Стредконский Крысолов

– Мы свернули не туда... Хруст гравия под копытами лошадей да приглушённое кваканье стало ответом. Выдав невнятный звук, я свешиваюсь с лошади, подслеповато щурясь и разглядывая табличку рядом. – Стредкон. Никогда не слышала, – задумчиво потерев подбородок, вздыхаю я. Продолжая разглядывать бережно подкрашенные витиеватые буквы, я протягиваю руку и скребу ногтем краску. Относительно свежая. Даже липнет немного. – Мы определённо свернули не туда... Кайзер аж зубами клацнул от злости, особенно резко натянув поводья, так что его конь был вынужден отдёрнуть морду от моей пегой кобылы и отвлечься от увлекательного жевания чужой сбруи. – Я тебе говорила, что не надо было нестись очертя голову за этой гнилой рыжей тыквой. Леоне сыграл на твоих эмоциях и объегорил. А ты повёлся. И как итог: мы заплутали в лесу и застряли в этих болотах. Сбоку слышится глухое недовольное рычание. Не то чтобы Лидфард был чрезмерно упрям, но мириться с промахами относительно своего извечного идее фикса он не любил. Фыркнув и качнув головой, я возвращаюсь к изучению придорожной приветственной таблички. Прямо под буквами было прикреплено несколько пергаментных листов. На них чёрными чернилами были нарисованы портреты людей и сделаны подписи о приметах. – Между прочим, – неожиданно начал Кайзер, поднимая указательный палец, – никто тебя не просил ехать со мной. Я бы и сам... Договорить я ему не даю; потянув за отворот плаща, заставляю склониться к себе. Практически ткнув наёмника носом в табличку, я ворчу: – Пропавшие люди, Кайзер. И их много. Тут что-то нечисто. Я отпускаю плащ, а мужчина перевешивается через мою лошадь, опираясь на её круп руками. Он судорожно бегает глазами по объявлениям, шевеля губами. Считает пропавших. – Двенадцать человек. Целых двенадцать. Но как?.. Молчаливо демонстрирую ему левую руку с браслетом наёмника: камень тускло горел красным. Лидфард дёрнулся и уставился на своё запястье – его браслет тлел точно так же. Ясно было без слов – без нечистой силы тут не обошлось. – Раз уж мы оказались здесь, надо попробовать выяснить, в чём дело. Глядишь, нам отвалят неплохую сумму за поимку местной дряни, – я криво ухмыляюсь, разводя руками. Кайзер упрямо поджимает тонкие губы, смерив меня недовольным взглядом. – Не уподобляйся Фаваро. Тебе это не к лицу. Мужчина пришпоривает лошадь и рысью направляется в город. Я закатываю глаза. – Какой же занудой ты бываешь, Лидфард, – шиплю я сквозь зубы и щёлкаю каблуками по бокам кобылы. Нагнав своего спутника, удерживаю лошадь за поводья. Нам обоим приходится спешиться, чтобы не расталкивать людей верхом. – Нужно выбрать место для ночлега. А потом займёмся расследованием обстановки, – вздыхает Кайзер, уворачиваясь от очередного людского потоки. Его конь дёргал головой и нервничал. Впрочем, моей лошади всё это человекоскопление нравилось не больше. С трудом выбравшись с рыночных улочек, мы наконец выходим к главной площади города. Не очень уж он оказался велик, раз нам так быстро удалось оказаться в его центре. Оглядевшись, я замечаю крупную вывеску с крабом, держащим к поднятой клешне раковину с жемчужиной. И ладно бы краб, но жемчужина... – Прям с намёком, чёрт возьми, – кривлюсь я, дёрнув бровью. – С намёком? – не понимает Кайзер, останавливаясь рядом и пытаясь понять, о чём я говорю. Указываю в сторону вывески. – А тебе ничего не напоминает, а? Сначала мужчина хмурится, напряжённо разглядывая краба и определённо не вникая в суть шпильки. А