***
Два следующих дня Мэрилин почти не вставала с кровати. Она ничего не отвечала Шепсу, который заходил к ней в комнату и приносил еду, он пытался поговорить, но, в очередной раз поняв, что не сможет вытянуть из нее ни слова, уходил, грустно вздохнув. А Мэрилин только смотрела в потолок или стену, иногда беря в руки телефон, чтобы сбросить очередной звонок. Она делала всё это на автомате, по какой-то выработанной за последний день схеме, без каких-либо эмоций. Эти навязчивые звонки порядком надоели, но прежде, чем она догадалась, что нужно вообще выключить телефон, зазвучала знакомая мелодия, и на экране высветилось «Райдос». Мэрилин тут же очнулась и от неожиданности села на кровати. Райдос? Что ей надо? Как она… как она вообще смеет звонить ей? Зачем? Она сама не заметила, как провела пальцем по экрану и поднесла телефон к уху, ничего не сказав. Несколько секунд в трубке была тишина, но потом послышался голос Виктории: — Маш, это я, Вика. Мэрилин не ответила. Она продолжала сидеть, не двигаясь, буквально застыв на месте, и не могла вымолвить ни слова. Да и не хотела тоже. — Я подумала… — продолжила Вика, поняв, что ответа вряд ли дождется, но зная при этом, что Керро слышит ее, — Может встретимся, поговорим. Я буду здесь, в Москве, до завтра. Одна. — она сделала паузу, во время которой они обе задержали дыхание, но Вика продолжила уверенным голосом, — Если хочешь, приходи. — и отключила звонок. Мэрилин снова легла и попыталась вернуться в исходное состояние — прострацию, когда почти нет никаких мыслей. Но это ей не удалось. Какие-то непонятные силы заставили ее встать с кровати, умыться, собраться и выйти из дома. Она ехала в такси и думала о том, что будет, когда она увидит Вику, что скажет, что услышит от нее, как себя поведет. Прокручивая в голове разные варианты, она пришла к выводу, что нужно отпустить свою обиду, потому что она отравляет ее изнутри. Но, черт возьми, это кажется почти невозможным. Мэрилин зашла в подъезд и, сама не понимая почему, прошла мимо лифта и пошла по лестнице пешком. Дойдя до нужного этажа, она встала напротив двери в квартиру Виктории и остановилась. Она просто стояла, чувствуя, как немного кружится и болит голова из-за слишком долгого сна, и смотрела на дверь. Пришла в голову мысль, что вот сейчас как раз самый наглядный пример того, что во всем мире считают эстонской тормознутостью. Рука потянулась к звонку, но тут же опустилась. Нет, она не готова. Внутри поднялась непонятная паника. С одной стороны — она уже здесь, она уже пришла. С другой — она боится увидеть Вику, потому что совсем не уверена, что сможет повести себя так, чтобы было самой за себя не стыдно. Нет, она не может. Рука сама опускается вниз, а ноги отступают назад. Резко развернувшись, Мэрилин быстрым шагом направилась куда-то вперед и через несколько секунд оказалась на общем балконе, находящемся на этаже. Она простояла там некоторое время, собираясь с силами. Зря она пришла сюда. Видеть Райдос сейчас — только в очередной раз напоминать себе о позорном поражении. Пожалуй, она правильно сделала, что не стала звонить в дверь. Лучше уйти. — Почему не заходишь? — услышала Мэрилин голос Виктории сзади и резко обернулась. Ну вот, теперь не отделаться. Нужно было уходить раньше, или лучше вообще не приходить. — Ты думала, я не почувствую твое присутствие? — продолжила Вика. Она стояла в метре от Мэрилин и не подходила ближе. — А, я и забыла, ты же у нас самый крутой титулованный экстрасенс, — выпалила Мэрилин. В этот момент ей захотелось сжать зубы от злости, сказать что-нибудь грубое, неприятное. Мозгом