Поразительное на каждом шагу

      Солнце постепенно клонилось к закату. Я, прислонившись к иве, сидела на камне и, прищурившись, наблюдала, как две бабочки танцевали над цветами. Пурпурные с примесью белого ирисы уже начали увядать, и теперь не казались такими прекрасными как раньше. Однако из-за двух бабочек, которые в свете заходящего солнца порхали над цветами туда-сюда, словно пара влюблённых, картина казалась необычайно прекрасной.       И тут я услышала чистый детский голос:       — Что ты делаешь? Почему совсем не двигаешься?       Наклонив голову, я взглянула на говорившего и увидела шести-семилетнего мальчика, пухлого и весьма милого, и судя по тому, как он был одет, его статус вовсе не был низким. Я, указав перед собой, сказала:       — Наблюдаю за бабочками!       Он, подойдя ко мне, посмотрел на них и сказал:       — Что в этом весёлого, мне больше нравится их ловить!       Я усмехнулась, взглянув на него.       Он снова поинтересовался:       — Ты из какого дворца?       Я, продолжая наблюдать за бабочками, безразлично спросила:       — А ты из какого?       — Я спросил первым, — ответил он.       Я проигнорировала его, всё так же продолжая смотреть на бабочек. Следуя друг за другом, обгоняя одна другую, они уже улетели далеко. Хотелось бы и мне так же упорхнуть. Мальчик некоторое время ждал, но понял, что я так и буду его игнорировать. Поэтому ему ничего не оставалось, кроме как ответить:       — Я Айсин Гёро Хунши.       Испугавшись, я торопливо обернулась и осторожно взглянула на него. Я подумала о том, что это и есть тот сын Юнчжэна, которого отец понизит до простолюдина! Я некоторое время смотрела на мальчика, а потом опять лениво отвернулась от него.       — Ты не поклонишься мне? — спросил он. И я, опять повернув голову, посмотрела на него, подумав, сколько ему лет ещё, а уже имеет чёткие представления о господине и слуге. Рассмеявшись, я ответила:       — Сейчас я не буду тебе кланяться, но в будущем, когда ты вырастешь, я сделаю это.       Он, наклонив голову, взглянул на меня и сказал:       — Другие служанки и сейчас кланяются мне.       Я опять рассмеялась и спросила:       — Как ты оказался здесь, почему ты один?       Он не ответил мне, только поинтересовался:       — Ты кто?       Растерявшись, я ответила не сразу, а он всё продолжал звонко спрашивать:       — Ты кто?       Отвернувшись, я посмотрела на одинокие цветы в лучах заходящего солнца, прошептав:       — Кто я?       Маэртай Жоси? Чжан Сяовэнь? Дворцовая служанка эпохи Цин? Офисная служащая из современной эпохи? Я запуталась.       — Вот именно! А кто я? Я тоже не знаю, кем являюсь, — наклонив голову, я с растерянной улыбкой проговорила: — Я не знаю, кто я.       Похоже, моя улыбка его напугала, и он оцепенело уставился на меня.       Увидев его таким, я всполошилась и торопливо добродушно улыбнулась, размышляя, как его успокоить. Не стоило пугать ребёнка из-за того, что я на короткое время потеряла контроль над собой. И в этот момент в спешке подбежал старший дворцовый евнух:       — Ой-ёй! Хороший господин, ваш слуга искал Вас. Как Вам удалось так далеко убежать?       Взглянув в его сторону, я увидела, что за ним следует четвёртый брат. Я быстро встала и поприветствовала его. Подойдя, четвёртый брат бросил взгляд на Хунши и холодно спросил:       — Что случилось?       Хунши, будто чего-то опасаясь, шёпотом ответил:       — Мы поговорили немного, — и тут словно вспомнив о чём-то он громко сказал: — Отец, она не поклонилась мне, а ещё говорит, что не знает, кто она такая.       Услышав это, мне захотелось тотчас же упасть в обморок. Эх ты, Хунши, ты так любишь болтать попусту, неудивительно, что люди тебя недолюбливают. Я не знала, что мне ответить, поэтому только и могла, что молча стоять.       Четвёртый брат сказал евнуху, что стоял рядом:       — Отведи Хунши к государыне-императрице.       Старший евнух согласно отозвался, а потом быстро сел на корточки и посадил Хунши себе на спину. Перед уходом Хунши взглянул на меня словно хотел что-то сказать, однако, увидев холодное выражение отца, в конце концов промолчал и отправился прочь вместе с евнухом.       Сначала я думала, что четвёртый брат сразу же уйдёт, однако вопреки ожиданию он не тронулся с места. Я хотела покинуть это место, но понимала, что сейчас это невозможно и поэтому решила, что лучше остаться и выслушать то, что он мне скажет. Я стояла, опустив голову, и смотрела, как тень ивы становилась всё длиннее в лучах заходящего солнца, стояла в полной тишине.       