потом... – Краб и краб, что с того. Ну с раковиной и... Чёрт... До него дошло. Я прыскаю, глядя на то, как он морщится, закрывая лицо рукой, тщательно маскируя залившую щёки и скулы краску за потиранием переносицы. – Кайзер, что ты как маленький-то? – хихикаю я, сама невольно краснея. – Я-то думала, тебе такое не в новинку... Лидфард лишь возмущённо зыркает на меня и, скрипнув зубами, двигается в сторону таверны под несчастной вывеской и названием «Чудная жемчужина». Я спешу за ним, ещё подрагивая от тихого смеха, который старалась сдерживать. С трудом удавалось. Привязав лошадей во внутреннем дворе возле большого корыта с водой, в которое тут же опустились обе морды, мы поднимаемся по немного скрипучим ступенькам на крыльцо. Толкнув массивную деревянную дверь, проходим внутрь. Весь первый этаж был отдан под таверну с кучей аккуратных, но крупных столов, покрытых цветастыми скатертями, в окружении четырёх стульев. Лишь за некоторыми из них сидят люди – начало дня, для продолжительных застолий с алкоголем ещё рано. Пока Кайзер отошёл к барной стойке в поисках хозяина, я осматриваю стены. Взгляд цепляется за что-то большое и чёрное. Голова на деревянной дощечке. Крысиная голова. Огромная крысиная голова с разинутой пастью и вываленным языком, закатившимися двумя парами красных глаз и мерзкими пожелтевшими кривыми клыками. – Ч-что..? – с трудом выдыхаю я, чувствуя подступающую тошноту от гадкой картины. Как такое может висеть в подобном месте?.. Неожиданно скрипучий голос выводит меня из транса. – Миледи интересуется живописью? – это хозяин постоялого двора явился за стойку. Я ошалело смаргиваю и тупо таращусь на стенку перед собой. Никакой головы. Лишь милый деревенский пейзажик, немного лубочный, но всё равно приятный глазу. Ещё пару мгновений я молчу, судорожно переводя глаза с картины на браслет, который – я могла бы поклясться в этом! – только что светился тускло-красным. Под откровенно встревоженным взглядом Кайзер и немного недоумённым старика за стойкой, я сипло отзываюсь: – Да, люблю живопись. Сама увлекалась этим. Хозяин довольно закивал, увидев мою бледную улыбку, которая, тем не менее, не убедила Лидфарда в моей искренности. – Так что вы хотели, молодые люди? – спрашивает старик, поправляя тонкие очки и соединяя кончики пальцев перед собой. – Нам нужны две одноместные комнаты, – оживляется Кайзер, выкладывая на столешницу несколько золотых монет. – Вот, думаю, этого должно хватить. Старичок щурится, превращая совсем в щёлки свои и так узкие, с трудом открываемые глаза, недолго смотрит и пододвигает себе четыре монеты из шести. Наёмник хотел был уже возразить, что, мол, как же так, но хозяин его опережает: – Двух комнат нет. Есть одна большая. Там вполне могут разместиться два человека. У Кайзера не находится сил возразить. Он лишь растерянно хлопает глазами, пытаясь собраться с духом, чтобы возмутиться. – Совсем нет двух? – вспыхиваю я, подскакивая к стойке. – Совсем-совсем? – Увы, миледи. Я кошусь на напарника, ожидая его реакции. Мужчина, мысленно уже выжегший дырку в старике, хлопает ладонью по стойке, забирая сдачу. – Хорошо, мы согласны. Раз у вас больше ничего нет... – Увы, мессир... – Мы согласны въехать. Давайте ключ. Старичок радостно хлопает в ладоши и выуживает откуда-то потёртый ключ на ярком, новеньком шнурке. Кайзер передаёт мне ключ, мельком глянув на номерок, привязанный к нему, и бросает мне, направляясь к дверям: – Я заберу вещи, а ты поднимайся. Пожав плечами, поднимаюсь