она понимала, что Вика не желает ей зла, но сработала защитная реакция. Она понимала, что Райдос умная и серьезная женщина и злорадствовать она точно не будет, но всё равно ее останавливал страх, она боялась возможного унижения, боялась откровенности разговора, боялась унизительной жалости к себе, которой и так слишком много было в последние дни. Именно от нее жалость была бы совсем невыносима. И Вика, похоже, это понимала. Мэрилин почти не могла больше контролировать себя. Слезы были готовы брызнуть из глаз, было невыносимо смотреть на Райдос, да и вообще в этот момент хотелось просто исчезнуть, испариться. — Долго ты еще будешь злиться и обижаться? — спросила Вика, в ее голосе чувствовалась еле заметная усмешка, а губы слегка тронула улыбка. — Обида — удел слабых, да, Вика? — Мэрилин проглотила подступающие слезы и повернулась к Виктории. — Так вот: я слабая. Я это признаю. Ты это хотела услышать? Да, мне безумно обидно, что я жалкая неудачница, которая опозорилась и вошла в историю битвы как «участница, которая два раза заняла второе место». — Я не об этом спрашивала. — Вика прислонилась боком к стене, скрестив руки на груди. — Сколько времени ты еще будешь ныть и упиваться своими страданиями? Или ты хочешь, чтобы я… — странная мысль пришла Виктории в голову, и она решила всё же ее озвучить. — Ты хочешь, чтобы я сказала, что мне жаль? — несколько секунд тишины дали ей ответ на этот вопрос, — Нет, Маш, мне не жаль. Я тоже пришла туда за победой, как и ты. И я считаю, что всё справедливо. Мэрилин не знала, куда деть свой взгляд. Она ожидала услышать примерно такие слова, но не думала, что это окажется так тяжело для восприятия. Райдос сказала то, что действительно думает, не кривя душой. Но да, мать ее, чертовски обидно это слышать. — Пойдем отсюда, тут холодно. — Вика заметила, что Мэрилин вся дрожит, и сделала шаг вперед, приближаясь. — Не подходи, — Керро шарахнулась от нее. Слезы уже вовсю застилали глаза. В этот момент захотелось забиться в угол, закрыться в какой-нибудь кладовке или шкафу, чтобы чувствовать надежность и защиту со всех сторон. Но нет, ничего этого не было. Был только холод вокруг, и пусть и не бесконечная, но всё же как минимум 20-метровая пропасть за перилами балкона. Она посмотрела вниз, посмотрела вдаль, посмотрела на небо… Сколько времени займет пролететь вниз? Секунд пять? И всё, больше не будет этого позора, этой жизни, в которой всё происходит совсем не так, как хочется… — Какая же ты дура, — Вика резко схватила Мэрилин за руку и потащила внутрь подъезда. — Не трогай меня! — Мэрилин упиралась, но слезы и тяжелое дыхание совсем лишили ее сил. — Что тебе надо от меня? Теперь будешь меня спасать и жалеть? Пошла ты, Вика, мне ничего от тебя не нужно, оставь меня в покое! Виктория, проигнорировавшая все эти слова, продолжала толкать ее в сторону своей квартиры и бубнила самой себе что-то вроде «Даже моя дочь в свои два года и то умнее тебя», Мэрилин с трудом понимала и слышала ее. В квартире оказалось очень тепло, но Мэрилин продолжала трястись от холода и рыдания. Она перестала сопротивляться, когда Вика, сняв свою верхнюю одежду, медленно подошла к ней и помогла снять пальто, потом сапоги. А потом поднялась во весь рост и обняла ее за плечи, щекой коснувшись ее щеки. Мэрилин неконтролируемо всхлипывала и всё еще почти не чувствовала конечности. — Нужно согреться, — сказала Вика шепотом ей на ухо, потом отстранилась и медленно повела ее в ванну. Мэрилин почувствовала некий дискомфорт, когда перестала ощущать ее тело рядом, но, вопреки всем своим убеждениям