Хранитель

      Господь велик, и он не даст солгать – ты, кто прочтет когда-то эти строки, узнай, что по проклятию врага мой древний род наказан был жестоко, хотя об этом вслух не говорят, и правду скрыли ветхие страницы: рождаются два брата. Старший брат ложится в склеп, когда второй родится.        Мне выпало быть старшим сыном там, где жизнь дается правом минората, и я через неделю жизнь отдам – за счастье рода разве это плата? Пусть корень нашей славы ядовит, пусть высока цена сего почета – наш род благополучен на крови, и мне предрешено платить по счету. Мне повезло – мне дали двадцать лет до моего схождения в могилу, и я мог видеть, как растет Альберт, учить его кататься по перилам, ловить его, летящего с гардин, водить по потаенным коридорам... Он никогда, ни дня не был один, и я был рад отсрочке приговора.       Однажды старый конюх мне шепнул – Альберту было, кажется, три года – мол, господин, скажите – утонул, река быстра, а нынче непогода... Я видел, да, я видел, что старик готов и сам проклясть себя за это, я знал, зачем он это говорил, но не нашел ни слова для ответа. Альберт мне был дороже, чем весь мир, и повелось так с первого же взгляда. А первым словом он сказал “возьми” – и на ладошке протянул мне сладость. Нет, я не мог, не смел его предать, не смог бы жизнь купить такой ценою – и как бы мог желать тому вреда, чьи ссадины на мне болят и ноют? Я точно знал, когда выходит срок, и каждый день мне был всего дороже – Альберта я учил, смешил, берег, и счастьем брата я был счастлив тоже. Одно лишь омрачало мои дни, томило, обжигая, как отрава – кто будет после младшего хранить, когда я сам утрачу это право?       Ответ достался мне на пятый год, и мне он стал желаннейшей наградой – никто из нас, кто платит так за род, не удостоен рая или ада, и оттого нет в склепе ни могил, ни статуй, ни надгробий из гранита – пока у рода Флэймайт есть враги, наследнику даруется хранитель. Так век за веком – семь веков подряд, и не на мне прервется сей обычай, когда за младшим – тенью старший брат, храня и славу рода, и величье.       Господь велик, и перед ним клянусь – я рад, что мне достался этот жребий. Мне надлежит взойти в огонь – и пусть, и мне не суждено почить на небе, мне умереть придется в цвете лет и даже в смерти не узнать покоя...       Но для того, чтоб в мире жил Альберт – шагну в огонь и им его укрою.