Другая жизнь. Новый конец.

      Глубокой ночью я лежу без сна. Слушаю всякий слезливый бред в наушниках, чтобы окончательно себя добить. Грудь сдавливает наковальня. Но упрямые лёгкие продолжают полностью расправляться. В уголках глаз скапливается влага. Жидкость с примесью усталости, отчаянья и каплей, только каплей, смирения.       Я лежу там, где раньше лежал ты, и сердце моё снова не верит в произошедшее. Я знаю, прошло достаточно времени, и иногда мне даже удаётся не думать о тебе. Но порой…       Я все ещё отчётливо помню, как ты мягко крадешься по кровати и укладываешься рядом со мной. Помню твое тепло. Помню твои волосы на ощупь. Помню до миллиметра, где и как прикасался к ним. Помню, как ты у окна отмечал моё пробуждение мягким весёлым звуком. И как, приближался, чтобы получить заслуженную порцию ласки.       Я помню, как встречая меня, ты бросался на встречу. И мы могли часы пролежать в безмолвии на кровати, отдыхая от тяжёлого дня или летней жары. Мягко шевелясь и касаясь друг друга. И во всём мире не было большего счастья.       Было просто так до безумия хорошо знать, что ты есть. Вот тут, в нашем доме, где мы так часто утешали или веселили друг друга. Где никто никогда не оставался в одиночестве.       Но теперь я один. И тебя нет.       Этот дом превратился в злобное враждебное существо, как бы я не пытался заполнить его звуками и сделать мягче. Жизнь превратилась в жёсткий отлаженный механизм, где отсутствует спокойствие. А я превратился в свою тень.       Ты не представляешь как мне тяжело без тебя. Мне действительно тяжело... Видеть, как фантомы из воспоминаний дополняют обстановку твоим присутствием или твоими движениями, а потом таят оставляя пустоту и влажный блеск в глазах.       Мне приходится отворачиваться и забивать голову суетой, чтобы снова не сорваться. Чтобы больше не молить тебя вернуть. Чтобы не ждать, что ты снова появишься на пороге. И чтобы снова не винить себя до боли в груди. Чтобы не задыхаться от отчаянья. Чтобы похоронить надежду так же, как и тебя.       И снова пытаться жить. Пытаться не думать о том, кого и как я ещё потеряю. О том сколько раз ещё я буду умирать тут наяву. Вместе с вами. И как справиться с болью. Потому что ни способов, ни лекарства нет. Никогда ничего не поможет. И в череде обычных будней я все равно буду выпадать на миг и вспоминать тебя в мельчайших деталях. А потом снова думать и снова умирать. Как обычно. Всегда.       Я проснулся ближе к полудню. Тело моё больше не болело, исключая ногу, конечно. И это несомненно, радовало. Хотя, пожалуй, радовало сегодня только это.       Всю ночь мне снилось, как я бегу по городу и всегда ощущаю на себе пристальный взгляд, слежку. Я пытаюсь скрываться, пытаюсь сбежать, но это ужасное чувство пролегающее вдоль моего позвоночника не исчезает. Это было неприятно.       Несмотря на эту "маленькую" проблему, я выспался, но радости от этого также не последовало.       Я перевернулся с боку на бок, поплотнее укутался в одеяло, почти под глаза, и стал смотреть в одну точку. Я не составлял план действий на сегодняшний день, не размышлял о незнакомце около дома. Этим утром я даже не истязал себя мыслями о Патрике. Ночью хватило. В моей голове не было мыслей, в моей душе не было чувств и желаний. Я просто лежал и максимально оттягивал для себя наступление этого дня.       Поворочавшись ещё немного, я понял, что все-таки не в состоянии больше лежать. Увы. День, начинайся!       Выпутавшись из плена теплого одеяла, я прошёл в ванную, умылся и почистил зубы. Напоследок я кинул быстрый неудовлетворительный взгляд на себя в зеркало и вышел к лестнице.       Но я не спустился вниз и не пошёл на кухню. Я поднялся в лабораторию.       Через два небольших окна сочился серый холодный свет. Все небо обложило непроницаемым покрывалом моросящих облаков. Конечно не самая лучшая погода для приближающегося Хэллоуина, но против матушки природы, как говорится, не попрешь. Я прошёл в дальний угол лаборатории, где стоял небольшой шкаф и вытащил из него чёрный нейлоновый чехол с гитарой. Уверен, если бы я “слегка” не помешался на уборке, она бы покрылась толстенным слоем пыли. Я не держал её в руках больше двух лет. Тихая дрожь, как будто держишь ветхую реликвию, которая рассыплется от одного твоего присутствия, засела в руках. И сейчас это было весьма странно.       Я вытащил гитару из чехла и опустился в старое кресло неподалеку. Я неспешно провёл пальцами по краю, и в душе моей всколыхнулось небольшое раненное животное. Оно выползло в островок света на дне чёрной бездны, свернулось калачиком и стало тихонечко поскуливать, баюкая своё бедное тельце. Большим пальцем я легонько зацепил толстую струну, и она задрожала, наполняя мертвую тишину лаборатории. Я почувствовал, как сердце над существом стало глухо и болезненно выбивать воздух из лёгких.       