Какое-то время он молчал, а потом холодно произнёс:       — В следующий раз, когда вы захотите узнать что-то личное обо мне, спрашивайте меня напрямую.       Моё сердце подпрыгнуло, и я уже начала упрекать тринадцатого. И почему я только обратилась к нему чтобы немного расспросить о личных предпочтениях четвёртого брата. В конце концов тринадцатый смог ответить только на несколько вопросов и к тому же сообщил об этом четвёртому брату. Знала бы, что так получится, не обратилась бы к нему. И что мне теперь делать?       Не дождавшись от меня никакой реакции, четвёртый брат поправил полы халата и, не обращая ни на что внимания, уселся на камень, с которого недавно поднялась я. Прищурившись он взглянул на цветы и ничего не выражающим тоном сказал:       — Я очень люблю чай «Тайпин Хоукуй»[1], из закусок мне больше всего нравится нефритовое пирожное, мой любимый цвет — синева неба после дождя, больше всего мне нравится белый фарфор, расписанный в стиле чуньжань[2] цветами и бабочками, люблю собак, ненавижу кошек и острую еду, не люблю пить сверх меры… — он замолчал, задумался на мгновение, а потом продолжил: — Вероятно, всё это тринадцатый уже рассказал тебе. Однако у тебя оказалось слишком много вопросов, сейчас я могу вспомнить только эти. Если интересует ещё что-нибудь, спрашивай!       Я одеревенело застыла на месте. Я не знала, как на это реагировать. В конце концов, что значит его поведение? Я должна немедленно встать на колени, признать свою вину и попросить прощения? Или воспользоваться ситуацией и получить ответы на свои вопросы? На самом деле всё для меня было довольно просто. Во всём дворце среди бесчисленных людей было лишь два человека, у которых я не должна была вызывать неудовольствие. Одним из них был Канси. А вторым — четвёртый брат. О том, что нравиться и ненавидит Канси, мне тысячи раз рассказали старые учителя. Однако о предпочтениях четвёртого брата мне неоткуда было разузнать. Подумав, что он и тринадцатый в хороших отношениях и они должны неплохо знать друг друга, я решила расспросить об этом последнего. Однако тринадцатый изумлённо ответил мне: «Я мужчина, почему я должен знать обо всём этом?» Тогда я только и могла, что капризно заявить: «Не важно! Всё равно ты так или иначе узнаешь это для меня!» К тому же я настойчиво просила сделать это в тайне и никому не говорить. А в итоге?! А в итоге я оказалась в такой ситуации по вине тринадцатого брата! Эх!       И тут я вдруг почувствовала, что раз до такого дошло, то лучше рискнуть, в любом случае хуже уже не будет. Поэтому я деревянным голосом спросила:       — Какой цвет вам больше всего не нравится?       Он замер на месте. Вероятно, ему и в голову не могло придти, что я действительно могу начать задавать ему вопросы. Наклонив голову, он некоторое время внимательно меня рассматривал, а потом отвернулся и, глядя вперёд, ровным голосом ответил:       — Чёрный.       Я кивнула и продолжила спрашивать.       — Какие благовония вам больше всего неприятны?       Он быстро ответил:       — Запах гардении[3].       — Ваш любимый цветок?       — Магнолия[4].       — Самые любимые фрукты?       — Виноград.       — Какая погода больше всего радует?       — Моросящий дождь.       — А какая погода наиболее неприятна?       — Палящее солнце.       Я не знала, о чём думала, наверное, я слишком много в своё время пересмотрела личных анкет современных кумиров, так что чем больше я спрашивала, тем легче мне это давалось. Так что впоследствии начала задавать всё больше таких вопросов как: в какое место он больше всего хочет поехать, самое счастливое воспоминание из детства, самая неловкая ситуация, в которую он попадал. И, вопреки ожиданию, я получила ответы на все мои вопросы. В конце концов я почувствовала, что мой мозг просто забит полученной информацией. И я уже не была уверена, что смогу всё это запомнить. В итоге, спросив всё что можно и нельзя, я сжала губы и остановилась.       К этому времени небо уже потемнело. Некоторое время мы просто молчали, а потом я поклонилась и сказала:       — Ваша служанка расспросила обо всём, что её интересовало. И если у господина бэйлэ нет других дел к ней, то ваша служанка просит разрешения покинуть вас!       Он поднялся и взглянул на меня, согнувшуюся в поклоне, подумав немного, он равнодушно сказал:       — Иди!       Я выпрямилась и, с трудом соображая, развернулась и ушла.

