Школьные деньки

С того вечера мы с Мисаки больше не пересекались вне школьных стен. То ли я поздно возвращался домой, то ли он старался не попадаться в поле моего зрения. Для меня он выглядит слишком сложной загадкой, но это можно списать на гормональный бум в его взрослеющем организме. Находясь рядом со мной, школьник замыкается в себе, включая озлобленный режим обиженного подростка. Но оказываясь в своем привычном окружении, моментально меняется на глазах. Имея нечастые возможности понаблюдать за ним во время перерыва, делаю вывод, что он достаточно светлый и позитивный человек. Ну, пока не начнёт козни строит – возраст берет свое. И чувство противоречия старшим - вполне нормальная реакция для юношеского максимализма. Он тянется ко всем, кто его окружает. Я имею в виду, сверстников. Но часть из них все же побаиваются его из за частых вспышек немного необоснованной агрессии, с которой он пока что не умеет справляться. Не могу не обратить внимания, что он постоянно ходит с долговязым, вполне миловидным, парнем. Кажется, его Рикио зовут. Пшеничные гладкие волосы, достигающие плеч, обаятельная сверкающая улыбка, от которой слепнут все девчонки - модельное агентство по нему определенно плачет. Не похоже, чтобы блондин выбрал в качестве компании Яту для еще большего от контраста эффекта его прекрасного лика. Мисаки нисколько не уступал ему внешне – ну, разве что только ростом не удался. Как назло, почти на каждом уроке стараюсь обращаться к нему. Но школьник что-то не спешит идти мне навстречу и вести себя подобающе. Если это объявление войны, то боюсь, что белым флагом не помашу. Но и принять его вызов как-то не педагогично. Так что нужно просто искать способы, как найти к нему правильный и безболезненный для нас обоих подход. Уже приведя свою новую квартиру в относительный порядок, могу с облегчением растянуться на жестковатом диване после работы вместо того, чтобы разбирать коробки, что делает меня таким счастливым и свободным человеком. Не поверите даже, что такие пустяки могу быть нереально приятными. Рядом зазвонил телефон – но нежелание хоть как-то двигаться после того, как я удобно устроился, перебороло желание потянуться рукой в сторону аппарата. Повторного звонка так и не поступило, а, значит, не так уж и срочно, и я могу как следует вздремнуть. ** - Сегодня у нас предварительный тест-контроль, - хожу меж рядами, раздавая распечатки каждому ученику. А вот и парта Мисаки. Кажется, ему совсем всё равно на происходящее. Легонько толкаю его в плечо. Сонно поднимает голову со сложенных рук и сердито смотрит. – Тест, - повторяю, как для особо одарённого. Отворачивается, подпирая подбородок тыльной стороной ладони. Полнейший игнор. Ну и фиг с ним. Следующие минуты урока проходят в безмолвной тишине, едва нарушаемой шорохом мягких грифелей карандашей. Поглядываю на часы, иногда переводя взгляд на сосредоточенное лицо Мисаки. Пусть он и говорит, что не готов к занятиям, но строчит он со знанием дела. Маленький паршивец. Как я уже говорил, я заставлю его принять меня как учителя. И переплюну в этом старого сенсея, пусть даже не сомневается. Но почему-то мне в этот момент не казалось, что этим я пытаюсь не просто обогнать в мастерстве предыдущего педагога, а обратить внимание мальчишки на себя. ** Бесцеремонно нетерпеливый стук в двери. Привычка открывать, даже не поинтересовавшись, кто там, плохая, но это мне нисколько не мешает открыть двери и удивлённо уставиться на худенькую фигурку представшего там школьника. - Это вам мама передала, - протягивает пластиковую коробку, по-ребячьи стушевываясь. Опять еда? - Спасибо, не стоило обо мне так беспокоиться, - отвечаю так, будто ничего не произошло, и нас не связывают сложные отношения сенсей – ученик, – Может, зайдёшь на пару минут? – приглашающим жестом указываю вовнутрь квартиры. - Ненадолго, - достаточно неожиданно соглашается, проходя мимо меня в прихожую. Стягивает домашние тапки и оглядывается через плечо на меня. – На этот раз она меньше извращалась. Всего лишь песочное печенье. Совсем не знаю, почему она вдруг так тепло приняла нового соседа, - бурчит, немного затихая к концу предложения. - Спасибо, - половину текста пропускаю мимо ушей, оставляя бормотание без ответа, и запираю входную дверь. Проходит в комнату, пока я мигом заскакиваю на кухню, чтобы поставить кипятиться воду в чайнике. Поставив коробку на стол с интересом разглядываю ее содержимое – печенюшки в форме зайчиков, котиков, собачек, сердечек, и прочей мимимишной живности. Это же надо было так запариваться