и принципам, она сдалась и захотела просто довериться. Просто больше нет сил. Мэрилин почти всё время стояла с закрытыми глазами, пока Вика раздевала ее, стоя позади. Она почувствовала по звукам, как Вика тоже раздевается, и сама сделала шаг внутрь душевой кабины. Вика встала сзади и закрыла дверь, она включила воду, и Мэрилин вскрикнула из-за того, что в первую секунду вода оказалась холодной, но потом стала горячей. Она почувствовала, как Вика положила руки ей на плечи и начала медленно массировать, это оказалось безумно приятно, совсем скоро она почувствовала слабость в коленях, так что пришлось опереться обеими руками о стенку впереди себя. Вика гладила ее по спине, прошлась по пояснице и бедрам. И наконец прижалась к ней сзади всем телом. Мэрилин беззвучно ахнула, когда почувствовала ее грудь, прижимающуюся к спине, и ее руки, поглаживающие низ живота. Два месяца прошло с тех пор, как она последний раз чувствовала ее прикосновения, время пролетело очень быстро, в дурацких делах, с расшатанными нервами, в напряжении и тревоге, но всё равно кажется, что прошла целая вечность. Ее уставшее тело испытывало настоящее блаженство. Только сейчас она в полной мере осознала, как она соскучилась по этим моментам с Викой, по ее ласке и близости, как сильно ей этого не хватало. И уже не стыдно перед самой собой за то, что сейчас она как безвольная кукла в руках той, что отобрала у нее победу. И за то, что ей приятны эти объятия и хочется ответить на ее ласку. Тем временем Вика продолжала гладить ее руками, уже с вкусно пахнущим гелем для душа. Ее руки плавно скользили по телу, погружая Мэрилин в состояние расслабленного блаженства. Вика снова прижалась и положила ладони ей на грудь, медленно несильно сжимала и отпускала, словно стараясь надежно запечатлеть в памяти это ощущение. Осторожными движениями она ласкала твердые соски, и Мэрилин невольно застонала, когда почувствовала мягкие поцелуи на своей шее. Возбуждение завладело ее телом, которое словно просыпалось из забытия и возвращалось к жизни. Она находилась в полубессознательном состоянии от расслабления и удовольствия, глаза были закрыты, и она словно видела перед собой черное небо, на котором горят тысячи звезд. Викины руки творили настоящее волшебство с ее телом. Они молча вышли из душа, завернувшись в большие полотенца. Мэрилин находилась в некой растерянности, сейчас, находясь рядом с Викой, она чувствовала себя совсем девочкой, наивной и несмышленой, настроившей себе воздушных замков в этом жестоком мире. Так вышло, что именно Райдос вернула ее с небес на землю в этой гребанной Битве. Это всего лишь дурацкое шоу, но это имело огромное значение для них обеих. Мэрилин вспомнила, как в их последнюю встречу Вика задала ей вопрос, когда та уже уходила: «Что ты будешь делать, если и в этот раз не выиграешь руку?». А действительно, что она теперь будет делать? Теперь ей никогда в жизни не отделаться от шуточек из серии «Ну, пусть приходит в третий раз, и в четвертый, может когда-нибудь и повезет». Она была уверена, что Вика в случае своего проигрыша не подала бы и виду, что хоть как-то расстроилась. Она смогла бы достойно принять поражение. А она, Мэрилин, испортила торжественный момент своей истерикой. Как при этом достойно держалась Николь, про которую, казалось, все и забыли, которой почти никто не дарил подарков и цветов и не пожелал удачи. Мэрилин внезапно стало стыдно за свое поведение. Она понимала, что эгоизм в ее характере всегда берет верх над ней и контролировать его очень сложно. Даже сейчас, в такой интимный момент, она опять вспоминает