май 1811
Небольшой закрытый фаэтон, запряженный парой лошадей, неторопливо двигался по ухабистой дороге из далекого провинциального Йоркшира в столицу. Кроме кучера, нанятого вместо Лукаса, которого хозяин забрал с собой в Лондон, фаэтон вез молодую леди с некоторым багажом, взятым ею в расчете на предстоявшее длительное пребывание в доме на Ганновер-сквер. Четыре года назад, когда дядюшка уезжал в Лондон, он оставил ее присматривать за древним аббатством Хартфью и его главным сокровищем – библиотекой, хотя она и просила взять ее с собой еще тогда, прекрасно понимая, как не по себе ей будет в одиночестве. Девушка любила библиотеку и само аббатство, и, все же, не выдержав скуки и однообразия размеренной йоркской жизни, а так же порядком истосковавшись по дядюшке и брату, взяла на себя смелость написать, что приезжает к ним в Лондон, и почти сразу же собралась в путь. Так что мистер Норрелл даже не успеет удивиться или возмутиться известию, как она уже появится на пороге прекрасного дома на Ганновер-сквер. Заправив за ухо черный, как вороново крыло, локон, выбившийся из аккуратной прически, она в мечтательном безмолвии уставилась в окошко на скользящий мимо монотонный пейзаж. Эту девушку звали Стелла Чилдермасс. Конечно, мистер Норрелл не был ей дядей (как и кому-либо еще), но, в отличие от Джона Чилдермасса, ее брата, использовавшего исключительно определение «мистер Норрелл», она позволяла себе немного больше, называя их благодетеля то дядюшкой, то учителем, то старым волшебником. Ну, и мистером Норреллом, конечно, тоже. Стелле было двенадцать, когда они с братом – йоркширские сироты и оборванцы, - попали к мистеру Норреллу, ставшему для них почти что отцом, и давшему им шанс на достойное существование. Джон Чилдермасс, будучи уже достаточно взрослым и сообразительным юношей, стал управляющим в аббатстве Хартфью, а Стелла получила базовое образование, кое приличествовало всем благородным юным леди того времени. Конечно, по происхождению Стелла к ним едва ли относилась, но мистер Норрелл, не имевший своих собственных детей, любил ее, как родную племянницу, и девушка отвечала взаимностью. Однако никакая наука не заинтересовала Стеллу так же сильно, как магия, в которой ее опекун был сведущ более всех в Йоркшире, а, может, и во всей Англии. То, что он оказался единственным практикующим магом, ввело девушку в истинный восторг. Юная особа, забросив обучение по каким-либо иным стезям, навязалась дядюшке в «подмастерья», как раньше назывались ученики и помощники ремесленника одновременно, - а было это не так просто. Чередуя теорию с постоянной практикой, часами сидя в легендарной библиотеке Хартфью и колдуя над серебряной чашей с водой, Стелла, хоть ей было еще очень далеко до учителя, все же добилась куда больших успехов, чем манчестерское и Йоркское общества магов-джентльменов вместе взятые. Но спектр доступных девушке практических заклинаний все равно был настолько узок, что она отказывала сама себе в праве называться практикующей волшебницей, чем заслуживала скупое одобрение наставника. По правде сказать, все, что пока получалось у юной особы – это простейшие приворотные чары, но ими она пользовалась с превеликой гордостью, и даже не разбирая, уместны ли они. А в большинстве случаев они были как раз-таки неуместны. Джон Чилдермасс даже считал, что во всех. Но сердцу не прикажешь; как и все нормальные (или, наоборот, ненормальные?) девушки, Стелла была охоча до мужского внимания, и, если гора не шла к Магомеду, - горе давался дополнительный стимул. Иногда другого выбора и не было; девушке стоило быть более открытой для удачного построения отношений вместо того, чтобы компенсировать резкость характера магией. Поначалу это не очень-то срабатывало, но в ход вступало одно из правил, которым учил мистер Норрелл: «Практика – лучший