Один кинк на двоих

Воровато оглянувшись через плечо, Себастьян мягко приоткрыв дверь, тихо скользит в гримерную. На часах за полночь и он точно знает, что максимум, кого он может встретить, это охранник, совершающий обход павильонов. Даже две закадычные подружки, шумные и говорливые гримерши, Стейси и Бэтт, уже давно должны были обсудить всех и вся, и разъехаться по домам. В гримерной темнее, чем в коридоре, освещенным редким светом дежурных ламп. И не смотря на запрет, в помещении пахнет легко, уже почти неуловимо, сигаретным дымом. Себастьян, прекрасно знакомый с расположением всех предметов в комнате, на ощупь добирается до ближайшего столика и включает подсветку у зеркала. По глазам, успевшим адаптироваться к темноте, вспыхнувшим светом режет так, что приходится ненадолго зажмуриться. Он бросает взгляд на гримерный столик - заставленный различной косметикой днем, сейчас он выглядит непривычно пусто. На табурете, приставленном к столу - пепельница, полная окурков. Себастьян качает головой и переставив табурет к стене, подкатывает на его место кресло на колесиках, стоявшее в углу. Потянув вниз бегунок на молнии толстовки, он оглядывается на дверь, судорожно облизывая пересохшие губы. Возможность быть застуканным здесь, в столь поздний час, будоражит и пугает одновременно, но гримерка является его идеей-фикс последние пару дней. Объяснить, как именно возникла эта навязчивая мысль, Себастьян не может даже самому себе. По этой же причине он даже думать не хочет о том, как он будет объяснять это другим, в случае если его обнаружат здесь. И в таком виде. Сняв толстовку, Себастьян зябко ведет плечами, с неодобрением глядя на мурашки, покрывшие его руки - неужели в помещении достаточно прохладно для того, чтобы просто стоять в майке? Немного помедлив, он снимает и ее. Сбросив обувь и взявшись за ремень на джинсах, до Стэна запоздало доходит мысль - мурашки ведь могут быть не только от холода, но и от любого другого сильного чувства. Например: от возбуждения и предвкушения. Не будут же соски твердеть от страха? Позволив расстегнутым джинсам свободно сползти вниз, Себастьян медленно ведет ладонями по непривычно гладким бедрам. Темные, в сравнении с бледной кожей, плотные и очень скользкие на ощупь, чулки ласкают не только кожу, но и взгляд. Прежде чем придти сюда, Себастьян практически полдня проходил в них, привыкая к новым ощущениям. Это было необычно, ярко и очень будоражило - чувствовать как гладкий капрон облегает ноги, и знать, что от любопытных глаз окружающих это зрелище отделяет всего один слой джинсы. По ощущениям это было круче, чем просто не одевать под одежду нижнее белье. Эмоции зашкаливали, и Себастьяну весь день то и дело хотелось провести ладонью по ноге, проверяя не чудится ли ему все это. Но джинсы мешали не только случайным взглядам, но и ему самому. Поэтому сейчас, дорвавшись наконец до желаемого, Себастьян не сразу ловит себя на негромких стонах. Окончательно скинув джинсы, он оставляет их лежащими на полу и сделав два шага назад, падает в кресло. Недовольный скрип мебели, визгом бьющий по ушам, немного отрезвляет его, заставляя замереть. Секунды пролетают, складываясь в минуты. Устав вслушиваться в тишину Себастьян, нервно улыбнувшийся сам себе, разворачивается вместе с креслом к зеркалу, принимаясь разглядывать свое отражение. В течении всего дня у него не было возможности полностью рассмотреть себя со стороны, поэтому увиденное сейчас в отражении ему нравится. Длинные, стройные и гладкие ноги, положенные одна на другую, кажутся ему чужими - настолько это непохоже на то, что Стэн привык видеть. Слегка поворачиваясь вместе с