свои обиды, опять не может отпустить из мыслей то, что явно еще очень долго будет пожирать ее изнутри. А Вика очень спокойна. Ее глаза черные, как ночь, они такие красивые и такие ненавистные одновременно, и они так глубоко заглядывают сейчас в опустошенную душу. Райдос, ты моё наказание. Зачем ты встала у меня на пути? Мэрилин больше не выдержала, она подошла к Вике и грубо поцеловала, одной рукой придерживая за талию, другой бесцеремонно тиская грудь. Хотелось грубо трахнуть ее, выплеснуть в сексе всю свою агрессию и свое не менее сильное влечение к ней. Но очень быстро она поняла, что потеряла контроль над ситуацией. Вика взяла ее за запястья, отстраняя ее руки от себя, но при этом они продолжали целоваться, со страстью, граничащей с грубостью. Райдос всегда хочет всё контролировать. — Вика… — тихо проговорила Мэрилин, отстраняясь и глубоко вдыхая воздух, — Позволь мне победить хотя бы сейчас. — Она сама не ожидала от себя подобных слов и мыслей, но это подействовало, Вика замерла на несколько секунд, а потом Мэрилин почувствовала, как хватка на ее запястьях слабеет и увидела, как Райдос опускает руки вниз, расслабляясь и немного удивленно глядя на нее. Мэрилин обошла ее сзади и встала за спиной. Одним движением она сдернула с нее полотенце и положила руки на бедра. Мэрилин начала целовать ее, у нее немного дрожали руки от возбуждения, поэтому движения могли показаться резкими. Вика продолжала стоять, почти не двигаясь, казалось, что она немного напряжена, может она ожидает резкости или даже боли, но Мэрилин не собиралась делать ей больно, нет, совсем наоборот. Мэрилин гладит ее по волосам, прерывисто, тяжело и шумно вдыхая воздух, Вика уже приготовилась к тому, что Мэрилин сейчас схватит ее за волосы и будет больно и неприятно. Но нет, она этого не сделала. Она только погладила, провела пальцами от виска по всей длине волос, касаясь шеи, сдвинула волосы в сторону и припала губами к ее спине, начала целовать. Ее поцелуи и движения с каждой секундой становились всё более плавными и нежными, и Вика стремительно возбуждалась. Мэрилин, обняв ее сзади, направила ее на кровать, требовательно контролируя движения, Вика совсем не сопротивлялась и послушно забралась на кровать, встав на колени. Мэрилин надавила ей на лопатки, а потом на поясницу, вынуждая опуститься грудью на кровать и опереться локтями перед собой, своей коленкой раздвинула ее ноги шире и наконец, сбросив свое полотенце, опустилась сверху, прижавшись к ней сзади. Рукой проникла между бедер и прикоснулась к промежности, и внутри еще сильнее заныло от возбуждения, когда почувствовала, насколько она влажная. Мэрилин чувствовала удивительное спокойствие, всё волнение исчезло, негативные мысли не тревожили, она полностью погрузилась в свои ощущения. Теперь перед ней было только желанное тело любовницы, полностью открытое для поцелуев и ласк. Она приникла в нее тремя пальцами, очень легко, и настолько глубоко, насколько могла, и начала медленно двигать ими. Я хочу почувствовать, как ты кончишь. Вика тихо застонала и сильнее прогнулась в спине, ухватившись обеими руками за одеяло под собой. Мэрилин двигала рукой всё сильнее и резче, и через пару минут почувствовала, как Викины бедра напрягаются, она резко сдвинула их, оставляя ее пальцы в себе, зажав ее руку. Чуть позже Вика расслабленно опустилась всем телом на кровать, легла на живот, но Мэрилин не хотела убирать руку, она хотела продлить удовольствие, и ей, и себе, и сейчас свободной рукой ласково гладила Вику по спине. Вика перевернулась на спину, и их взгляды встретились. Стоя на