Одни и вместе

      [Примечание: в главе использован перевод отрывков из песен: Jimi Hendrix — I don't live Today, The Beatles — Twist and Shout.]       Лос-Анджелес накрыла теплая ночь. Для ребят она была уже второй по счету ночью, отличной от других, прошлых. Теперь темное время суток не несло умиротворяющих мыслей, сладостно-усталых ощущений перед погружением в сон, радостных предвкушений рассвета и нового дня. Сутки перестали делиться на отрезки времени, подчиненные каким-то определенным эмоциям и привычкам.       Алисия лежала на кровати рядом со спящим Крисом, обнимая посапывающего теплого ребенка, и силилась так же провалиться в сон, который на некоторое время может подарить ей убежище, если, конечно, он не будет отображением ее недавнего прошлого. В таком случае, даже там, в царстве Морфея, она не найдет своего успокоения. Но заснуть ей все никак не удавалось. Эта пытка ночного "горящего" ума медленно, но верно доводила ее до истерики. Голова, казалось, стала тяжелее всего остального тела, ощущение тошноты сдавило горло, и никакая поза не могла принести удовлетворения, руки затекали, ноги ворочались из стороны в сторону, придавленная кожа на спине начинала отдавать тупой болью. Причина этих мучений крылась никак не в физическом состоянии девушки, и она это прекрасно понимала.       Алисия нередко страдала бессонницей, которая первый раз посетила ее еще во время болезни отца, а затем периодически наведывалась к ней во время ночных похождений ее брата-наркомана. Со временем Алисия даже привыкла к ней, читала книги под одеялом или слушала музыку, и, в конце концов, научилась обходиться тем количеством сна, что ей выпадало. Если же перед каким-то событием выспаться было просто необходимо, но не получалось, она прокрадывалась на кухню и брала одну-две таблетки снотворного своей матери. Она никогда не хотела говорить о каких бы то ни было своих проблемах маме или еще кому-либо. Маме было и так тяжело, думала Алисия, к тому же ее проблемы выглядели ничтожными в сравнении с тем, что доводилось испытывать их семье. А кто-то другой наврятли мог помочь девушке, потому что она словно кожей чувствовала безразличие, скрывающееся за притворными улыбками и добродушными разговорами. Не то чтобы она считала людей двуличными, нет, вокруг нее было достаточно хороших людей, но она никогда не могла уловить от кого-нибудь из них настоящий, неподдельный интерес к ее жизни.       Так было до того момента, как она встретила Мэтта. Этот веселый и открытый парень покорил ее своим добрым и чутким сердцем. Только с ним она могла говорить то, что чувствует, чего боится, о чем мечтает, с ним она открывала свои секреты один за другим. Их отношения продолжались не так долго, всего один год, но даже за это непродолжительное время Алисия открылась ему больше, чем кому-либо другому за всю свою жизнь. Кто знает, как сложились бы их отношения, стала бы эта первая любовь главной в ее жизни, или все же нашлись бы вещи, которые смогли бы разделить двух людей, этого уже не суждено узнать. Жизнь внесла свои коррективы, и Алисия потеряла Мэтта и вместе с ним частичку себя, а ее искренняя, правдивая и ранимая часть души опять захлопнула свои двери для нежеланных гостей. Получится ли у кого-то еще подобрать нужный ключ?       Алисию бросало то в жар, то в холод, и не в силах больше лежать, она вскочила с кровати, оставляя ребенка рядом с парнем. Малыш не подавал никах признаков беспокойства, наевшись впервые за несколько суток, он крепко спал. Бесцельное хождение по комнате также не принесло облегчения. Вспомнив о коробке с медикаментами, Алисия поспешила вниз, ведь среди лекарств могло быть снотворное — простое и знакомое решение ее маленькой, но назойливой проблемы. Подсвечивая фонариком одну упаковку за другой, она перебрала всё, что там было, но снотворного не нашла. Видимо, данная проблема или не мучила никогда хозяев виллы или не была таким важным недугом в условиях постапокалипсиса, чтобы запастись для его лечения таблетками.       — Мда, — Алисия села на пол, отложив горящий фонарик в сторону.       Посидев еще немного и смирившись с тем, что придется пролежать всю ночь с открытыми глазами, пялась в темный потолок и слушая дыхание Криса, Алисия потянулась за лежащим фонариком, но круглое желтое пятно, вырисовавшее черные буквы на стоящей в самом низу коробке, заставило ее передумать.       «Вот и снотворное», — изящным движением девушка вытащила картонную емкость из-под остальных коробок.       