Агент или человек

      Они наконец добрались до кровати. В его взгляде внимательность, голодный интерес, и это отметает последние ее сомнения в том, что все это всерьез.       - Раздень меня, - у нее пересыхает во рту, но она старается не терять лицо, хотя ее сердце бьется, как пойманная птица. Сорок семь поднимает ладонь к вороту ее черной блузки. Не прерывая зрительного контакта, проводит пальцами вниз по пуговицам, и они волшебным образом оказываются расстегнутыми в мгновение ока. Ее дыхание глубокое и она пытается прочесть его мысли. Его взгляд немного мягче, чем обычно. Она чувствует волнительное и радостное удушье в груди.       - Слишком быстро, - бравада в ее голосе никуда не девается. Она по-прежнему все такая же дерзкая и самоуверенная, всеми силами пытаясь спрятать испуганную девчонку глубоко внутри.       Катя пододвигается к нему вплотную. Ее пальцы неспеша развязывают его галстук, и она остро чувствует его взгляд, сосредоточенный не столько на ее действиях, сколько на ее лице, но девушка намеренно не смотрит на него, чтобы ее пальцы не дрожали. Стянув алую ленту, она приближает свое лицо к его, медлительно целует уголок его рта, подбородок и ниже, заставляя приподнять голову. Покрывает маленькими поцелуями его шею, вниз по горлу, пальцы расстегивают первую пуговицу. Касается кончиком языка его яремной впадинки, расстегивая еще одну пуговицу. Слегка прикусывая кожу под одной из приоткрывшихся ключиц, ласкает верх его грудной клетки, целует один из шрамов.       Следующая пуговица. Ее ладонь забирается под рубашку, скользя по мышцам его груди, ноготь большого пальца слегка задевает плоский сосок.       Расстегнув последние пуговицы разом, немного теряя терпение, она запускает руки под полы его рубашки, проводя ими по коже его живота, спины, слегка сжимая. Ладонь Сорок седьмого легла на ее спину, привлекая ее к себе, чтобы поцеловать, чувствуя тепло ее тела и шероховатую ткань ее бюстгальтера, когда она тесно прижималась к нему. Катя кажется неуловимой, игривой, ее тело гибкое и она знает, как это использовать, она точно знает чего хочет, но не перестает дразнить и отступать, провоцируя в нем желание окончательно поймать ее. Но это ее урок, и он хочет выучить его до конца.       Катя снова отстранилась, проведя ладонями по его плечам до запястий, приподнимая одну из его рук, покусывая и целуя ладонь, в то время, как пальцы расстегивают белоснежную манжету. Так же медленно проделав это с другой рукой, и стянув рубашку с его плеч.       Лучше смотреть в его глаза, чем пожирать его взглядом, что грозило тем, что они могли просто снова наброситься друг на друга, но возможности периферического зрения никто не отменял. Сорок семь в брюках и с обнаженным торсом? Да, было что посмотреть, если вкратце. Его дыхание было глубоким, но внешне он все еще казался спокойным, хотя отражение обуревающий чувств начинало проступать под постепенно тающей маской.       Катя закрывает глаза, когда он наклоняет голову, целуя ее плечи. Его руки аккуратно прикасаются к ее коже, словно она какой-то хрупкий механизм. Медленно спуская бретели бюстгальтера, расстегивая застежку на ее спине и избавляя ее от этой детали одежды.       Его ладонь прикоснулась к ее талии, проведя тыльной стороной вверх по ее ребрам, по стороне от груди, вызывая волну мурашек по коже. Пальцы коснулись ее ключицы, начиная медленно опускаться по ложбинке между ее грудей, ощущая ее сердцебиение. Скользнули в сторону, обведя полушарие ее груди и невесомо задевая напряженную горошинку соска. Она задерживает дыхание, потому, что ей кажется, что, возможно, это не хуже того, что она проделала с его рубашкой, хотя, возможно, это лишь избыточная чувствительность от двух месяцев подавления своих желаний.       