по лестнице, немного шаткой и скрипучей, до нужного этажа и открываю дверь с номером шестьдесят девять. Невесёлый номерок. И хотя я не суеверна, всё равно передёрнуло от неприятных мыслей. Оставив дверь открытой, я остаюсь дожидаться Кайзера на пороге. Прислонившись спиной к косяку и сложив руки на груди, наблюдаю за коридором. Откуда-то с боку выныривает парочка, мило обнимающаяся и почти что целующаяся. Кривлю губы и морщусь. Только я уже хотела отвернуться, как появляется Лидфард с двумя походными сумками. Одну он бросает мне, которую я несколько неловко ловлю, бурча под нос «Идиот», и отхожу в сторону, пропуская товарища в комнату. Предложенное нам для ночлега место выглядит уютно – достаточно места, светло. Но здесь одна кровать. Небольшая, у стенки. Похоже, Кайзер тоже обратил на это внимание. Вздохнув, он переводит взгляд в противоположную часть комнаты, и лицо его светлеет: там стояла широкая софа, не особо уступающая в длине кровати. – Тогда я займу эту софу. А в твоём распоряжении кровать, – улыбается наёмник, опуская сумку возле будущего спального места. Я, не отдавая себе отчёта, надуваю губы. – Опять это твоё рыцарское благородство. Носишься со мной, будто бы я леди. А я бы не сломалась, если бы спала на софе. Мужчина чуть изгибает брови, глядя на меня таким взглядом, что желание спорить отпадает сразу. Я низко рычу, забираясь коленками на кровать и стаскиваю одну из подушек, которую отправляю прямо в голову Кайзеру. Тот ошарашенно крякает и поднимает упавшую на пол подушку. Оборачивается, а я, продолжая стоять на четвереньках на постели и задрав ноги в грязных сапогах повыше, чтобы не запачкать покрывало, свешиваю голову вниз, лицезрея перевёрнутого напарника. – Тебе же надо что-то подложить , сэр рыцарь. И не отнекивайся. У меня всего лишь одна голова, на двух подушках спать не удобно. Наёмник как-то странно смотрит на меня. Взгляд тяжёлый и мутный. Кайзер тяжело вздыхает, прикрывает глаза и разворачивается на каблуках, непослушными пальцами расправляясь с застёжками плаща. Я удивлённо моргаю, но решаюсь промолчать на столь странную реакцию. Но... Куда он только что смотрел? Не на мою же..? Да ну нет. Глупости всё это. В молчании обустраиваемся. В номере обнаружилась приличного вида ванная, что не могло не радовать. Было решено остаток дня провести в комнате «Чудной жемчужины», поужинать тут же и ложиться спать. Сменив рубашки на свежие, спускаемся на ужин на первый этаж. Таверна уже порядком забита, посему оказалось довольно проблематично найти свободный стол. В конце концов, такой обнаружился, и вот незадача – прямо напротив давешней картины. Я поморщилась, но согласилась сесть здесь, ибо выбора особого не было. Заказав себе по куску мяса с отварным картофелем и кувшином вина, мы приготовились ждать ужина. А ждать определённо надо было, ибо хозяйка таверны (скорее всего, дочь того старика – уж больно молодо выглядела) вынуждена была самолично всех обслуживать, а это время. Впрочем, мы и не торопились никуда. Обнаружив за столиком неподалёку недавно виденную парочку, я кривлюсь и отворачиваюсь, натыкаясь глазами на деревенский пейзаж. Невольно тяну правую руку и потираю браслет наёмника. Эта картина... С ней что-то не так. – Ты так пристально рассматриваешь эту картину, – тянет Кайзер, отпивая из чашки вино, налитое внимательной хозяйкой из принесённого кувшина. – Нравится? – Не очень, – хмурюсь я. – Она слишком пёстрая. Дёшево выглядит. Я делаю крупный глоток. Алкоголь