креслом вбок, он скользит взглядом по оголенной части бедра, которое пересекает ремешок, соединяющий чулки с поясом. Тонкая кружевная полоска нижнего белья идеально лежит на острой тазовой косточке, прикрывая ее. Ни разу не присев за весь день, Себастьян только сейчас понимает, что многое упустил. Да, узкая полоска ткани, втиснутая между ягодиц, все это время болезненно-возбуждающе натирала нежную, не привыкшую к подобному кожу. Но он даже представить не мог насколько вкусно и остро может жать тесное кружево во всех приятных местах, если поменять положение тела. Повстречавшись шалым взглядом со своим собственным отражением, Себастьян закидывает левую ногу на подлокотник кресла, ерзая ягодицами по сиденью и прогибается в пояснице. Давление от этого не ослабевает, наоборот, кружевная ткань только плотнее прижимает потяжелевшую мошонку вместе с возбужденным членом. Закусив нижнюю губу, Себастьян кладет ладонь себе на колено и медленно ведет ее вниз, соскальзывая на внутреннюю сторону бедра и жадно следя за этим движением через отражение в зеркале. Совсем немного не доведя пальцы до горячей, не прикрытой гладким капроном, кожи, он тихо стонет, оборачивая движение вспять и закидывает вторую ногу на столик перед зеркалом. Чувствуя как плывет голова, полностью отключая остатки смущения, Себастьян еще несколько раз проводит ладонями по ногам, восхищаясь и возбуждаясь. Ощущение неконтролируемого восторга захватывает его, заставляя попрощаться с разумом на некоторое время. В какой-то момент, тихо постанывающий Себастьян, остановившись на границе в виде плотной кружевной резинки чулка, неожиданно замирает. Очень надеясь на то, что звук открывающейся двери ему показался, он вглядывается в зеркало, задержав дыхание. Дверь, прямо за его спиной, в отражении теряется в сумраке комнаты. Но даже этой нечеткой картинки хватает чтобы убедиться в том, что она закрыта. Себастьян выдыхает с облегчением, медленно и протяжно, мгновенно расслабляясь и обмякая в кресле. Улыбнувшись своему отражению покрасневшими и искусанными губами, он с силой проводит ладонью по своей промежности, сжимая мошонку и давясь стоном. Чувствовать как тело выгибает неподконтрольное острое наслаждение - чудесно, ощущать под пальцами шершавое кружево и горячий член - восхитительно. В этот момент ему сложно сдержаться и не попробовать себя на вкус - пропитавшая ткань капелька смазки пачкает пальцы. Себастьян и не сдерживает, он просто не задумываясь отправляет указательный и средний пальцы в рот, обхватывая их губами и посасывая. Голова снова плывет и Себастьян, прикрывший глаза, запрокидывает ее на спинку кресла, пальцами забираясь под тугую резинку трусов. Он стонет, поглаживая себя за мошонкой, почти скулит, надавливая на вход. Вталкивая в себя палец, он вдруг замирает, чувствуя неладное. Одного взгляда, брошенного в зеркало из-под полуприкрытых век достаточно, чтобы Себастьяну стало дурно. Нежданный зритель тихо вышагивает из темноты, неотрывно глядя на Себастьяна, отражающегося в зеркале. Пытаясь избавиться от этого наваждения, Себастьян зажмуривается, но чужое дыхание, щекочущее ухо, ощущается слишком правдоподобно. Равно как и знакомый парфюм. - Бляяяяядь, - тихо тянет Себастьян на выдохе, затылком вжимаясь в спинку кресла. Кровь бросается ему в лицо. Открыть глаза безумно стыдно. Ему хочется куда-нибудь провалиться, лишь бы сойти с этой точки невозврата. Забыть, стереть, словно ее и не было. Стискивая зубы, Себастьян собирает в себе все силы и мужество, и открывает глаза. Не поворачивая головы, он смотрит прямо перед собой, и встречается в зеркале взглядом с Крисом. Склонившийся над креслом