Глаза

Нэйтан в очередной раз вдавил тонкое тело в постель, сжал худые плечи и вошел до упора. Надтреснутый, сдавленный стон в очередной раз прошелся острым лезвием по его сознанию. Сквизгаар стонал все громче и громче, чувствуя, как приближается оргазм — который раз за эту ночь. Он вцепился в спину вокалиста и простонал, еще и еще, громче, оглушительнее. И он сам не понимал, что чем громче его голос звучит, тем сильнее Эксплоужен его хочет. Вокалист, наверное, понимал, что его размеры явно причиняют больше боли. Но судя по безумному блеску глаз блондина, он сомневался. Поэтому он снова рванулся вперед и вырвал трофей — оглушающий крик, благо стены в Мордхаусе звуки не пропускают. Слезы брызнули из голубых глаз. Наверное, Сквигельф сейчас выглядел в тысячу раз охуительнее любой девки из порнухи. Губы блестят от слюны, так и хочется вновь растерзать их поцелуем, но вместо этого Эксплоужен нехотя отстраняется от обмякшего шведа и садится. Сквизгаар лежит неподвижно, прикрыв глаза и тяжело дыша. Нэйтан как-то уж слишком ласково улыбается и проводит ладонью по худой ноге, медленно подбираясь к бедру. Ни слова не говоря, вновь склоняется над гитаристом и с любопытством заглядывает в раскрасневшееся лицо. Сквигельф смотрит на него, и Нэйтан неожиданно понимает, что он как никогда близко видит его глаза. Цвета нордического льда, они глубже океана, Эксплоужен не может отвести взгляда. Лишь ошалело смотрит, не в состоянии сказать и слова. — Нэйтанс? — после крика его голос звучит сорвано и очень хрипло, — ты чего так уставиться? Вместо ответа Эксплоужен берет его за плечи и крепко прижимает к себе. Это произошло месяц назад. Не по пьяни, не по накурке, а на полном серьезе. Они сели и поговорили. Нэйтан замечал, что Сквигельф становился все более дерганым, чаще срывался на репетициях, а на концертах играл очень нервно. На качество звука это не влияло, а на нервы Эксплоужена - еще как. Потому что это в его присутствии Сквизгаар становился таким нервным. А еще у него появились синяки под глазами. На кухне, поздно ночью, Сквигельф на очередной жесткий вопрос о том, что происходит, буквально заорал: — Да любит я тебя! И не знает, что делать с этим! Эксплоужен не думал, что будет способен на такое, потому что это никак не подходило под его рамки брутальности и жестокости. Он выслушал блондина, а затем чуть жестко взял его за волосы и притянул его к себе, целуя. И впервые увидел Сквигельфа плачущим. Такой разрыв шаблона вылился в несколько часов молчаливого раздумья с бутылкой добротной русской водки. Нэйтан пил и думал, думал и пил. Любит. Парня. Не металлично и не брутально. Но оттолкнуть - это значит, возможно, лишиться гитариста в группе, так как нервишки у Сквиза в последнее время дали очень сильный сбой. — Я подумаю, — коротко шепнул он утром дрожащему над раковиной Сквигельфу. И не пообещал, и одновременно дал надежду. Физически почувствовал, как напряжение гитариста сначала стало выше, а потом резко спало. Он подумал. Через два дня они переспали. Сквигельф был сам на себя не похож. Не пытался перехватить инициативу, покорно терпел слегка грубые подергивания за волосы, искренне стонал от удовольствия. И Нэйтан именно в ту ночь понял, что бабы совершенно не умеют трахаться. Сквизгаар чутко реагировал на жесткие ласки, и было видно, что даже укусы в шею ему приятны. Нежность они оставляли для баб. Здесь было жестко, энергично, была с обоих сторон отдача, и понимание. Сквигельф знал, что нужно Нэйтану, Нэйтан знал, что нужно Сквигельфу. Низкие стоны на ухо срывали крышу Эксплоужена, словно страшным торнадо, а быстрое, жесткое вколачивание в кровать было способно свести шведа с ума. Нэйтан задыхается и тонет, будучи не в состоянии полностью охарактеризовать свои ощущения. Но они неповторимы. Страсть эта продолжается и до сих пор. Но только сейчас Нэйтан увидел эти глаза. Которые так умоляюще смотрят на него во время секса, а на людях они кажутся абсолютно равнодушными. — Почему я? — тихо спросил Эксплоужен, крепче прижав к себе бледное и худое тело гитариста. Он не любил его. Но он хотел видеть именно его с собой. Больше он не мог себе представить никого. Фанаток он, конечно, трахал после концертов, но после этого он шел к Сквигельфу, и они долго, упоенно целовались. Сквизгаар закрыл глаза и молча прижался к вокалисту. — Звучит, как розовый сопли, — наконец произнес он, — но я сердцу приказать не мочь. Поэтому ты. В группа только ты меня действительно уважать. Раскрывается еще одна деталь, которая сейчас становится на место мысленного паззла Эксплоужена. Нэйтан и правда уважал Сквизгаара за его невероятный талант. Да и психанутым он его не считал, как остальные ребята в группе. По сути, ему похрену было. Человек хорошо делает и любит свое дело. Это стоит уважения. Сквизгаар, будучи самым известным гитаристом мира, нуждался во внимании чисто человеческом. Не в том жадном, когда люди отслеживают каждый твой шаг, а когда кто-то один интересуется твоим состоянием, мнением. И умеет с ним считаться. Нэйтан вздохнул и откинулся на спину, заставив Сквигельфа улечься прямо на себе. Мягкая кожа приятно холодила ладонь, шелковистые волосы ему нравилось перебирать. Он был женоподобен внешне. Но в постели ни одна баба не могла с ним сравниться. Импульсивный, страстный, быстрый. И до ужаса красивый. По-своему. Раскрасневшиеся губы сейчас были растянуты в блаженной улыбке. Эксплоужен как-то рассеянно рассматривал Сквигельфа, который слегка смутился, когда ладонь вокалиста остановилась на его заднице. — Мне кажется, что мне хватить на сегодня. — Я нихрена не собирался делать, — ухмыльнулся Нэйтан и сжал ягодицу. Короткий выдох сорвался с пухлых губ, и гитарист молча уронил голову на плечо мужчины, сомкнув пальцы на широких плечах.