построили. Его не слишком удивляет, что девчонку задевает такой подкол. Она сердито смотрит на Джерома, скрещивая руки на груди. Стыдно ему, конечно же, не становится, даже наоборот: рассерженный вид малышки даже больше веселит его. «Надо же, какая обидчивая оказалась», — саркастично подмечает он про себя. — О, ну не дуйся, милая, — изображая интонацией сожаление, говорит Джером. — Шучу я так. Она по-прежнему дуется, и лишь сейчас Валеска подмечает другую важную особенность ее поведения: — Слушай… а ты как-то слишком смело держишься, учитывая мою репутацию, — задумчиво произносит он. Подобные слова, пожалуй, можно даже расценить как похвалу. — А почему я должна бояться? — вдруг удивляется девчонка. Джерому даже на секунду думается, что она и вовсе не знает, кто он такой. — Ты же за решеткой. Да и потом… не такой уж ты и страшный, — неловко потупив взгляд, добавляет она. Джерому немного неожиданно слышать такое. Да уж: уродом его не назовешь, особенно после операции — факт. — О-о-о, комплименты… — довольно мурлычет он. — Но ты все еще не ответила на мой вопрос. Почему. Ты. Здесь? Решив, что уже хватит увиливать от вполне резонного вопроса, она разводит руками и, тяжело вздохнув, наконец-то объясняет: — Я хочу после окончания школы поступать на психиатра. И моя мама решила, что, если дядя возьмет меня сюда, это разубедит меня. От услышанного Джером тут же оживляется. — Минуточку. Так значит, ты племянница какого-то здешнего мозгоправа? — уточняет парень. — Психиатра, — с важным видом поправляет она. — Да. — На-а-адо же. А поконкретнее?.. Его собеседница не успевает ответить, потому что в конце коридора раздается звук распахнувшихся дверей и топот ботинок. А затем, когда девчонка поворачивается к источнику шума, Джером слышит и суровый, приближающийся мужской голос: — Харлин! Харлин, господи, что ты здесь делаешь? Я же велел ждать возле моего кабинета! С кем ты тут… — Доктор Ри-ичардс! — удивленно восклицает Джером. Он буквально просиял, увидев своего терапевта, остановившегося рядом со своей новой знакомой. — Вот уж не ожидал. Выходит… это ваша племянница? Плотоядно улыбнувшись, Джером снова переводит взгляд на Харлин. Теперь уже более заинтересованный. Кто бы знал, что мир настолько тесен, и что эта прелестница окажется родственницей его временного лечащего врача и, пожалуй, самого скучного психиатра в мире. А сей факт кардинально меняет его отношение к этой юной леди… Ричардс тут же переменился в лице, увидев, с кем общается Харлин. По его глазам Джером легко мог представить, какие кошмарные мысли успели зародиться в его голове в отношении одного из опаснейших преступников Готэма и его драгоценной племянницы. И от этого Джером не сдерживает усмешки. Бедный доктор Ричардс, небось уже нафантазировал себе бог невесть что. Хотя, пожалуй, его паника вполне обоснована. С трудом отведя полный ужаса взгляд от своего пациента, мужчина хватает Харлин за руку и спешно уводит ее прочь. — Идем, милая. И чтоб больше не смела приходить сюда, ясно? Харлин кивает, но успевает обернуться на Джерома, который весело машет ей на прощание. — Еще увидимся, красавица-а!