Я повторил своё движение, когда звук полностью стих. Но в этот раз, не давая ему исчезнуть, дотронулся ещё до нескольких струн и снова замер вслушиваясь. Как я смог так долго прожить без этого? Как смог лишить себя последнего?       Существо в груди подняло голову и тихонько завыло. А я стал быстрее перебирать струны, пробуя их после такого долгого перерыва. После чего мой небольшой внутренний монстр выгнулся дугой и начал истошно реветь от боли, потерь и разочарований.       Немного замедлившись, я остановил свой выбор на чем-то между разрывающими песнями System of a Down и плаксивыми вариациями кантри исполнителей. Я не очень вдумывался, знаю ли я то, что играю, или это было чистой воды импровизацией, просто я должен был сделать своему маленькому существу аккомпанемент.       Мелодия становилась громче, а существо безутешнее. Я прикрыл глаза и полностью отдался мелодии. За окном моросящий дождь усилился и превратился в ливень. Всё, что нужно для атмосферы. От этого существо стало дополнительно биться о грудную клетку и метаться.       Некоторое время спустя мой порыв утих, и зверек снова вжался в дно своей клетки. Он опустил голову и обреченно выдохнул. Я последний раз дернул струну.       Открыл глаза я только тогда, когда последний звук стих. На столике рядом с креслом стояла дымящаяся кружка какао. Райан был здесь.       Я горько посмотрел на гитару в руках и убрал ее в чехол и обратно в шкаф. Я вспомнил, почему я лишился себя этого.       Ещё немного задержавшись в лаборатории, я спустился на кухню и никого там не обнаружил. Позавтракав в полной тишине, я прошёл в гараж, где и нашёл своих нянек. Брендон и Райан что-то активно обсуждали, заглядывая под капот.       - Все в порядке? - поинтересовался я.       - Да, все хорошо. Просто хочу отогнать машину на мойку, ну и пускай может масло посмотрят там, - ответил Райан.       - Окей. Главное вернись до пяти. Нам надо на студию, - проговорил я, уходя.       Я снова вернулся на кухню и уселся за стол. Я усердно записал в блокноте все, что мог вспомнить о деле. Детали – наше всё. Но на этом мои потуги и завершились. Никаких новых мыслей. Ничего.       И именно поэтому я занялся приготовлением зелий. Всего парочку, дабы пополнить запасы. На всякий случай. И никак не из-за того, что я начинал жутко волноваться. Нет, нет. Это не про меня.       Я слонялся по дому без дела, когда уехал Райан. Я слонялся без дела, когда он вернулся. Я просто не мог усидеть. В конечном итоге стоило часам пробить пять, я потащил Бойда к машине.       - Почему опять без меня, - возмутился Росс.       - Не обижайся, чувак, но с Брендоном у меня больше шансов быть незамеченным на студии. Он всё-таки больше на слуху. И к нему будут меньше приглядываться. – развёл я руками.       Парень закатил глаза и ушёл в гостиную.       Когда мы приехали на студию, я снова ощущал слежку. Выйдя из машины, я поежился. То ли от этого гнетущего ощущения, то ли от того, что дождь всё ещё лил как из ведра. В любом случае деваться было некуда. Наш ночной гость был где-то поблизости. И это было не самое лучшее обстоятельство.       Мы зашли в здание с центрального входа и поднялись на нужный этаж. И моя теория сработала. Периодически люди здоровались с Бойдом, спрашивали как жизнь и всюду его пропускали. Он абсолютно вписывался в обстановку и не привлекал внимания.       Мы спокойно дошли до двери, заклеенной жёлтой лентой крест на крест. Убедившись, что рядом никого нет, я подцепил края ленты и слегка их отогнул, затем повозился с замком и открыл дверь.       Комната мало чем отличалась от своего первоначального вида. На полу и стенах, конечно, была кровь, кресло было опрокинуто. Но это всё.       Несмотря на отсутствие какой-то особой жести, меня начало мутить. Моё воображение услужливо подкидывало картинки Трэвиса в морге, дорисовывало его в этой комнате вместе с шипастым во всех подробностях, вписывало разнообразные реплики и варианты развития. Было откровенно гадко.       Но всё-таки в этот момент я бился над непосильной задачей. Как наш монстров вообще смог оказаться здесь? Почему именно студия? Почему МакКой? И после этого Джо? Всё крутилось около этого здания.       Я осторожно закрыл дверь и снова разгладил ленты.       - Ну как? – спросил Брендон.       - Не знаю. Давай ещё осмотримся около чёрного входа, - ответил я, сворачивая к лестнице.       Логика моя была проста и понятна. Как ещё мог сбежать шипастый в первый раз? И на Тромана он напал там же. Но значило ли это, что демон просто поселился поблизости и нашёл фуршетный стол в лице ребят со студии? Или он охотится за кем-то определённым?       Размышляя обо всём этом, я немного отстал, а Ури впереди уже вышел из здания. Через открытую дверь ворвался холодный и влажный воздух, шум машин и дождя. А затем короткий крик, который вырвал меня из раздумий.       Я сорвался с места и буквально вывалился на улицу. Спешно оглядевшись, я застыл от ужаса.       Шипастый заворачивал за угол дома с Брендоном на плече.