ради меня. Возвращаюсь в комнату и застаю Мисаки возле книжной полки. С интересом водит указательным пальцем по корешкам, изучая названия и авторов. Он так увлекся, что не сразу заметил мое присутствие, что дало возможность немного понаблюдать за ним. И все же, он не выглядит тем раздолбаем, которым старательно рисуется передо мной. Да и явно видно, что он слишком заинтересован литературой – не зря он так ревностно относится к новеньким учителям по зарубежной литературе – слишком много места в его любви к печатным изданиям занимает старый сенсей. - Что-то определённое ищешь? – опираюсь о косяк двери, наконец, нарушив тишину. Вздрагивает от неожиданности и опускает вниз руку. - Нет, просто интересно, что же читает сенсей, - переводит на меня задумчивый взгляд. - Серьёзно? – изображаю удивление. – Хочешь, могу что-то посоветовать. Здесь хорошие книги,- отталкиваюсь от деревянной панели и направляюсь к нему. – Например, - вожу пальцем вдоль полки, немного щурясь. – Джойс. Он великолепен. Хотя… - оглядываюсь на Мисаки. - Что? – упрямо смотрит исподлобья. - Некоторые рассказы не для детей, - усмехаюсь. - По-вашему, я совсем ребёнок? – хмурится, скрещивая на груди руки. - Не совсем. Но все же…ребёнок, - хотя бы взять его противоречивое поведение, обусловленное тем самым переходным возрастом, не говоря уже об остальном. – Или Булгаков, - продолжаю размышление вслух, кладя ладонь на кромку полки, заставленную полным собранием его трудов. – Жаль, что прочитать в оригинале его фактически невозможно. Но и перевод здесь весьма приличный. «Дьяволиада», «Роковые яйца», «Жизнь господина де Мольера», « Мастер и Маргарита». Великолепные шедевры, которые стоит прочесть, - забывшись, с упоением рассказываю школьнику о великом русском писателе. - Фушими-сенсей, - робко перебивает мой монолог. - А? - Могу я взять у вас несколько книг? – слишком неожиданный вопрос вынудил с еще большим удивлением посмотреть на мальчишку. - Конечно. С чего хочешь начать? - С самого начала, - да он же капитан очевидность. Но первым делом осторожно выуживаю сборник с самыми знаменитыми романами и повестями Булгакова. - Держи, - протягиваю ему толстую, немного потрёпанную временем, книгу. - Спасибо, - случайно касается моей руки кончиками холодных пальцев. Разряд мириадами импульсов растекается по телу. Одергивает руку, прижав книгу к груди и бросая смущенный взгляд из-под упавшей огненно-рыжей челки. Если бы не чайник, вовремя подавший сигнал о том, что вода вскипела, мы бы долго стояли здесь и пялились друг на друга. Вдох-выдох перед тем, как выскочить на кухню. Пока колдую над чаем, осторожные шаги нарушают мою гармоничную возню. Тихонький скрип стула о пол и шуршание одежды. - Здесь хочешь? – заливаю травянистый чай кипятком и отношу чашки на стол. Кивает утвердительно головой. Сейчас он почти такой же в первый вечер более близкого знакомства, когда он пришёл со своими родителями – стеснительный и робкий, только сейчас дерзость во взгляде испарилась в воздухе вместе с конденсатом от вскипевшей воды. Здесь и в школе он абсолютно разный: борзый и смелый за школьной партой, милый и скромный за моим столом. Раскрываю коробку с печеньем. И начинаю серьезно раздумывать, какой бы зверушке первой откусить голову. Рука застывает в сантиметрах от вкусняшек. Тихий смешок отвлекает меня от принятия важного решения. Перевожу взгляд на улыбающегося Мисаки, всё так же держа руку на весу. – А ты какое будешь? – на полном серьёзе спрашиваю, будто речь идёт не о выборе между печеньками в форме собачечки или кошечки, а о жизни и смерти. - Да мне, ровным счётом, всё равно, - замечаю, что он по-прежнему держит в руках книгу. - Тогда, я буду зайчика. А ты вот эту мышку, - достаю две печенюшки. Одну протягиваю ему, вторую тут же подношу ко рту, откусывая ушки у прелестного создания из обалденно вкусного песочного теста. С кривоватой улыбкой берет у меня из рук миловидную мышку и тоже начинает обгладывать её конечности. Сомнительное развлечение, но, кажется, лед тронулся. Допив чай, Мисаки торопливо поблагодарил за книгу и снова исчез с глаз долой. У этого чертёнка семь пятниц на неделе – если несколько минут назад он улыбался, то под конец нашего чаепития на бледном лице нарисовалась борьба тараканов в его голове. Так что остается лишь терпеливо ждать послезавтрашнего урока с его классом и, конечно, новых закидонов со стороны своенравного подростка. Но, как ни странно, хоть и репутация этого класса не самая хорошая, мне удается наладить с ними контакт. Или, быть, может, все еще впереди?