обжигает нёбо, но я почти не морщусь. Начинает входить в привычку. Отставив свою чашку, я опять смотрю на картину. Лишь на короткое мгновение, перед тем как я опускаю ресницы, чтобы моргнуть, вижу треклятую голову. Но стоит мне широко распахнуть глаза, видение исчезает. Лидфард точно не видит того, что вижу я. Это странно, хотя на его руке точно такой же браслет наёмника. Возможно, Кайзер просто не уделяет внимание порой появляющимся кровавым отсветам в молочном камне на запястье. «Лучше б меньше думал о своей мести Фаваро и занимался делом,» – недовольно думаю я, подпирая голову рукой. Наконец мы получаем свои порции ужин и неожиданно жадно накидываемся на мясо – никто из нас даже не думал, что мы настолько голодны. Прикончив не особо богатое, но более чем вкусное кушанье и уговорив весь кувшин с вином, возвращаемся в комнату. По обоюдному согласию я пропускаю Кайзера в ванную первого, зная, что мужчина управится с этим быстрее, а я точно решусь отмокнуть. Наёмник и правда укладывается в минут шесть, и я радостно занимаю его место. Правда, стоит мне раздеться и залезть в воду, тело охватывает какое-то странное волнение. На двери нет никакой щеколды, так что запереться здесь невозможно. А Кайзер за стенкой... В конце концов, он мужчина, а у мужчин свои определённые потребности. Некстати вспомнилась вывеска постоялого двора. Я шиплю и прижимаю колени к груди, сцепляя руки под ними. Нет. Лидфард не такой. Он не позволит себе вломиться в ванную к женщине с грязными намерениями. Прижимаюсь щекой к коленке и отчего-то хихикаю. Всё же интересно, чтобы наш благородный и благовоспитанный рыцарь бы сделал, застукав меня без всего?.. Со странными, уходящими порой за грани приличия мыслями, я заканчиваю моцион умывания, переодеваюсь в спальное и возвращаюсь в основную часть комнаты. Кайзер сидит на софе, медленно вытаскивая из волос тонкие металлические заколки, удерживающие длинные волосы. Я почему-то краснею, заглядываясь на чёрные пряди. Мне хочется запустить в них пальцы, пропустить, намотать и потянуть... Встряхиваю головой. Ну-ну, что за мысли? – Будем ложиться? – охрипшим голосом спрашиваю я. Мужчина, отложив последнюю заколку на небольшую тумбочку рядом с софой, кивает. – Мы весь день на ногах и верхом, да и завтра планируем многое сделать. Так что да, лучше ложиться. Обменявшись пожеланиями добрых снов, отворачиваемся каждый к своей стенке. И только я начала задрёмывать, почти погружаясь в сон, как тут... Кажется, у меня даже глаз задёргался при очень громких звуков из-за стены. Перевернувшись на спину, таращусь сухими от желания спать и полной невозможности глазами потолок. Напротив в темноте шевелится одеяло на софе, спускаемое с головы. – Кайзер? – шепчу я. – Ты не спишь? Тот лишь отрицательно мычит, и в этом невнятном звуке слышится всё раздражение мира. – Я хочу постучать им в стенку, – закатывая глаза, цежу я сквозь зубы. – А ты помнишь, с какой они стороны? – ворчит мужчина, поворачиваясь в мою сторону. В полумраке его серо-синие глаза тускло поблёскивают. – Нет, – разочарованно вздыхаю я. – Но это беспредел. Можно уж было хотя бы трахаться тихо? Наёмник хрюкает, определённо подавляя смешок. Я угрюмо хмыкаю. – Да-да, вывеска. Вывеска, Кайзер, вспомни о ней. В ней был такой намёк. – Да замолчи ты, Саш. Не смешно уже, – обиженно отзываются с софы. Я хихикаю. Вновь повернувшись на бок, пытаюсь заснуть под стоны предающихся страсти соседей. В конце концов, мне нужно поспать. Завтра много дел.