катализатор теории», и все начинало налаживаться. Только вот у нее не было средства, чтобы унять недовольство брата, - такому заклинанию маг ее не обучал. Так или иначе, а для Джона и Стеллы Чилдермасс Гилберт Норрелл стал волшебным ключиком, открывшим им дверь в мир, который они до этого с трудом представляли, а, тем более, не мечтали найти в нем место для себя. Как же тут не научиться верить в сказки? И, за мечтами и грезами, которым Стелла всегда уделяла время с большим удовольствием, она не заметила, как скучные пустынные пейзажи за пределами фаэтона сменились видами все теснее прилегающих друг к другу домов, чьи каменные скелеты высились над мощеными мостовыми. Не заметила, как глухой топот лошадей по утоптанной пыльной дороге сменился гулким цоканьем по гладким камням. Не заметила, как застывшая тишина пригорода сменилась живым гулом и криками целой толпы. Фаэтон неторопливо проехал мимо рыночной площади, и в нос ударил целый букет запахов: благоухающие цветы, пряные специи, овощи и фрукты, сырые ароматы мяса и рыбы. Среди такой беспорядочности начинает казаться, что ты и вовсе утратил обоняние, и все запахи смешались в один – запах Лондона. Стелла разглядывала все, что можно было разглядеть из окошка фаэтона, а, когда коляска остановилась напротив большого кирпичного дома с белыми колоннами, распахнула дверцу и выскочила наружу, даже не дождавшись, когда кучер подаст ей руку. Прожив десять лет в доме мистера Норрелла, она так и не привыкла к светским манерам; их соблюдение – сущее наказание! Попросив слугу достать ее багаж, молодая особа энергично взобралась по ступенькам и постучала в дверь дома на Ганновер-сквер, гадая, кого увидит за ней первым. Через минуту упорного битья ей все же открыли, и в проеме показалась голова человека с черными, небрежно спадающими на щетинистое лицо, волосами. Это был Чилдермасс. Увидев на пороге широко улыбающуюся сестру, явно радостную от встречи, он на секунду удивился, но вскоре взял себя в руки, и его лицо вновь перестало выражать что-либо, кроме вечного недовольства. В такие моменты сторонним наблюдателям было трудно поверить, что перед ними – брат и сестра; они различались так же, как небо с землей, различались во всем, кроме смольного цвета локон и черных блестящих глаз. - Входи, - коротко кинул Чилдермасс, пропуская вовнутрь девушку и кучера, тащившего ее багаж. Слуга быстро унес поклажу туда, куда указал управляющий, а Стелла, продолжая улыбаться, повисла на шее у брата. - Ну, и как это называется? – укоризненно поинтересовался он, едва ответив на ее объятие. – Мистер Норрелл велел тебе присматривать за Хартфью. - О нет, если бы я осталась там еще на неделю, совершенно точно померла бы со скуки! Разве ты совсем не рад меня видеть? – девушка состроила несчастное лицо, хотя оно никогда не действовало на Чилдермасса. - Рад. Мы получили твое письмо только сегодня утром, и мистер Норрелл был очень огорчен твоим самоволием. Он сразу связался с Хартфью с помощью магии, но обнаружил, что ты давно уже в пути. Так что теперь он ждет тебя, чтобы хорошенько отчитать. И на мою помощь можешь не рассчитывать. Стелла Чилдермасс цокнула языком; в общем, ничего другого она не ожидала, но оставаться в Йоркшире в полном одиночестве было уже невыносимо, так что она все равно приехала бы. Это было лишь вопросом времени. И справляться с гневом дядюшки придется без каких-либо приворотов. - Ладно, где он сейчас? - В библиотеке, что на первом этаже. Сразу предупреждаю: в маленький кабинет на третьем не входить, если он там работает. - Ох, какая таинственность! Но я - его помощница; если он там колдует, то может потребоваться моя помощь. В любом случае, ты сказал, что сейчас он в библиотеке. - Да. Только пока что у него посетители. Посетители у мистера Норрелла? На секунду Стелла решила, что у нее что-то не