Катя гадает, что получится, если перенаправить его энергию в секс. Его безупречное понимание и старание, внимание к деталям. Покажите человека, который добился больших успехов только благодаря природным талантам. Их просто не было. Катя была наилучшим результатом эксперимента, и что? Пока что она не умела использовать свои способности и ей не хватало опыта, что делало ее весьма посредственной на данном этапе. Сорок семь отличался же своей устремленностью, в каком-то роде прилежностью, старанием понять и выполнить безукоризненно с первого же раза. С таким подходом, это должно было быть либо полнейшим провалом, либо же наоборот.       Пока что счет равный. Один – один.       Предвкушение было слишком долгим, а желание сильным, что мешает всем планам сделать все постепенно, обдуманно. Эта игра определенно интереснее всех других, как будто объединяет их все. Игра в «угадай», игра в прятки со своими чувствами, соревнование на стойкость и находчивость, столкновение характеров, идей, кто кого первым вынудит обнажить свои чувства, ментальная борьба, к которой сейчас примешивалась возможность физического выражения, и этот факт все усложняет, выводит на новый уровень, новое испытание.       Борьба - физическая или психологическая - и секс для них мало отличаются, когда каждый лишен доверия и пытается хотя бы минимизировать свои потери.       Страсть, желание, бесконечное противостояние. Нежность, как поблажка, которою она может позволить только убедившись в том, что одолела его, подчинила этого мужчину его же собственными чувствами, даже если это завоевание длится всего лишь десяток секунд, прежде чем он снова находит брешь в ее обороне. Очередную ее слабость, загоняя ее в угол, где у нее нет выхода, кроме как открыться перед ним, показать, что ее чувства далеки от определений влюбленности и влечения. Это бессознательная тяга, ощущение пустоты без его дополнения, одиночества и это слишком личное, слишком сокровенное.       Это перестает поддаваться контролю. Они избавляют друг друга от последней одежды только чтобы лишить последней защиты, за которую можно прятаться. Их тела тесно сплетены, руки гладят, сжимают, рты целуют, кусают, чтобы опустошить друг друга до конца.       Катя берет верх и прижимает его спиной к кровати, любовно кусая его шею, но он не сопротивляется, не пытается коснуться ее, чтобы перенаправить ее внимание на ее ощущения.       Девушка замирает, отстраняясь и переводя взгляд с его раскрытых ладоней, обозначающие ее победу, на его приоткрытые губы, на лицо, на котором она впервые видит настоящие, неприкрытые эмоции: потребность, нежность, страсть, азарт и уязвимость. Это кажется невероятным, бессознательно вызывая в ней реакцию в виде принятия, даже любви.       Катя недоверчиво проводит пальцами вдоль его виска, по скуле, до губ, пытаясь все-таки понять в какой в этом подвох, вместе с тем, завороженная тем, что она видит.       И он остановился первым, добровольно, чего бы никогда не сделала Катя, потому, что попросту не умела. Они могли бы продолжать разрушать друг друга и дальше, пока не осталось бы ничего, что не было бы насильно потребовано и недоверчиво отдано.       Но он отдает это свободно, и Катя не чувствует себя победившей. Ее ладонь ложится на его, грудь, где гулко, размеренно бьется его сердце, и это доверчивое ощущение околдовывает. Катя чувствует внезапную легкость. Одержимость куда-то исчезает, заменяясь обычным желанием дарить удовольствие и получать его, видеть его эмоции и показывать свои, это желание воспринимается спокойно и она больше не испытывает страха быть открытой. Ладонь скользит ниже по его животу и дальше, между их телами, обхватывая его член. Медленно проведя пальцами по головке, с интересом наблюдая за его реакцией из-под полуприкрытых век, направляя и медленно опускаясь на него.       