Одни и вместе

      Прошел час. Крис уже видел тревожные сны, а Алисия купалась в своих черных мыслях. Тихое дыхание Криса отдавало такт для нестройного танца образов в ее голове.       Мама, Трэвис, соседка, военные, забор, броневые машины, захваченный Ник, слезы, "Кобальт", сборы, военная база, мертвецы, агония людей, взрыв, Мэтт, Крис...Мама, Трэвис, соседка, военные... Без конца. Цепочка нигде не прерывалась. Алисия не могла выпутаться из бесконечного круга мыслей. Впрочем, вскоре один момент, и то, что было после него, затмили все другие. Взрыв.       «Мы должны были взорваться там, вместе со всеми остальными. Мы должны были. Быстро, и не поняв ничего. Мы же умрем одни. Мы точно умрем. Нас съедят эти твари. Съедят заживо. Почему я послушалась голоса в моей голове? Если бы только я не уехала оттуда! Если бы только я пошла в здание! Если бы только я... Вот зачем я здесь. У меня нет другого выхода. Нет. Его просто нет. Я не хочу боли. Не хочу. Не хочу! Я же просто человек, черт возьми!»       Алисия поднялась с кровати и направилась на первый этаж в кабинет отца Мэтта.       «Где-то здесь. Оно должно быть здесь».       Алисия выворачивала шуфлядки в столе. Самый нижний ящик оказался замкнут.       «Вот оно, здесь, я знаю, что оно здесь. Где же ключ?»       Алисия беспомощно огляделась вокруг.       «Мне нужно найти этот ключ. Где ты хранил его, мистер Дили? Куда ты его засунул?»       Осмотр стола не дал результатов. Алисия начала искать в шкафу — тоже безрезультатно. Очистив полки от книг и сбросив их на пол, девушка пришла в ярость.       «Где?»       Картина снесена, кресло перевернуто, сумки выпотрошены...       «Нет. Не может быть, не может».       Алисия села на пол. Слезы обиды и бессилия текли крупными горошинами из ее глаз, поджатый подбородок дрожал.       «Как же так? Ведь Мэтт рассказывал мне? Я не хочу по-другому. Я не хочу резать вены, я не хочу, только не это, только не боль. Не так, пожалуйста, хотя бы это пусть будет так, как я хочу. Я же хочу самую малость — просто не хочу ничего почувствовать...»       Девушка тихонько всхлипывала. За окном послышался протяжный вой собаки. Нет, это был даже не вой, а стон. Душераздирающий стон живого существа. Последний стон.       Алисия привстала, украдкой выглядывая в окно, там было пусто и тихо. Колючий шип розы, стоящей на подоконнике, уколол ее в мокрую щеку. Девушка машинально потерла уколотое место, она почти ничего не почувствовала, но такая малость, этот цветок, привел ее в бешенство.       «Будь оно все проклято!»       Роза полетела на пол. Это не вылилось в облегчение, но это вылилось в желанную находку.       «Ключ. Ключ под горшком. Ахаха».       Девушка исступленно засмеялась.       «Это судьба!»       Два щелчка и ящик открыт.       «Боже, храни Америку!»       Зловещее ликование распирало Алисию.       «Как же хорошо, что таких идиотов, как я, не слышали! А я еще писала петиции! Запрет на продажу и хранение оружия! Ахаха! Да я бы плюнула в лицо человеку, который скажет, что это не лучшая вещь на свете! Это быстрая, легкая, сладкая, "самая-самая" вещь на свете! И она у меня, ублюдки! Я не сдамся вам живой!»       Откуда эти пальцы знают как заправлять пистолет патронами? Это не кажется такой большой преградой, когда сама жизнь становится "преградой".       «Предохранитель. Готово. Не так уж и сложно. Ну, что ж».       Девушка осмотрела комнату еще раз: всегда идеальный порядок кабинета отца Мэтта, прослеживающийся даже в темноте своими правильными углами и тенями, исчез. Тонкая струйка взошедшего месяца подсвечивала вещи, пробиваясь в огромное окно комнаты.       «Ну, и что делают перед этим? Записку? Кому? Крису, может? И? Ему же все равно. Или нет, скорее очень не все равно. Я ему необходима. Но не я сама. Водитель, вот что ему необходимо. Ничего. Придется взрослеть и учиться на ходу. Да, вот такая я эгоистка. А ты, Крис, что нет? Ты же спас меня. Зачем? Чтоб я не орала и не побежала в дом с мертвецами за собой. За тобой. Чтоб я тебя увезла отсюда. Чтоб я... Нет, Крис, я не твоя мамочка. Сам. Один. Да, я старше, но всего на год. Да и... Зачем я оправдываюсь? Я же никому ничего не должна! Никому. Ничего. А, может... ты тоже? Следом? Ты же все равно умрешь. Может, застрелиться вместе было бы "веселее", что ли? Боже, что за бред... "веселее". Жесть. Вместе "веселее" встречать "веселую" смерть. Ну, правда же, в голову не пришло бы раньше... Или он будет пытаться выживать? И на сколько его хватит? День? Два? Закроется в доме и подохнет от голода? Хм, как вариант. Но это для упрямых. Точнее, для идиотов. Ахахах, точно, это для тебя Крис. Ты же еще надеешься выжить, да? "...не делать глупостей, из-за которых мы можем умереть". Надо ж такое придумать! Можем умереть! А какие шансы не умереть? Один из тысячи! Это еще "хороший" прогноз. Да мы уже мертвы! Вопрос времени. Мы уже... только выбрать как. А мне ведь повезло! В каком-то роде. Я могу выбрать эту легкую смерть, зная, что умру. Без ненужных страданий, мучений, стенаний, боли, борьбы... Да, я везучая. Или умная. Даже не страшно уже. Ведь это самый лучший выход. Жить страшнее. Это не жизнь, это бессмысленная схватка. Ты тоже поймешь, главное, чтоб не поздно... Может, ему помочь? Так и написать?»       Алисия сидела на столе, пялясь на луну. Эта внезапная задержка была вызвана не страхом, а чем-то другим. Никакой реакции, как зависший компьютер, перегруженный сложными операциями, показывающий лишь одно открытое "окно".       «Окно».       Бинго! Процессор заработал.       «Обещай, что... У окон меньшая звукоизоляция, чем у стен, выстрел будет лучше слышен на улице. Им... Я всегда держу обещания. Даже такие глупые, Крис. А ты даже "спасибо" не скажешь... Ну, и черт с ним!»       Алисия встала и направилась в ванную. Небольшая комната с таким же небольшим окошком у самого потолка.       «Ну, это лучшее, что можно здесь найти. Для такого. Интересно, хоть кто-нибудь выбирал эту комнату для этого по такому принципу? Наверное, я первая в истории... Хотя... Уже ничего нельзя знать наверняка. Но я бы хотела быть первой. Первая самоубийца, которая... опять этот бред! Все, пора уже».       Алисия стояла перед зеркалом с пистолетом у виска. Зеркало было черным, она ничего не видела.       «Раз, два, три. Раз, два, три... На счет три. Раз... и я падаю на пол. Падаю на пол... Будет больно падать, наверное. Я же еще буду жить пару секунд. Сколько там мозг умирает? Я же читала. Секунд одиннадцать? А если прострелить его — то быстрее? Он же превратится в кашу. Наверное, быстрее. Или не зависит? Черт! Тупица! Можно же просто сесть. Лечь!»       Алисия залезла в ванную.       «Вот так! И больше никаких вопросов. Больше никаких... А стрелять в висок. Или через глотку? Вертикально?»       Холодное дуло коснулось снизу подбородка. Девушка невольно сглотнула.       «Нет. Хрень какая-то. Вообще неудобно. Да, в висок однозначно лучше. Раз, два, три. Раз, два, три. Раз... Хватит!»       В комнате была кромешная тьма, но девушка зажмурилась и, глубоко вздохнув, задержала дыхание.       «Прощай мамочка, прощай братишка, прощай Мэтт, прощай... прощайте все...Я говорю раз, я говорю два...»       Пальцы застыли в напряжении.       «Я говорю...»       «Госпиталь Святого Антония».       Слова прожгли мозг девушки сильнее, чем это могла сделать пуля.       «Помнишь, Алисия? Тебе было 11 тогда. Ты помнишь себя в этом возрасте? Худенькая девчушка с вечно наспех заплетенной косичкой и какой-нибудь книжкой в руках. Помнишь тот день в сентябре, когда ты пришла ко мне одна, убежав с занятий и не предупредив маму? Как называлась та книжка, которую ты принесла с собой?»       «Ээээаааэээ...»       «Не нужно мычать... Я напомню, "Лечение аденокарциномы легких 3 и 4 степени". Бедная девчушка, ты хоть слово понимала там? Нет, конечно. Но ты читала ее и сотни других таких же на протяжении всего года, того года... Ты никак не хотела сдаваться. Я тоже не хотел, но... когда уже ничего нельзя было сделать и шансы выжить были один из тысячи... Я устал, я просто устал бороться... Я же просто человек, черт возьми! Я хотел прожить тот один месяц, не пытаясь больше убежать от смерти, не испытывая той дикой боли после каждого сеанса химиотерапии. Я лез на стены, Алисия. Я выплевывал свои органы каждые пол часа в туалете. Я плакал. Я хотел умереть. Я просто смирился со смертью, как только что смирилась и ты. И я был так же спокоен и уверен, как и ты. И я не считал себя слабаком, ведь она же была неизбежной, эта смерть? В тот день я хотел отказаться от лечения и отправиться домой. И тут заходишь ты, с этой чертовой книжкой, и что ты мне сказала, услышав новость? Нет, ты не обняла меня и не сказала: "Папочка, я буду с тобой до конца!". Ты сказала: "Ты должен бороться, ради нас с Ником и мамы! Должен!" И эти твои глаза, полные возмущения и злобы на меня. Я никак не мог забыть их после, в ту ночь. Я ненавидел тебя в тот момент, о, как же я тебя ненавидел! Всей душой, всем сердцем, потому что любил так же — безмерно! Я знал, что я умру. Я знал, что этот счастливый билет, один из тысячи, не достанется мне. Но ты верила в него. Ты не хотела меня отпускать, ты не хотела смириться. А я понимал, что если уйду вот так, без этого последнего боя, ты всегда будешь считать меня трусом. Нет, ты, конечно, поняла бы меня через некоторое время, когда подросла бы, но... глубоко в душе тот шанс, один из тысячи, точил бы твое нутро, и ты винила бы меня за то, что я не отдал все, чтобы быть с вами, не вывернулся наизнанку ради тебя, моя дорогая. Я не хотел оставаться таким в твоей памяти. Ведь я неизбежно умру, и что после меня останется? Только ты и твоя память, самое большое сокровище для меня. И я понял, что должен отдать этот месяц ради тебя, ради твоей памяти, должен был. И вот сейчас, я понимаю, что все это было зря. Нет, не потому, что ты собралась убить себя. Нет. Поверь, никто на свете не поймет тебя так, как я. Просто именно сейчас ты понимаешь, ты уже поняла, что шансы один из тысячи — это не шансы. Это пустышка. Орудие создания мучеников. Таких, как я. Таких, как ты сейчас. Если бы я знал, что все обернется именно так, я бы не брал на себя эту ношу, которую ты заставила взять. Дело не в твоей жизни, дело в твоем понимании. Теперь ­— ты все понимаешь. И мой долг оказался бессмыслен. Впрочем, он никогда и не был моим. Он — твой: "Ты должна бороться, ради нас с Ником и мамы!" Твои слова — твой долг. Неси его сама. Ты исполнишь его, как и я, своей борьбой и смертью, вот твоя цена, ведь ты уже не веришь в "один из тысячи"».       «Папа...»       «Папа? Ты действительно думаешь, что это твой папа сейчас разговаривает с тобой? Ты же понимаешь, ЧТО я такое? А, Алисия? Ты ИСКУПИШЬ меня».       За окном начинало светать. Крис открыл глаза. Приподнявшись на руки, он огляделся. В комнате было пусто. Голова ныла после вчерашнего. Ничего не соображая, как будто в тумане, Крис встал и вышел из комнаты. Заглянув во все комнаты на втором этаже и не найдя Алисии, он спустился на первый этаж.       — Алисия? — шепотом.       Никто ему не ответил. На кухне тоже никого не оказалось. Желудок напомнил о себе сильной болью. Открыв дверцу холодильника, Крис достал ветчину и сыр.       «Как жаль, что нет хлеба. Все отдал бы за ломтик!» — Подумал Крис.       На ходу поедая "незаконченный" бутерброд Крис продолжил искать девушку.       Вид кабинета привел его в ужас. Почти полная коробка с патронами, валяющаяся на столе, и внутри у Криса екнуло.       «Это же так и было еще до нашего прихода? Что это? Где Алисия?»       Крис выбежал из кабинета. Дверь в ванную была закрыта. Повернув ручку, Крис увидел пистолет на полу и тело в ванной.       — Алисия...       Он бы все отдал за сказанное в ответ "Крис?".