Внутри послышался тихий дрязг стекла. Алисия вытащила несколько бутылок различного содержимого на пол, и принялась размышлять, что ей больше подойдет. В конечном итоге, выбор пал на какой-то ликер в диковинной бутылке, достаточно крепкий, чтобы вскружить голову, но не убийственно сильный, чтоб эту голову отключить полностью и бесповоротно. Алисия не видала прежде подобной марки алкоголя, но надпись "Клубничный рай" обещала неплохой вкус, а отсутствие пробки, имеющейся в стоящих перед ней коллекционных бутылках вина, облегчало задачу.       Почувствовав сладкий аромат, улетучивающийся из горлышка, Алисия присела на ступеньках лестницы. Поначалу вкусный ликер, через некоторое время начал казаться уж слишком приторно-сахарным, но Алисия продолжала насильно глотать тягучую жидкость. Бутылка в руке заметно полегчала, но эффекта от выпитого пока не наблюдалось. И Алисия, чтобы не сидеть тут бездумно, дожидаясь желанной алкогольной дремоты, решила продолжить изучение содержимого этого склада в холле, ведь днем ей удалось разобрать едва ли половину всего.       Почти сразу Алисия наткнулась на фотоальбом хозяев дома. Руки невольно начали перелистывать страницы с фотографиями чужих людей. Эти, теперь уже мертвые, муж и жена сияли своими счастливыми лицами почти на каждой странице, особенно впечатляющими выглядели их фото со свадьбы: невообразимо шикарная обстановка какого-то отеля, изысканные наряды, море цветов и улыбок. Девушка увлеклась разглядыванием моментов из жизни незнакомцев, оставивших им с Крисом несколько "сюрпризов".       Мышцы наконец начали расслабляться, да и на душе было уже не так паршиво — красивые картинки заполонили весь разум Алисии. Утопающее в неге тело просило поскорее принять горизонтальное положение, но глаза не могли оторваться от альбома. Алисия прилегла на диван в гостиной, решив досмотреть фото до конца. Через несколько минут она уже перестала различать лица, а еще через несколько мгновений незаметно для себя погрузилась в сон.       Алисия проснулась от глухих стуков, доносящихся со стороны пляжа. Первые секунды ей показалось, что это всего лишь отголоски ее сна, но звуки не растворялись вместе с дремотой. Сердце отбило барабанную дробь и девушка вскочила, сковываемая ужасом. Беспорядочные скрипы и удары за замкнутыми стеклянными дверями с накинутыми плотными шторами могли принадлежать только "им". До ее слуха начал доходить и другой звук, который она сперва не могла отделить от общего шума: плачь ребенка. Спотыкаясь и чуть не падая, Алисия влетела в спальню на втором этаже. Ребенок заходился в рыданиях, а Крис, едва дыша, что-то бормотал себе под нос с закрытыми глазами, по его лицу текли ручьи пота, а сам он дрожал, сжимая одеяло побелевшими кистями рук. Зажав рот младенцу, она прикоснулась к Крису, его кожа просто пылала огнем. Парень страдал от сильнейшего озноба и высокой температуры.       — Только не это, — едва слышно прошептали губы девушки.       «Простуда? Заражение? Инфекция? Боже, я забыла вколоть ему антибиотик вчера!» — Алисия чуть не плакала от обиды.       Гул внизу усиливался, все отчетливей пробивающийся через приглушенное хныканье малыша.       «Что делать? Что делать? Что делать?» — Алисия кидалась то к окну, то к парню.       Стекло, каким бы прочным оно не было, через какое-то время обязательно даст трещину, и мертвецы станут новыми владельцами этого дома. Они тянули свои руки, царапая гладкую поверхность, словно сдирая слой за слоем обертки со вкусной конфетки. Паника и бессилие поглощали Алисию, ребенок не переставал реветь, видимо, это его громкий плач привлек ходячих, а Алисия, так опрометчиво напившись вчера и забыв обо всем на свете, не смогла предотвратить катастрофу.       — Это моя вина. Мы все умрем из-за меня. Крис, прости. Крис, прости меня. Прости, я все испортила…       Животный страх пульсировал в животе, вызывая рвоту, а легкое похмелье кружило голову. Еще один спазм, и Алисия, не выдержав, опустошила свой желудок прямо на пол. Один за другим спазмы заставляли ее выворачивать внутренности наизнанку, не давая глотнуть воздуха, в глазах начало мерцать из-за недостатка кислорода, ребенок уже валялся на полу возле ее опущенных колен, визжа, что есть мочи, но Алисия уже ничего не слышала. Ей представился этот дом с высоты птичьего полета, терракотовая крыша, белая веранда, вишневый забор, окутываемый кустарниками, извилистые дорожки среди зеленого газона, черный кабролет, стоящий…       «Машина!» — решение вспыхнуло ядерным взрывом в пустыне угасающих мыслей.       — Крис вставай! — закричала Алисия.       