Эванс смотрит ему в глаза, словно впервые видит. Его раскрытая ладонь, секунду назад висевшая всего в паре миллиметров от ноги Себастьяна, по-хозяйски уверено ложится на горячее бедро, сжимая его. Не разрывая зрительного контакта через зеркало, Крис губами почти касается уха, спрашивая севшим голосом: - Можно мне? Не в состоянии вымолвить ни слова, пока рука Криса поглаживает и сжимает его бедро, пораженный Себастьян просто кивает, позволяя Эвансу то, что тот и так сам себе позволил. Себастьяну мучительно стыдно за то, в каком виде застал его Крис, и этот стыд от чего-то возбуждает еще сильнее. Он ерзает, вынимая руку из трусов, и шумно дышит, наблюдая в зеркальном отражении за ладонью Криса, скользящей по его, задранной на подлокотник, ноге. Оказывается гладить самого себя по ногам, затянутым в чулки, не идет ни в какое сравнение с тем, когда это делает кто-то другой. Не сдержавшись, Себастьян берет Криса за запястье и направляет его руку, показывает как лучше. А Крис послушно ведет ладонью вслед за рукой Себастьяна, наблюдая за ним в отражении, любуясь его расхристанным видом. Чувствовать, как горячая и тяжелая ладонь ласкающими движениями проходится по обтянутым чулками ногам чертовски приятно, но все же этого мало. И, кажется, они оба осознают это синхронно, в один момент. Рука Криса замирает, остановившись на внутренней стороне бедра, совсем рядом с промежностью. Касаясь горячей кожи, он подмечает, как загнанно бьется под пальцами пульс бедренной артерии, и слышит тихий, нетерпеливый стон Себастьяна. Крис отводит взгляд от зеркала, но лишь для того, чтобы посмотреть на Себастьяна. Видеть вблизи, как Стэн кусает губы и смотрит на него, а не на отражение в зеркале - бесценно. Откровенно глядя Крису в глаза, Себастьян медленно кладет его руку себе на член. Дыхание куда-то пропадает, а легкие заполняются жаром. Чувствовать в своей руке чужое возбуждение потрясающе. Крису хочется ощущать его в полной мере, чтобы кожа к коже. Гладить, теребить, сжимать. Полупрозрачное кружево, спору нет, красиво, и просто крышесносно смотрится на Себастьяне. Но еще лучше будет, если аккуратно сдвинуть его в сторону, освобождая горячую твердую плоть. Крис уверено сжимает член Себастьяна, большим пальцем потирает, уздечку и смотрит на него тяжелым, темным взглядом. Когда палец проходится по пульсирующей головке, размазывая выступившую капельку, Себастьян не выдерживает и подается в верх, к губам Криса, нависающего над ним. Приоткрыв рот, он тянется к нему, ощущая как ладонь Криса ложится на затылок, помогая, пальцы зарываются в волосы, сжимая их. Себастьян словно пьет его дыхание, голодно и жадно, и сам не замечает, как стонет ему в рот. Крису хочется вечно смотреть на такого Себастьяна, но, к сожалению, собственное возбуждение болезненно бьется об ширинку штанов, заставляя потерять голову. Он отпускает член Себастьяна, углубляя поцелуй чтобы заглушить его протестующий стон, и подхватывает под поясницу, поднимая с кресла. Себастьян, не разрывая поцелуя, жадно льнет к нему всем телом, пальцами вцепляясь в шлевки на джинсах, бедрами притираясь к бедрам. Ладонь Криса, ощутившего вдруг невероятное головокружение от такого тесного контакта, опускается вниз, сминая упругую задницу. Пальцы скользят в горячую расщелину меж ягодиц, вызывая в Себастьяне неконтролируемую дрожь по всему телу. Гримерка не самое подходящее место для секса, да и Крис не любитель экспериментировать в этом плане. Но тащиться куда-нибудь в более подходящее место, и, тем более, тащить Стэна в таком виде - не вариант, Крис это понимает. К тому же, на это нужно время, а ему не хочется ждать, ему