Катя смело смотрит в его глаза, в ней лишь толика смущения, но опираясь ладонями на него, она расправляет плечи, представляя его взгляду свое тело, ведь до этого, это было лишь вещами, которые они слепо использовали друг против друга. Сорок семь словно только сейчас ее видит.       Ее маленькая высокая грудь, плоский и чуть округлый живот с пуговкой-пупком, стройные ноги, обхватывающие его бедра. Возбуждающая своей откровенностью картина того, как их тела неспешно соединяются. Ее тело медленно и плавно извивается в незатейливых, чувственных движениях, волнообразно вперед и назад, словно танцуя восточный танец. Он неосознанно завершает ее движения, слегка подаваясь бедрами навстречу, оглушенный новыми ощущениями, благоговением перед нею.       Она гладит его плечи, грудную клетку, живот. Гладит его ладони, ласково изучающие ее тело, и направляет их, раскрывая свои секреты, подсказывает нужный путь, наиболее восприимчивые точки.       Катя наклоняется к нему, невесомо целуя его, стараясь не сбиться с темпа. Его руки, блуждающие по ее коже, сходятся вместе, несколько раз проходятся вдоль ее спины. Одна останавливается на ее затылке, зарываясь пальцами в ее волосы и притягивая ближе к себе. Другая рука легла на ее поясницу, крепко обхватывая ее. Он сделал более сильное движение, резче и глубже проникая в нее, Катя громко простонала ему в губы, замирая и растворяясь в неожиданной волне удовольствия, только сейчас осознавая, как сильно сдерживала себя до этого и как прекрасно не оглядываться на ограничения.       Этот чувственный звук, от которого у него мурашки по коже. Сознание туманится, обуреваемое желанием слышать это снова, заставить ее испытывать это снова и снова. Он продолжает движения, тесно прижимая ее к себе и удерживая, требовательно целует ее, упиваясь ее сбивчивым на стоны неровным дыханием. Эмоции захватывают его и он дает им свободно управлять собой, дает волю своему голоду, одержимости, восхищению.       Катя немного наклонилась вперед, опираясь в матрас около его плеча, слегка приподнимая бедра, чтобы было удобнее следовать учащенному темпу, подстраиваясь, чтобы задевались нужные точки. Нарастающая эйфория распространялась в ее венах. Его прикосновения стали грубее, лаская ее грудь и изгибы талии и бедер. Абсолютная свобода теперь правила в ее голове и отсутствие страха просто ошеломляло.       - Mehr, - вздыхает Катя, чувствуя, как восхитительное напряжение накапливается внутри, начиная постепенно рассылать блаженство по каждой клеточке организма.       Он садится, крепко обхватывая ее поперек талии и сжимая бедро, помогая ей двигаться, оставляя на коже синяки, которых она не замечала. Управление этой игрой перешло к нему, и Катя наслаждалась ощущением своей слабости. Мир начинал пропадать с краев, если она еще придавала значение тому, что происходило вокруг. Она прижималась к нему все теснее, вжимая свое тело в его, в его ладони, в его губы, сдаваясь удовольствию, которое он в ней вызывал. Не прекращая дикий темп, впиваясь ногтями в его спину и плечи, пытаясь отсрочить неумолимое приближение разрядки. Сжимая его затылок и запрокидывая голову назад, открывая полный доступ к своей шее, сходя с ума от бури эмоций, адреналина смешанного с удовольствием от рискованного поступка, означавшее ее желание полностью довериться, открыться.       И он понял ее без слов, как хищник, с нажимом лаская ее горло, покусывая, дразня. Указывая ей на смертельные точки. Проводя языком по коже над ее сумасшедше бьющимся артериями, смешивая ее удовольствие в безумный коктейль с инстинктивным страхом. Чувствуя под губами вибрации ее горла, когда она протяжно стонала, отчаянно сжимая его в объятиях, прижимаясь к нему и бессильно теряя контроль, забирая его с собой.       