Обнаженная душой и телом

Раз. Меня зовут Китнисс Эвердин. Два. Мне двадцать пять лет. Три. Замужем за Гейла Хоторна. Четыре. Жизнь ни к черту. Пять. Чего следует ожидать в дальнейшем? Шесть. Хрупкая надежда на светлой полосе в жизни. Семь. Обретаю утраченную способность летать с помощью Пита. Восемь. Как скоро закончится этот ад? Девять. Прозрачная вера и только. Десять… Стук сердца отдается громким гулом в голове, потом приходит в норму, ритмично постукивая в грудной клетке. Способность двигаться приобретаю не скоро: туго соображаю, почему нахожусь в коридоре, в ушах все еще стоит шум, не удается сфокусировать взгляд на любом предмете. Тело ломит, будто всю ночь работала грузчиком. С губ срывается болезненный стон, стоит мне подняться с пола, пересилив боль, добираюсь до дивана. Долго соображала из-за чего очнулась, но догадка сама выплыла на поверхность, стоило услышать неприличные звуки. Теперь понятно, что стало источником шума — стоны, доносящиеся из спальни. Они вновь и вновь повторяются, возможно, они и не прекращались. Избиения, изнасилование, измена. Это похоже на игру. По большей части так оно и есть, Гейл в ней — кукловод, а я тряпичная кукла. На душе мрачно, хочется плакать от несправедливости, но слез нет. Их и в помине не было. Может я и так не была красавицей, но, когда увидела свое обличье в зеркале — отшатнулась, так и не узнав, кто в отражение. Внимательно рассматриваю каждый синяк — на скуле, под глазом, на запястьях; каждый шрам — на щеке, на шее опускается до груди, у локтей. Не понимаю, когда он успел оставить на мне шрамы? Совсем память отшибло. Выгляжу… Только не это! В дверь раздается уверенный стук. Не шевелюсь — я не собираюсь, кто бы ни был по ту сторону, открывать дверь. Но гость не оставляет попытки, поэтому уже громче барабанит по двери. Гейл не может услышать — занят важным делом! В итоге это надоело, и твердым шагом направляюсь к двери, намеренно топая. Надо сначала подумать, прежде чем отворить дверь. — Привет! — Пит улыбается, но, завидев мое состояние, улыбка резко исчезает. Вместо нее серьезный взгляд темно-синих омутов. Мелларк напрягается, руки сжимаются в кулаки, видно по выступившим венам на ладонях. Губы мужчины складываются в одну сплошную линию, а брови налегают на глаза. В них так и метают молнии; они темны, будто в глубоком синем море начинается буря. Левой рукой я дерзко закрываю дверь перед его носом. Но ни тут то было! В дверном проеме он поставил ногу, тем самым он оттолкнул дверь, что та отлетела к стене. — Что это, Китнисс? Мужчина указывает на синяки на моем лице, предварительно пальцем проводит по каждому шраму. Завидев их на руках, он хватает мои запястья, и начинает осматривать, при этом многократно хмурясь. — Ответь! — мне не нравится тон его голоса, поэтому кратко отвечаю: — Не твое дело! — выдергиваю руки из цепкого хвата. Пит отшатнулся от меня, как от удара. Хочу повторно захлопнуть дверь, но Пит, полный решимости, отводит меня в сторону и идет в направление звуков из спальни. Боюсь его дальнейших действий. Кто знает, что он может натворить. Иду следом, пытаясь успеть за быстрыми шагами Пита, который и не собирается сбавлять скорость. Кулаком вышибает дверь в спальню, и хочет ворваться в спальню, но я рукой преграждаю ему путь. Сама увиденная картина мне неприятна. То как Гейл яростно толкается в белобрысую, то как он заходится в стонах. Мне хочется убраться отсюда подальше. — Пит, прошу не надо, — умоляю его. Он не воспринимает сказанное, и рывком оказывается рядом с Гейлом. Он одним махом откидывает его к стене, гневно сжимая челюсти, что желваки заходят. Гейл в недоумении смотрит на него, но быстро принимает холодное обличье, узнав, кто перед ним. — Даю время, чтоб оделся, — выплюнул ему в лицо Пит и развернулся к выходу, не обращая на мое присутствие внимания. Гейл, накинув на себя легкую одежду, идет следом, плечом «случайно» задевая меня. Сама разборка разворачивается в прихожей. У обоих напряженные лица, и вот Гейл подает голос: — Ты тот, кто отымел Китнисс? Неужели с ней секс хорош? Не думаю, ведь в постели она полное бревно. — Захлопни пасть, кусок дерьма! — басисто зарычал Пит. Я не единожды слышала ненормативную лексику из уст Гейла, но от Пита ни разу. Не только для меня стало шоком — удивление Гейла не меньше моего собственного. Удар со стороны Гейла выводит меня из недавнего ступора. Я предпринимаю ничтожные попытки их разнять, но тщетно. Все крики, возгласы проходят мимо ушей, а мужчины так и продолжают наносить все более яростные удары друг другу. Подставляю себя, попадая в центр возгорания их схватки, за что и получаю сполна; кубарем качусь к стене, на своем пути сшибая фарфоровую вазу. Пит сразу подлетает ко мне: — Ты в порядке? Заметно для него киваю, но стоит пошевелиться, порция боли возвращается. Каждая клетка тела изнывает от движения. Однако этот номер не проходит бесследно от глаз Пита: завидев мое перекошенное лицо, хочет взять на руки, но запоздало замечаю движение Гейла за его спиной, что выходит неожиданным для Пита. Муж берет Пита за воротник его рубашки и поднимает. Ужасаюсь, когда кулак Гейла выводит из равновесия Пита, и тот отлетает к противоположной стене, затылком ударившись о зеркало. Осколки рассыпаются по полу, мелкие вонзаются ему в шею, разорвана рубашка на спине. Оказываюсь рядом с ним, обеспокоено вглядываюсь в его глаза, дабы проверить, что все в порядке. Мелларк приподнимает уголки губ, мол, и не такое случалось. Обреченно вздыхаю. — Китнисс, отойди, прошу тебя, — шепот Пита обращен ко мне. Легкое прикосновение на щеке испаряется иллюзией, оставив меня в полном смятении. Мгновенье, и Пит уверенно стоит на ногах, готовый отразить следующую череду атак. Сколько это продолжается, я уже сбилась со временем. Заканчивается так же, как и началось: оборвано, внезапно. Правый кулак Пита приходится Гейлу в челюсть, а левый снизу добавляет эффекта — где-то я видела этот прием. И вот — Гейл без сознания лежит на полу, алой кровью истекая на белоснежный ковер. От непереносимости крови начинает кружиться голова, и думала, что сейчас грохнусь в обморок, если бы не крепкие вовремя подхватившие руки Пита. В следующую секунду чувствую невесомость, Пит выходит из дома, подальше унося меня от этого зрелища к неподалеку стоящей у обочины машине. Он аккуратно кладет в салон, затем захлопывает пассажирскую дверцу, а сам садится на водительское место, заводит двигатель, и машина трогается с места.