***

      Осень уже была не за горами, однако жара не спадала, даже наоборот она всё усиливалась. И Канси решил отправиться на охоту к границе Китая, во-первых, для того, чтобы спастись от зноя, а во-вторых для практики ловкости, чтобы молодое поколение не забывало о своих маньчжурских корнях. Вот только на этот раз во время поездки за великую китайскую стену должен был произойти крупный инцидент. Подробностей я не помнила. Лишь знала, что наследника престола и старшего сына императора там ждут неприятности, а все остальные отделаются лёгким испугом. Что касается меня самой, то стоило быть осмотрительной и тогда проблем не должно возникнуть. На самом деле я хотела отправиться за китайскую стену, потому как надеялась, что там меня будет ожидать прохлада.       Я как раз раздумывала над тем как попросить Ли Децюаня, чтобы он разрешил мне поехать, когда пришёл Ван Си и сказал, что мне приказано подготовить чайные принадлежности, так как я буду сопровождающей в свите императора в поездке за великую китайскую стену. Я мысленно радостно вскрикнула, услышав это. Вне себя от счастья я принялась собирать вещи.       Из-за предстоящей поездки мне не нужно было дежурить, и я занялась вещами, которые хотела взять с собой. Я как раз склонила голову над нагромождением одежды, когда услышала, что в дверь тихо, но в тоже время отчётливо, несколько раз постучали. Я всё ещё занятая платьями без раздумья отозвалась:       — Войдите!       Однако вопреки моим ожиданиям дверь не открылась. Я, оставив одежду, взглянула на вход, и вновь сказала:       — Войдите!       Но в ответ не услышала ни звука. В недоумении я подошла и открыла дверь. И тут же меня словно ослепил солнечный свет, передо мной был восьмой брат в чанпао[5] цвета зелёного бамбука. Он спокойно стоял под цветущим османтусом во дворе и с лёгкой улыбкой смотрел на меня, замершую в дверях. Солнечный свет, просвечивая сквозь листву, падал на его лицо, из-за чего его улыбка казалась ещё более мягкой, она словно согревала сердце солнечными лучами.       Я, онемев, стояла в дверном проёме, глядя на восьмого брата. Он же спокойно смотрел на меня. Мне потребовалось время, чтобы хоть как-то отреагировать, я торопливо сделала два шага вперед и поклонилась ему. Восьмой брат, слегка улыбаясь, сказал:       — Я впервые вижу, где ты живёшь. Здесь тихо.       Я немного надменно ответила:       — Сейчас я всё же придворная дама. Не могу же я обидеть сама себя местом проживания.       Он, опустив голову, беззвучно рассмеялся, я тоже не могла удержаться от улыбки.       — В этом доме я живу вместе с Ютань, — ответила я, когда смех утих. — Сегодня она на дежурстве.       Но после этих слов у меня возникло чувство, что я на что-то намекаю и невольно покраснела. Он смеясь сказал:       — Я знаю!       Я тихо согласилась, чувствуя себя ещё более смущённой. Чтобы хоть как-то это скрыть, я наклонилась и подняла лист с земли, словно бы случайно, и принялась вертеть его в руках.       Я подумала о холодном и равнодушном в последние дни четырнадцатом, а также о том, что восьмой относится ко мне как обычно. И сейчас я бы могла спросить восьмого, а что он думает по этому поводу. Но когда бы ещё я могла бы стоять рядом с ним вот так вот под тёплыми лучами летнего солнца? У меня не было никакого желания говорить о том, почему я прервала десятого, пролив чай.       Восьмой сказал:       — В этот раз во время охоты за великой стеной я хочу остаться в Пекине.       