Но парня в состоянии горячки можно было вынести отсюда только на руках, чего Алисия, конечно, не могла сделать. Девушка судорожно искала варианты спасения, ведь средство есть — машина. Ничего толкового в голову больше не приходило. Ей не удастся вытащить отсюда парня, но и уехать без него означало верную смерть для Криса. Смерть по ее вине. Алисия просто не простит себе этого. Она просто не сможет выживать дальше с этим чувством, уж лучше встретить "гостей" здесь вместе с ним. На секунду показавшееся верным, решение завело ее в тупик. Она сидела на кровати, опустив руки.       «Вот и все. Нас услышали и нас съедят. Нас услышали… А что, если…»       Алисия была очень умной девушкой, а умение думать в теперешнюю эпоху стало обязательным условием для выживания. Нет, не образованность и сухие знания, а интеллект и умение находить варианты решения проблем. Там на скале она тоже могла попытаться, но отсутвие веры и желания бороться, своеобразного топлива для ума, не давали шансов на спасение. А теперь у нее есть все, что нужно, и механизм наконец заработал слаженно и четко.       Схватив орущего ребенка, Алисия спустилась в холл, оставлять малыша и Криса в доме одних было никак нельзя, плач младенца неминуемо продолжал бы привлекать ходячих, поэтому малыш отправится в одно рискованное предприятие вместе с ней. Спальня и гостиная выходили окнами в сторону моря, где и собрались страждущие. Перед парадным входом не было ни одной голодной твари, и девушка выбежала под палящее полуденное солнце. Она проспала часов двенадцать, не меньше. Кабриолет находился совсем рядом, как и огромный Лэнд Крузер и шикарный Мерседес CLS-класса последнего года выпуска.       Единственным слабым местом в ее плане могло стать отсутствие ключей во всех трех машинах. Ближайший к крыльцу белый Мерседес оказался закрыт, как и внедорожник. Но миниатюрный черный кабриолет с "говорящими" номерами согласился принять участие в ее отчаянном плане, игриво поблескивая золотым брелком от ключа зажигания.       Бросив младенца на переднее сиденье, она завела машину. Мотор тихо зашумел, но и этих децибелов хватило, чтобы ходячие ими заинтересовались, выныривая с разных сторон дома. Алисия подождала пару мгновений, пока поднималась крыша над ее головой, отгораживая внутреннее пространство машины от внешнего мира, и нажала на газ. Приоткрыв форточки со всех сторон на безопасную высоту, она включила аудиосистему на полную мощность. Динамики оглушили слух барабанными переливами и крутыми рифами электрогитары, голос легендарного афроамериканца, который нельзя было спутать ни с кем другим, заревел на всю округу:       "Буду ли я жить завтра? Я не могу сказать с уверенностью.        Но я знаю точно, что сегодня я не живу".       Слова песни Джими Хендрикса пугающе точно описывали состояние Алисии в данный момент. Пророческие строчки врезались в мозг, оставляя ощущение, что вся ее жизнь до этого момента была лишь подготовкой к встрече с самой судьбой, говорящей с Алисией через лирику этого бессмертного произведения:       "Солнце не проникает через мои окна, будто я живу на дне могилы.        Лучше бы ты поспешил и привел в исполнение свой приговор,        И я опять продолжу свое жалкое существование".       "Нет, сегодня я не живу!", и мертвецы окружают медленно движущуюся к пляжу машину.       "Может быть, я буду жить завтра, не могу сказать точно", и резкие звуки натянутых струн заставляют всех ходячих до единого повернуть голову в сторону Алисии.       "Сегодня я не живу!", теперь кабриолет стал для них более интересной мишенью, чем неподвижный дом.       "Такая жалость — тратить время таким образом, влача свое существование", несколько ходячих уже успели дотянуться руками до корпуса машины.       «Джими, как ты мог знать об этом?» — Алисия старалась не концентрировать свое внимание на лицах людей из толпы, следующей за машиной. — «Теперь эта песня может стать моим гимном».       Машина вскарабкалась на узкую деревянную дорожку. Твердая гладкая поверхность под колесами давала возможность ровно скользить вдоль побережья. Алисия немного оторвалась от голодных тварей и полностью открыла окна, морской бриз смешивался со звуками следующей песни от "Ливерпульской четверки", заставившей Алисию невольно покачивать головой и отбивать такт ладонями на руле:       "Давай, живей малышка,        Танцуй твист и кричи!        Давай, давай, давай, давай же, малышка!        Иди сюда и действуй!"       Подхлестываемая кипящим адреналином в крови, внезапная радость обуяла Алисию:       — Ну что, засранцы, нравится? — воскликнула она, показывая в окно собравшейся сзади толпе один неприличный жест.       "Ну же, действуй малышка!", Алисия присоединилась к надрывному пению Леннона.       "Знаешь, ты ведь отлично выглядишь!", веселый смех тонул в зажигательных ритмах рок-н-ролла шестидесятых годов.       "Знаешь, ты меня заводишь!", машина все дальше отдалялась от ее недавнего укрытия.       "Я знал, что так и будет!", и все полуживые существа уходили вместе с ней.       Через некоторое время Алисия вместе с мертвецами достигла самого края фешенебельного поселка. Дав себе фору в несколько сот метров, Алисия остановилась и выскочила из машины, не глуша мотора и не выключая грохочущую музыку. Прохладные волны опять поприветствовали свою недавнюю знакомую легкими ударами, Алисия плюхнулась в воду, отплывая от берега и застывшей на нем машины, уже окруженной роем мертвецов. Прислонив голову малыша к своей, Алисия плыла обратно к вилле, распираемая гордостью за свой находчивый поступок.       Малыш был заметнее легче Криса, и это второе плавание давалось ей несравненно легче, чем первое. Ребенок больше не плакал, возможно, холодная океанская вода послужила тому причиной, решила девушка. Примерно через час пути, она уже видела знакомые очертания дома, вокруг него было так же пусто как и в первый раз знакомства с ним. Еще немного, и она выберется на теплый песок, затем поспешит к Крису, потом… Какое-то щипание в районе ее щеки прервало мысли Алисии. Лобызания не прекращались, они определенно исходили от маленького паренька, путешествующего по воде вместе с ней.       «Наверное, он проголодался и ищет грудь» — первое, что пришло в голову Алисии.       Решив не обращать внимания на настойчивые движения рта младенца у ее щеки и уха, Алисия гребла дальше. Работающая рука устала, и она опять быстро перекинула ребенка в другую сторону, но в эту секунду что-то странное промелькнуло вблизи ее глаз — паутина из сине-бардовых сосудов, ярко вычерченных на коричневой коже. Алисия молниеносно подняла ребенка над водой обеими руками, держась на плаву одними лишь ногами. То, что открылось перед ее глазами было самой страшной картинкой, которую она когда-либо могла себе представить.       Маленькое скукоженное тельце выкручивалось из ладоней, тряся головкой с беспорядочно открывающимся и закрывающимся беззубым ртом, серые глазные яблоки ворочались из стороны в сторону, иногда впиваясь своими зрачками в лицо девушки, мягким деснам удалось зацепить кожу ее рук, но они соскальзнули с нее с тихим хрипом.       Водоворот ужаса и отвращения погрузил Алисию под воду, руки оттолкнули маленькое тельце в глубину, и девушка вынырнула на поверхность, рассекая воду со скоростью ракеты. С беззвучным криком отплывая от этого места, что только было сил, она в миг достигла берега. Подгоняемая смертельным испугом, Алисия вбежала в дом, оставляя за собой лужи воды на гладком мраморе. Конечности будто выплясывали ритуальные танцы шаманов, а сердце грозилось выпрыгнуть из груди. Девушка повалилась на пол, и тряска прекратилась, Алисия потеряла сознание от пережитого шока.       Несколько минут в отключке стерли эту бурю эмоций, и Алисия открыла глаза. Успокоившаяся грудь мирно вздымалась над полом. Медленно поднявшись на ноги, Алисия потянулась в холл, взваливая на себя коробку с медикаментами. Она черпашьим шагом поползла по лестнице и, раскачиваясь, вплыла в спальню. Взгляд не мог уловить ни единого движения тела на кровати.       Неужели она еще не сполна заплатила за свою оплошность? Неужели Крис тоже превращается в одно из этих существ? Алисия не была уверена в том, что Крис не накинется на нее так же, как ребенок, подойди она ближе, но и стоять на месте, гадая, девушка тоже не могла. Четыре шага, коробка на полу, и Алисия уже касается его шеи. Влажная горячая кожа прилипает к ладони, а слабый пульс легонько ударяет по подушечкам пальцев.       Вздох облегчения срывается с губ Алисии, но расслабляться не стоит, борьба за его жизнь только начинается. Теперь она не зависит полностью от Алисии, она попытается сбить температуру и в этот раз уже не забудет вколоть антибиотик, но главный бой должен выиграть он сам. Алисия сидит на кровати уже несколько часов, не вставая и не отрывая своего взгляда от Криса. Она готова ждать сколько угодно, лишь бы его сердце не остановилось. Алисия верила, что так и будет.       Девушка уже запомнила каждую черточку, каждый изгиб и родинку на его лице. Закрой она глаза, его образ никуда бы не исчез, отпечатавшийся на ее сетчатке. Алисия не верила в бога, но ей хотелось молиться. Вместо этого она бездумно повторяла какие-то обрывки фраз, просьбы, извинения, клятвы, обещания, зная, что они никак ему не помогут, ведь Крис находился сейчас совсем в другом месте, в комнате лежала только его оболочка.       В голове Алисии все никак не замолкал чернокожий Джими:       «Нет, сегодня я не живу, может завтра…»