Сорок семь крепко держит ее в своих руках, продолжая прижимать ее к себе и пытаясь прийти в себя. Катя обвивает руками его шею, ощущая, словно все кости в ее теле расплавились и он единственное, что удерживает ее. Находясь так какое-то время в тишине, внезапно кажущейся звенящей, забыв о минутах, наслаждаясь спокойствием и медленно тающим послевкусием близости.       Наконец он прикасается губами к ее плечу, медленно проводит носом вверх по изгибу ее чуть влажной шеи, глубоко вдыхая запах ее волос и кожи. Целует за ухом. Убаюканная и расслабленная, она сонливо мурлычет, отвечая ему, наслаждаясь ощущением его пальцев в ее волосах, массирующих кожу головы.       Сорок семь аккуратно опускает ее спиной на кровать, и Катя вытягивается в полный рост, потягивается, и смотрит на него сонно-озорно из-под полуприкрытых век. Черты его лица немного мягче, на губах какой-то нежный намек на улыбку. Катя игриво касается ступней его колена, когда он сидит перед ней, и пробираясь выше. Когда его руки перехватывает ее лодыжку, она смеется, удивляясь, как легко и беззаботно звучит ее голос.       - Я люблю тебя, - всему виной убийственная доза эндорфинов и прочих веселых гормонов, а также недавний дикий секс, но в кое-то веки ей легко в этом признаться: не было никакого давящего ощущения обязанности или серьезности, все казалось до смешного простым.       - Я, судя по всему, тоже тебя люблю. Катя смеется над этим его «судя по всему».       Сорок семь не отпускает ее, продолжая поглаживать большим пальцем ее ступню и выступающие косточки на лодыжке, не отрывая от нее взгляда. Катя выглядит немного усталой, довольной, как объевшаяся кошка, но в ее взгляде снова появляется вызов, поэтому его руки скользят выше, детально изучая изгибы ее ног. Сначала она бессильно сопротивляется, не желая, чтобы он видел уродливые ярко-розовые пятна на ее голени, которые еще не до конца зажили от пулевых ранений. Но Сорок семь крепко ее держит, поднося к губам, лаская чувствительную кожу, которая чуть горячее, чем вся остальная, также, как она делала это с его шрамами. Она на не может пошевелиться, и в итоге лишь закрывает глаза, наслаждаясь тем, как его язык и губы изучают впадинки у ее коленных чашечек, а пальцы щекочут тонкую кожу под сгибом ног. Он постепенно и медлительно подбирается к ее бедрам, его ладони сжимают их внешнюю сторону, проводят медленными кругами по внутренней.       Она все еще чувствует блаженное онемение, когда Сорок семь касается ее, но постепенно желание снова зарождается в ней, и она безотчетно цепляется в изножье кровати, сжимает в ладонях простынь или его плечи.       - Иди ко мне, - хрипло шепчет девушка, пытаясь притянуть его. Сорок семь прокладывает дорожку легких поцелуев вверх по ее телу, но лишь ложится рядом с ней на бок, не поддаваясь на ее попытки притянуть его к себе, и продолжает то, что начал, зарываясь лицом в изгиб ее шеи, покусывая кожу. Его рука сжимает и играет с ее грудями, заставляя ее извиваться, потом ладонь скользит вдоль ее живота вниз, в то время как он передвигается чуть ниже, обхватывая губами ее сосок. Его пальцы вновь медленно проникают в нее, заставляя ее снова цепляться за него.       Она уже не чувствует болезненных покалываний, возбуждение сплетается внизу ее живота и она начинает извиваться под его пальцами до тех пор, пока Сорок семь не сдается и его собственное желание не берет над ним верх. Катя притягивает его к себе, кусая его плечо, пока он опускается ее коленей, и обвивает его ногами, нетерпеливо подталкивая его бедра. Он замер на месте и перехватил ее запястья, прижимая их над ее головой к кровати.       