хочется Себастьяна прямо сейчас, всего. А Себастьян словно читает его мысли, и действует на опережение - не без сожаления отрывается от Криса и, на плохо слушающихся ногах, делает несколько шагов назад, упираясь задницей в гримерный стол. Он смотрит на Криса вызывающе, в его взгляде читается призыв, который он озвучивает, тяжело дыша: - Давай, не тормози, - не дожидаясь реакции Эванса, он разворачивается к нему спиной, опираясь руками о столешницу, и выгибается, предлагая себя. Криса бросает в жар от такой неприкрытой откровенности. Он на ходу стягивает с себя футболку, бросая ее в кресло, и вплотную подходит к Себастьяну сзади, устраивая руки у него на бедрах. Не в силах сдержаться, Крис ладонями проводит по чулкам вниз, практически падая на колени. Собственный член, стоящий колом, напоминает о себе болезненной судорогой, и Эванс, поморщившись, засовывает руку себе в штаны, поправляя его. Себастьян, наблюдающий за ним из-за плеча, нетерпеливо стонет, мгновенно обрывая себя, стоит ладоням Криса лечь ему на ягодицы, сжимая и раздвигая их в стороны. Перед глазами Эванса тонкая ленточка кружевного безумия, по ошибке названого нижним бельем. Крис подцепляет его пальцами, аккуратно спуская вниз, и слышит вздох облегчения Себастьяна. Позволяя трусикам свободно сползти по ногам вниз, он снова разводит в стороны упругие ягодицы, мгновенно забывая как дышать. Одна тонкая полоска ткани, а сколько всего она скрывала под собой! Отпечатавшийся на коже след, алеет и вызывает желание вылизать его языком. Но больше этого внимание привлекает натертое, пульсирующее колечко мышц. Крису достаточно просто подуть на него, чтобы Себастьян дернулся, зашипев что-то неразборчивое. Крис поднимается на ноги, прижимается к Себастьяну вплотную. Целуя за ухом, он кладет пальцы на его губы, наблюдая за ним в отражении - Себастьян облизывает их, берет в рот так, словно сосет, с упоительным наслаждением прикрывая глаза. Крис зависает на этой картине и ловит такой кайф, что на время забывает обо всем. В голове мелькает мысль о том, что Себастьян наверняка божественно отсасывает, и надо бы это проверить. Но потом, не сейчас. Себастьян выпускает его пальцы изо рта, обжигая нетерпеливым взглядом, и трется задницей об бедра Криса, красноречиво напоминая. Старательно облизанные пальцы, сразу два, входят без труда, почти не встречая сопротивления. Крис хотел бы удивиться, да не выходит, учитывая в каком виде он застал Себастьяна в своей гримерке. Вместо этого он медленно вынимает пальцы и снова вводит их, только уже не два, а три. Пальцы у Криса длинные и крупные, ими он раскрывает Себастьяна под себя, и чем бы тот раньше не занимался, теперь ему придется потрудиться принять в себя и три, и четыре пальца. Себастьян гнется и стонет, но не сдается, не пытается сдать назад. Криса это сводит с ума, он целует его между лопаток, слизывает влагу с кожи, большим пальцем поглаживая натертую расщелину между ягодиц, в самом верху, под копчиком. Глядя на Себастьяна, отражающегося в зеркале, он ловит его полубезумный взгляд и слышит требовательный, срывающийся шепот: - Трахни меня, блядь, ну! Крис останавливается и нарочито медленно вынимает пальцы, следя за лицом Себастьяна. Звякает пряжка ремня, вжикает молния - Эванс просто приспускает джинсы вместе с бельем, потому что когда просят так, медлить можно, но недолго. Придерживая за бедра, он входит аккуратными, размеренными толчками, чувствуя как замерший было Себастьян начинает нетерпеливо дрожать, громко дыша через рот. Крис довольно ухмыляется: просил? Получай. Он толкается чуть быстрее, чем нужно, не давая Себастьяну возможности привыкнуть, но