Куда смотрит любовь

Миеси в тот день была непривычно тихая и неподвижная: сидела под деревом и смотрела, как медленно падают нежные округлые лепестки, подсвеченные закатным румянцем. Одноклассники болтали, шутили, жевали рисовые колобки и креветок, учителя время от времени призывали к порядку тех, кто уж совсем расшалился, а она смотрела и не могла оторвать взгляда от красоты. У Миеси тоже лежала на коленях коробочка с лакомствами, но она к ним не прикасалась. Что-то зашелестело, и Миеси повернула голову. - Ты любуешься цветущими вишнями и ничего вокруг не замечаешь, - сказала Адзуки, садясь рядом. – Настоящая красавица былых времен. - Нет, красавица былых времен – это ты, - убежденно ответила Миеси. Адзуки вполне заслуживала таких слов: как еще назвать девушку в голубом, расшитом цветами кимоно, кажется, из шелка, и с высокой прической, которую украшали нарядные шпильки. По сравнению с ней сама Миеси в простенькой полотняной юкате с крупными цветами и с кое-как затянутым хвостом на затылке выглядела простушкой. - Из былых времен на мне только это, - сказала Адзуки, улыбаясь, и тронула кончиками пальцев цветок, белеющий на фоне черных волос. Он был довольно крупный, с узкими лепестками, но одиночный, выполненный из тусклого белого шелка, тронутого желтизной. - Это еще прабабушкин, - пояснила Адзуки. – Мы его очень берегли. Мама вообще ни разу не носила, у нее волосы не годятся для старинной прически, а мне сегодня позволили надеть в первый раз. - Тебе идет, - улыбнулась Миеси. - Спасибо, – ответила Адзуки и качнула головой. Она внезапно вздрогнула и опустила голову. На ее щеках засиял румянец, похожий по цвету на лепестки вишен. - Что, что с тобой? – спросила Миеси. - Ничего, - Адзуки замотала головой и коснулась ладонями щек, словно пытаясь стиснуть улыбку. – Пожалуйста, не спрашивай, я не могу сказать. - Влюбилась, да? – Миеси засмеялась и легонько толкнула подругу в бок. – И кто он? Рассказывай, о ком это ты мечтаешь? - Не надо так говорить, - Адзуки опустила глаза и слегка нахмурилась. - Ладно-ладно, извини, Миеси замахала руками. - А прабабушка сама его делала? – спросила Миеси. - Нет, его привез в подарок прадедушка. Он был военным врачом и вылечил почти чудом от очень тяжелого ранения какого-то важного офицера, а тот офицер вез подарок своей невесте… - И подарил его невесте, твоей прабабушке? - Миеси подскочила на месте, так что коробочка с завтраком дрогнула у нее на коленях. - Передал, - уточнила Адзуки. – Прабабушка не служила в том госпитале. Она ждала прадедушку дома. - Жалко, - неожиданно протянула Миеси. - Почему жалко? – Адзуки тихонько засмеялась. - Ну, - Миеси задумчиво округлила губы. – Я думала, они были вместе, поддерживали друг друга, служили одному делу. Это так романтично, - Миеси звонко вздохнула. – Я бы непременно пошла вместе со своим женихом. - Но они не были женихом и невестой, они признались друг другу, только когда прадедушка вернулся домой, а поженились через несколько лет. Представляешь, они оба много лет любили друг друга, но не решались признаться. - Но когда твой прадедушка уходил служить, он же должен был признаться? – нахмурилась Миеси. – Нельзя же так! - А если бы он погиб? Как бы тогда жила моя прабабушка? - А если бы он погиб, не признавшись, как бы она жила? – Миеси сердито повернулась к Адзуки, так что ей на лоб упало несколько лепестков. Она сердито фыркнула и стряхнула их в сторону. – Ей бы было еще хуже. Нет уж, я бы непременно постаралась признаться жениху пораньше. А еще лучше вышла бы за него замуж и поехала бы с ним. - И тогда бы он думал о том, как бы уберечь тебя от лишений, а больше ни о чем, - неожиданно строго сказала Адзуки. – В трудные времена влюбленным лучше быть в разлуке, чтобы с надеждой ждать встречи, - ровным голосом договорила она. - Ну хорошо, но потом-то, после войны можно было пожениться, - жалобно спросила Миеси. - Прадедушка хотел сначала окончить образование и стать врачом, он так мечтал об этом, - ответила Адзуки. – Если бы он женился слишком рано, ему бы пришлось думать о семье. - И прабабушка не обижалась? - Конечно, нет, - глаза Адзуки странно засияли. – Она понимала его, потому что очень любила. - Любила и не хотела скорее стать его женой? – с сомнением спросила Миеси. - Любить — это не значит смотреть друг на друга. Любить — значит смотреть вместе в одном направлении. - Да ну, - снова протянула Миеси. – По-твоему получается - не в одном направлении, а вообще в разные стороны. - Почему бы и нет, - Адзуки чуть улыбнулась и заговорила быстрее: – когда любишь, куда бы ты ни смотрела, перед глазами все равно будет любимое лицо. Все время быть рядом и делать с любимым человеком одно дело совсем не обязательно. Можно быть вдали и исполнять свои собственные обязанности. Времена женщин-воительниц прошли. - А времена Пастуха и Ткачихи? – немного сердито спросила Миеси. - А времена Пастуха и Ткачихи – вечны, - мягко ответила Адзуки и добавила: - Можно мне попробовать твоих онигири? И ты тоже угощайся. - Попробуй, - неуверенно отозвалась Миеси и взяла у подруги хрустящий ломтик дайкона. Адзуки взяла одно лакомство и медленно стала есть, отщипывая кусочки губами: ни дать ни взять – деликатная красавица былых времен. Они ели и молчали до самого окончания экскурсии, и только иногда Миеси замечала, как Адзуки нет-нет поднимает глаза и посматривает в сторону, где собрались мальчики.