так со слухом. Затворник по жизни, Гилберт Норрелл не любил ни приемов, ни балов, ни чаепитий, ни вообще каких-либо еще контактов с малознакомыми людьми, которые приличествовало иметь светским людям. Мистер Норрелл же всячески сторонился подобных людей, и, само собой, себя к ним тоже не причислял. Всех его друзей можно пересчитать по пальцам, если бы было, кого пересчитывать. Теперь ей предстоит узнать, насколько жизнь в столице изменила ее учителя. Тем не менее, эти изменения тоже могут оказаться к лучшему; она обнаружила, что слова Чилдермасса приятно ее удивили. - О, замечательно! Тогда пойду, пожалуй, переоденусь с дороги. Надеюсь, вы приготовили мне комнату? – с хитринкой в голосе спросила она, прекрасно зная, что приготовили. Чилдермасс улыбался вовсе не часто, но это правило никогда не распространялось на Стеллу, - сестра могла в два счета вызвать у него целый шквал эмоций, от легкой ухмылки до заливистого смеха. Поэтому сейчас он улыбался. - Я провожу. Дом на Ганновер-сквер показался Стелле весьма милым и уютным местом; уж куда уютней, чем старое аббатство, где, куда ни глянь, одни серые обшарпанные камни. Мрачное, сырое, огромное аббатство Хартфью, каким бы величественным само по себе ни было, после легкой прогулки по светлому дому на Ганновер-сквер, показалось ей сущей темницей. Сейчас Чилдермасс вел девушку в сторону библиотеки, а она разглядывала резные деревянные панели, которыми были оббиты стены, и от одного их вида исходило тепло, которого Стелле не хватало в Йоркшире. И почему она не приехала раньше? - Подожди тут, я сейчас, - Джон Чилдермасс оставил сестру в коридоре, а сам прошмыгнул в библиотеку, где мистер Норрелл все еще беседовал с каким-то настырным посетителем. Не успело пройти и пары минут, как из кабинета мистера Норрелла выскользнул какой-то человек. Он был озлоблен и чем-то расстроен, поэтому не сразу заметил Стеллу, а, лишь тихонько выругавшись, понял, что не один. Краска залила все лицо незнакомца, покраснели даже кончики его ушей. - Простите, я не знал, что здесь кто-то есть. - Ничего страшного, - ответила она, с интересом оглядывая посетителя своего дяди. Это был молодой человек, очень аккуратный на вид, хотя и потрепанный, в бордовом бархатном сюртуке, довольно поношенном и не раз залатанном, жилете чуть более светлого оттенка, с подрезанными манжетами, а так же белоснежном шейном платке, плотно прилегающем к коже. Его черные волосы были взъерошены, а темные, как тлеющие угольки, немного застенчивые глаза так же упорно бродили по девушке, как и ее – по нему. И, похоже, в их головы пришла одна и та же мысль. - А мы не… - Я, кажется… Оба оборвали фразу на полуслове так же резко, как и начали. После неловкой паузы, Стелла все же продолжила: - Я, кажется, видела вас, верно? Вы раньше встречались с мистером Норреллом? - Да, однажды мы с мои другом, мистером Хонифутом, имели случай посетить дом мистера Норрелла в Йоркшире - аббатство Хартфью. Мы состояли в… - В Йоркском обществе магов-джентльменов, конечно! – перебила молодого человека Стелла, вспомнив события четырехлетней давности: зимой 1807-ого года, двое членов этого сообщества, которое так умело заткнул за пояс ее дядя, приходили полюбоваться на великолепную библиотеку Хартфью и попросить мистера Норрелла о демонстрации. - А вы… я тоже вспомнил: вы были там, в библиотеке, - просто сидели в уголке и читали книгу. Я видел вас! – с таким же воодушевлением воскликнул незнакомец. - Да? Простите, я вовсе не хотела привлекать к себе внимание; вы были так увлечены Белазисом… - Что вы, напротив! Я очень рад снова с вами встретиться, - молодой человек вдруг чертыхнулся, будто что-то забыл. – Ах! Какой я невежда: даже не представился! Меня зовут Джон Сегундус. - Стелла Чилдермасс, - не в силах скрыть улыбку, проговорила девушка. Лицо мистера Сегундуса