тому, похоже, это в кайф. Стэн подается вперед, ложась на руки, и практически упирается лбом в зеркало. Прикрывая глаза, он приглушено стонет, начиная подмахивать в такт. Крис понимает, что долго продержаться не сможет ни он, не Себастьян. То, что до сих ни один из них не кончил, просто счастливая случайность, не более, а еще шок и адреналин. Но Крису эгоистично хочется попробовать Себастьяна по-разному. Увидеть, как он будет реагировать на то или иное действие, в какой момент станет стонать, и что с ним можно еще сделать, чтобы он просил. В голове полная каша, хочется всего и сразу, потому что нет никакой гарантии, что эта сказка продлится больше одного сумасшедшего раза - ей, скорее всего, просто не суждено выйти из дверей гримерки. Крис замедляется и полностью выходит, чувствуя как Себастьян, осознанно или нет, но пытается удержать его член в себе. Не обращая внимания на разочарованный, полный безумия, стон, он подхватывает ногу Себастьяна под коленом, задирая ее вверх, раскрывая любовника еще сильнее. Тот удивительно послушно выгибается, кладя колено на стол и захлебывается стоном, принимая в себя Криса под новым углом. Крис хотел бы закрыть глаза, потому что видеть такое уже край, дальше некуда, но не смотреть он не может. Он кладет ладонь Себастьяну на горло, совсем слегка сжимая его, и заставляя задрать опустившуюся голову. Нормальный человек уже сломал бы себе позвоночник в двух местах, но Стэн удивительно гибкий и совершенно нереальный, особенно когда смотрит на Криса через зеркало широко распахнутыми, полностью потерявшими радужку, глазами. Заставить Себастьяна кончить без рук, от одного только члена в его заднице, для Криса сейчас самая главная цель. Он сам уже целую вечность на пределе и именно поэтому не сдерживается, наваливается на Себастьяна, жестко фиксируя его ногу и резко вбиваясь в податливое тело. Предоргазменный стон самый сладкий, Крис пытается запомнить его, записать у себя на подкорке. Но все эти потуги летят к чертям, когда Себастьян невозможно сильно сжимает его в себе, не давая шанса двинуться ни вперед, ни назад. И не оставляя Крису выбора, практически вынуждает его кончить в себя. Крис не знает сколько проходит времени, прежде чем до него доходит - вот он и наступает, момент неловких разговоров. Не зная как себя вести дальше, он аккуратно выходит из Себастьяна, стараясь не думать о том, как соблазнительно сейчас должно быть выглядит его задница, с вытекающей из нее спермой. Себастьян, осторожно сползающий со столика, ненароком цепляется чулком за что-то острое и невидимое. По ноге едет стрелка и он с ужасом осознает что чувство стыда никуда не делось. И это не смотря на то, что он сам только что стонал и беззастенчиво подмахивал Крису, позволяя иметь себя, как тому только вздумается. Поворачиваясь к Крису, он устало приваливается ноющей поясницей к столешнице и пытается придать своему лицу максимум строгий и отстраненный вид. Но все его старания становятся напрасными, потому что держать лицо и в тоже время чувствовать себя хорошо отраханным - очень сложно. - Надеюсь ты понимаешь, - хрипло говорит он, обращаясь к Крису, - что будет, если ты кому-то расскажешь? Себастьян не уточняет, но Крис и без того прекрасно понимает о чем он. Вскинув голову, он решается пойти ва-банк. Если он хотя бы не попытается, то упущенная возможность будет еще долго грызть его. Крис делает шаг к Себастьяну и, нагло улыбаясь, говорит: - Попробуй заставить меня. - Попробую, - Стэн кивает, тоже подаваясь вперед, не один Крис делает сейчас ставку, - только немного отдохну, - он кладет руку Эвансу на затылок, притягивая к себе, - ...и попробую.