Я ответила «угу» и он продолжил:       — Ты впервые сопровождаешь императора, к тому же путь будет длинным, поэтому будь осторожна.       Я снова ответила «угу». А потом, задумавшись на мгновение, я подняла голову и серьёзно сказала:       — Не беспокойтесь! Я во дворце уже три года и уже не та маленькая девочка, что только-только вошла во дворец, совсем ничего не понимая, и которой нужно напоминать, что можно делать, а что нельзя. Я уже давно усвоила все правила!       Он посмотрел в мои глаза и, улыбаясь, кивнул, затем он взглянул сквозь меня за мою спину и сказал:       — Я и не предполагал, что тебе удастся добиться столь многого за эти годы. Я никогда не думал, что отец император и Ли Децюань так будут ценить тебя.       Он замолчал на некоторое время, а потом посмотрел на меня и с улыбкой сказал:       — Однако я всё ещё боюсь, что однажды ты всё-таки пострадаешь из-за своего упрямого нрава.       Я молчала некоторое время, а потом, вздохнув, ответила:       — Если я буду хорошо выполнять свою работу, то и людей на моей стороне будет больше, — и улыбнувшись добавила: — Если бы ты пришёл сюда полгода назад, я бы ещё не жила здесь, и мы бы не смогли тихо и мирно разговаривать.       Он слегка улыбнулся и произнёс:       — За свои желания всегда приходится платить.       Моё сердце подпрыгнуло, и мне захотелось спросить, чего он желает больше всего. Но глядя на его улыбку, я так и не открыла рта, а только улыбнулась в ответ.       Мы так и смотрели друг на друга улыбаясь, когда в ворота двора вошёл старший дворцовый евнух и крикнул:       — Восьмой господин!       И не дожидаясь приказаний, он развернулся и убежал. Восьмой брат сказал:       — Мне нужно идти.       Я кивнула, ничего не говоря. Он бросил на меня чрезвычайно глубокий взгляд, а затем развернулся и ушёл.       Я проводила его взглядом, пока он не исчез за воротами двора. Отступив назад на несколько шагов, и приложив голову к стволу дерева, я тихонько вздохнула. Да! Я даже и подумать не могла, что мои дела здесь могут идти настолько хорошо. Когда я впервые вошла во дворец, единственное, что я знала, это то, что и телевиденье и история неоднократно подчёркивали, что это место ужасно, что здесь нужно быть очень осторожной, и поэтому я была крайне осмотрительна. Всё, что я видела, всё, что я слышала — всё напоминало мне, что у меня нет права на ошибку! Сначала я думала только о том, чтобы не допустить какой-нибудь оплошности, однако постепенно почувствовала, что хочу жить комфортно. Чем меньше людей будут меня контролировать, тем лучше, так по крайней мене у меня будет хоть некоторая свобода выбора. И когда я приняла это решение, мне оставалось лишь приложить как можно больше усилий, чтобы добиться большего для себя. Находясь в рамках правил, ради себя я боролась, чтобы получить как можно больше свободы и авторитета.       Я как раз была в глубоком раздумье, когда услышала Юньсян:       — Благоденствия барышне!       Я поспешно выпрямилась. Я и не заметила, когда Юньсян вошла во двор. Она как раз склонилась, приветствуя меня. Я торопливо разрешила ей выпрямиться. Юньсян сказала со смехом:       — У меня не так много вещей и я уже собрала их, так что пришла навестить барышню. Вам помочь?       Я, рассмеявшись, разрешила зайти ей в комнату и в тоже время сказала:       — У меня тоже не много вещей, но раз ты уже пришла, помоги мне, может, я упустила что-нибудь.