коленях, Мэрилин почувствовала, как Вика подтягивает ее за бедра ближе к себе. Она оказалась стоящей на коленях над ее головой, и чуть не вскрикнула, когда горячий язык коснулся ее до предела возбужденного клитора. Она судорожно схватилась обеими руками за спинку кровати, чтобы удержать равновесие. Вика медленно ласкала ее губами и языком, а руками придерживала за ягодицы, то сжимая сильнее, то нежно поглаживая. В какой-то момент силы закончились, словно сломался какой-то барьер внутри, и Мэрилин была готова заплакать, от того, что-то, что она чувствовала сейчас, было слишком прекрасно. Не только ощущения тела, но и чувства где-то глубоко внутри. Она прикусила нижнюю губу, чтобы не застонать, голова закружилась, тело стало слабым и безвольным. Что-то глубоко внутри, в области сердца, готово было взорваться, выплеснувшись наружу потоком слез. Она начала двигать бедрами, задавая нужный темп, и Вике не составило труда в считанные секунды довести ее до оргазма. Мэрилин тяжело опустилась на кровать рядом с Викой, тяжело дыша и неотрывно смотря в потолок. Вика ничего не стала говорить и спрашивать, она просто слегка улыбнулась и провела рукой по щеке Мэрилин, вытирая слезы, и придвинулась ближе, обнимая ее и прикасаясь всем телом. И в данный момент ничего больше не важно, кроме этих объятий и неспешных поцелуев, постепенно погружающих в сладкий сон.***
Мэрилин проснулась утром, когда за окном было еще темно. Она открыла глаза и поняла, что хорошо выспалась, сейчас она точно не заснула бы снова. Вика спокойно спала рядом, Мэрилин долго смотрела на нее в утренней полутьме, она хотела прикоснуться, но решила, что не стоит, это могло бы разбудить ее, поэтому она просто провела рукой над ее плечом, над волосами, над наполовину оголенной спиной, представляя, что она гладит и чувствует тепло ее тела. Как быть дальше? Подождать, пока Вика проснется, чтобы нормально попрощаться? Или по-тихому уйти… Она тихонько встала и направилась в ванную, где умылась и оделась. Она устроилась на кухне, чтобы выпить кофе и немного подумать. Кто они друг другу? Несколько дней назад Мэрилин могла бы сказать, что они просто соперницы и конкурентки, ни одна из которых не собирается уступать, ни одна не отступит от своей цели. Но шоу закончилось, занавес опущен. И что теперь? Наверное, ничего. Каждая пойдет дальше своей дорогой, а как же иначе? Мэрилин задумалась о том, что она будет делать дальше. Ее передернуло от мысли, что придется продолжать жить так, как было спланировано до участия в 16 сезоне. Она хотела прославиться, она хотела разбогатеть — и она получила это, даже не смотря на позорный проигрыш. Но это не принесло ей счастья. Может высшие силы говорят ей этим, что есть что-то более важное, чем слава и деньги, к которым она так стремилась. Может быть ей действительно всё это не нужно? Можно ведь уехать, например, в эстонскую глубинку и жить там спокойно, отдыхать и набираться сил. И к черту приемы, интервью, клиентов, семинары, презентации, встречи с фанатами и прочее. За два года она уже с лихвой отработала каналу всё, что только можно и нельзя. Зачем это сейчас? Всё это должно было поспособствовать ее победе, но не поспособствовало, и теперь уже совершенно ни к чему. Она устала. Она больше не хочет и не может. Потому что если ты работаешь с Силами, то должна принимать всё, что они дают, и хорошее, и плохое. Если это что-то — хорошее, то нужно поблагодарить их за всё. Если плохое — то это знак, что в первую очередь нужно работать над собой, что-то исправлять в себе, на духовном уровне. Мэрилин совсем забыла об этом