***

Пит заносит меня в гостиную и кладет на диван, после чего исчезает в ванной. Но вскоре появляется вместе с аптечкой в руках. Антисептиком промачивает ватку и обрабатывает мелкие порезы на моем лице. Улыбаюсь его напряжённому лицу и испускаю легкий смешок по поводу мелочности в ситуации, но тут же начинаю шипеть, когда в рану попадает спирт. — Прости, — он полностью сосредоточен моим лечением. Только вот его раны намного серьезнее, нежели мои царапины. Разозлившись отчего-то, выхватываю вату из его рук. — Садись, — приказным тоном велю я. Он секунду мешкается, но выполняет мой приказ. Начинаю с кистей рук; костяшки пальцев в багрово-синих оттенках, на некоторых участках кожа содрана. Пит, заметив мое волнение, берет мою дрожащую ладонь в свою, и, успокоившись, обрабатываю неглубокие раны. С лицом трудотерапия сложнее: неудобно дотягиваться до левой стороны лица. Перекидываю ногу и оказываюсь сидящей на коленях у Пита. Тот громко сглатывает, не отводя от меня взгляда голубых огней, и продолжает молчать. Сосредотачиваюсь на перламутровом синяке под глазом. Кончиком пальца провожу по щеке, отчего Пит льется, как котенок, утыкаясь носом в раскрытую ладонь. Когда дело доходит до разбитой губы, рука задерживается дольше положенного, и Пит стискивает зубы от боли. Отдергиваю руку, провинившись, прячу глаза, и хочу слезть с него. Только Пит не намерен отпускать меня — горячими ладонями обхватывает меня за талию и придвигает к себе. Наши лица настолько близко, что лбы соприкасаются, и я резко выдыхаю ему в губы. Зрачки у Пита то расширяются от напряжения между нами, что заслоняют голубую радужку глаз, то суживаются до размера булавочных головок. Становится невыносимо жарко. Наши губы сливаются в нежном поцелуе, медленно растягивая момент до бесконечности. Так и хочется упасть в пропасть новых захватывающих ощущений, которые испытываю только с ним. Окунаюсь с головой в круговорот эмоций, чувственности и некой интимности. В камине пламя все больше возгорается, как жгучее чувство любви в наших сердцах, заставляющее его стократно биться о грудную клетку, разрывая нити сомнения.