Катя потерлась о него коленом, поглаживая внутренней поверхностью ноги его торс, не понимая, как у него еще остаются силы ее дразнить.       Сорок семь наклонил голову, медленно проводя языком снизу вверх по ее груди, на пару секунд втягивая сосок в рот и прикусывая. Он медленно вошел в нее, придерживая ее бедро. Ее спина прогнулась, от удовольствия хотелось закрыть глаза, но она не могла оторвать от него взгляд, наблюдая за тем, как хваленая выдержка растворяется в голубой радужке, выдавая все его чувства.       Мужчина замедляется, предусмотрительно контролируя свои движения, чтобы не причинять ей боли, которая еще осталась от предыдущего раза. Но когда ее возбуждение возрастает, она перестает замечать дискомфорт, желая лишь, чтобы он не останавливался. На этот раз у них находится терпение, чтобы достаточной мере, неспешно насладится друг другом. Его размеренные движения постепенно строят в ней наслаждение. Его губы скользят от шеи к ее щеке, потом находят ее губы.       Сорок семь не позволяет ей почти ничего сделать, заставляя ее расслабиться и просто поддаться своим ощущениям, потому, что у него диалог с ее телом, и он старательно выполняет все его капризы. Ему нравится держать ладонь на ее животе, сжимать ее талию, ощущая как в хрупком теле, под тонкой смуглой кожей движутся мышцы, когда она извивается под ним, нетерпеливо подаваясь навстречу в ответ.       Он немного замедляется, когда чувствует ее дрожь, чувствует отчаяние и хаотичность в ее движениях, но он не дает ей потерять контроль, и за это промедление она награждает его несколькими глубокими царапинами на спине.       Мужчина слегка отстраняется, внимательно следя за ее реакцией, медленно выходит, а затем резко наполняет ее снова, замирая на секунду. И это мгновение промедления дразнит ее нервные окончания глубоко внутри ее. Вспышка оргазма, которая грозилась вот-вот взорваться и все сжечь, ярко замирала на мгновение, но потом, ничем не подпитываемая, все же потухала, когда он медленно выходил из нее, чтобы вновь резко податься вперед, вызывая новую вспышку.       Катя старается выгнуться к нему, прижаться ближе, чтобы, наконец, высвободить сжигающее напряжение внутри, которое и не усиливалось и не утихало, поддерживаемое на шаткой тонкой грани над пропастью. Но он крепко удерживает ее бедра, не продляя пытку и не давая ей управлять процессом. Ей становится невыносимо жарко, она почти задыхается.       - Bitte, - умоляет она, ее голос хриплый, сбивчивый. - Сорок семь...       Толчки становятся сильнее, чаще. Его контроль почти испаряется, потому, что ее пальцы до боли сжимают его, губы яростно, жадно отвечают на его поцелуи, и она не скрывает своего наслаждения, громкие звуки ее голоса сводят его с ума.       Катя запрокидывает голову назад, наконец, отдаваясь волнам удовольствия, и он болезненно кусает ее приоткрывшуюся шею, оставляя красноватые отметки на коже. На этот раз оргазм длится дольше, тяжелее, расслабляя, но вместе с тем и лишая последних сил.       Ее мышцы крепко сжимаются вокруг него, и он прячет лицо в изгиб ее шеи, кусая ее плечо, проникая в нее быстро и глубоко, оргазм захватывает его чувства, его волю. Она ощущается просто невероятной, ее тело такое отзывчивое даже изнуренное и насытившееся. Он крепко сжимает ее, позволяя удовольствию выжигать и опустошать его.       Его глубокое дыхание, тихий хриплый стон лучшее, что она слышала в своей жизни, как ей кажется, но это всего лишь ее эмоции. Катя обнимает его, когда изнеможенный, он расслабляется, слегка придавив ее своим весом, но все чего она хочет это крепко прижиматься к нему и не отпускать.