золотом правиле, а ведь это основа основ, которую она не соблюдала, гонясь за славой и деньгами. В этом была одна из ее многочисленных ошибок. Вика прошла не менее сложный и тяжелый путь, как же по-детски глупо было обвинять ее во всех грехах. Наверное, эта вторая Битва была нужна для того, чтобы она, Мэрилин, поняла, насколько сильно изменилась. В худшую сторону. Так не должно быть, и этот проигрыш, который кажется таким позорным, призван вернуть ее к основам — к себе настоящей. Эта ситуация доказала ей, что не нужно пытаться достичь призрачных высот, причем в данном случае очень сомнительных. Она должна просто снова стать собой — настоящей Мэрилин, а не пафосной стервой, считающей себя лучше других. — Доброе утро, — на кухню зашла Вика, немного сонная, с забавно растрепанными волосами. — Привет, — тихо сказала Мэрилин, и немного смутилась. Она ведь никогда раньше не оставалась на ночь, и они не проводили утро вместе. Вика, проходя мимо, намеренно коснулась рукой плеча Мэрилин, улыбнулась и принялась делать себе кофе. От этого прикосновения у Мэрилин участилось дыхание и сердце забилось быстрее, она смотрела на Вику и буквально на секунду промелькнула мысль: Я хочу, чтобы так было каждое утро. Но тут же отогнала от себя эти мысли. Такая сказка точно не для них. Не убеждай себя, что влюбилась, никому от этого не станет лучше. Вика с задумчивым видом готовила кофе. Сколько бы она ни думала над тем, зачем ей нужна была эта связь с Мэрилин, ответ она так и не нашла. Сейчас в ее жизни всё хорошо. У нее есть два самых важных и любимых человека — Варя и Вася, которых она никогда в жизни не променяет ни на кого на свете. Теперь есть победа в Битве. А что еще нужно? Всё идет просто замечательно. Но всё равно немного грустно от осознания того, что она больше не увидится с этой истеричной рыжей эстонской девчонкой. Какой бы невыносимой она ни была, что-то очень тонкое связало их. Да, сегодня они провели последнюю ночь вместе. Пожалуй, это лучшее завершение их странных отношений, которое только могло быть. Вика села за стол рядом с Мэрилин и обняла руками чашку с дымящимся напитком. — Я всегда была убеждена, что если появляется шанс, то нужно брать его. — сказала Вика. — Если этот шанс может изменить жизнь к лучшему, нужно позволить этому случиться. Никто и не говорил, что будет легко. Ты воспользовалась шансом, и это достойно уважения, вне зависимости от результата. Значит для чего-то так нужно. — Я знаю. — ответила Мэрилин, удивляясь про себя, насколько хорошо Вика понимает ее. — Просто еще один этап в жизни завершен. Некоторые вещи нужно просто пережить. Я справлюсь, не сомневайся. — Не сомневаюсь. — Райдос смотрела на нее с нежностью, в ее взгляде был некий оттенок сожаления, грусти, сочувствия, умиления и может благодарности. Мэрилин улыбнулась и тяжело вздохнула. Я желаю тебе счастья, Вика. — Мне пора идти. — сказала она и медленно встала из-за стола. Уже одевшись и протянув руку, чтобы открыть входную дверь, Мэрилин остановилась. Она вспомнила тот момент, как уходила от Вики в предыдущий раз. — Может еще увидимся… — сказала Мэрилин, стоя спиной к Вике. Почему-то уже не было так тяжело. Сегодняшняя ночь была необходима, чтобы она многое поняла для себя. Всё, что не делается — всё к лучшему, а всё, что происходит — нужно для чего-то большего. — Когда-нибудь, — ответила Вика. «До встречи, ведьма» — вспомнила Мэрилин ту самую фразу, которую сказала Вике тогда. И она была уверена сейчас, что Райдос тоже вспомнила и тоже мысленно сказала ей это. И обе улыбнулись сами себе. Всё так, как и должно быть.