отчего-то сразу поблекло, хотя Стелла не придала этому особого значения. Он вяло протянул ладонь для рукопожатия. - Приятно познакомиться, миссис Чилдермасс. Невинное заблуждение Джона Сегундуса вызвало внезапный выход эмоций, и сквозь смех девушка попыталась объясниться: - Мисс! Я – сестра Джона Чилдермасса. Молодой человек в очередной раз залился краской, понимая, как оплошал. - Простите, пожалуйста! Я даже не знаю, с чего взял эту глупость, будто вы… Еще раз, прошу прощения, - с трудом успокоился он. – Вообще-то, в это трудно поверить: в прошлый раз я принял вас за дочь или племянницу мистера Норрелла, но никак не за сестру управляющего! - Можно сказать, что я – воспитанница мистера Норрелла, но, все-таки, сестра управляющего, - наконец, и девушка согнала с лица широкую улыбку, вспомнив о том, что хотела спросить вначале. – Однако, что вы хотели от мистера Норрелла, и почему вышли от него таким недовольным? В тот момент все расстройство, которое мистер Сегундус уже перестал замечать, вновь навалилось на него с еще большей силой, и он поник под его тяжестью. - Не думаю, что это стоит вашего внимания, мисс Чилдермасс. Я приходил по поводу школы волшебства, которую хотел устроить в одном старом доме, но мистер Норрелл против этой затеи, - обреченно проговорил молодой человек. - Школа волшебства? О, это потрясающая идея! Почему же он против? Дядя снова в своем репертуаре, - сетовала девушка, поглядывая на дверь в библиотеку. Внезапно она отворилась, и в коридор вышел Джон Чилдермасс. Он коротко глянул на молодого человека, затем обратился к сестре: - Стелла, он ждет тебя. А вас, мистер Сегундус, я провожу до двери. Мистер Норрелл сказал вам все, что хотел. Девушка посмотрела, как брат буквально под руки провожает ее нового знакомого «до двери», вздохнула и вошла в библиотеку. Пожалуй, это было самое светлое помещение во всем доме. На противоположной двери стене располагались два окна высотой от пола до потолка, завешенные белым полупрозрачным тюлем. Свет отражался и преломлялся в многочисленных зеркалах, развешанных повсюду. В углу был размещен камин, пока еще не горевший, а рядом – чайный столик и удобные кресла из коричневой кожи. В другой от него стороне стоял большой стол, заваленный бумагами, книгами, шкатулками, писчими принадлежностями, и над всем этим возвышался массивный канделябр. И по всем стенам, где только было свободное место, стояли шкафы, до самого потолка заполненные книгами, хотя кое-где между ними зияли пустоты, будто книги специально вытащили. Неподалеку стояла специальная лестница на колесиках, чтобы можно было достать до верхних полок. Рядом с этой лестницей с книгой в руке стоял низенький пожилой человек с круглым лицом и круглыми маленькими очками – это и был мистер Норрелл. При виде Стеллы, на лице старого волшебника отразилось не менее десятка эмоций, и, кажется, он не мог выбрать, какую из них высказать ей первой. В конце концов, он отложил книгу и подошел к девушке, раскрывшись для объятия. - Стелла, моя дорогая девочка! Я рад тебя видеть, но я очень недоволен, что ты ослушалась меня. Я велел тебе оставаться в Хартфью! Девушка крепко обняла старика в ответ, начиная свой собственный обряд ворожения; как известно, у женщин на это своя, особенная магия, которой никакой мистер Норрелл не научил бы. - Дядюшка, честное слово, я умирала там со скуки. И очень хотела увидеть вас. - Как ты могла умирать со скуки в такой библиотеке, как там? – искренне удивился мистер Норрелл. - Она прекрасна – да, но не могла же я окопаться там на все дни и ночи, и вообще носу наружу не показывать? Я читала по несколько часов в день, но остальное было бы слишком для меня. - Но мне нужен надежный человек в Хартфью, чтобы присматривать за всем там… - Я оставила все на миссис Гроув, - оправдывалась девушка. Миссис Гроув - женщина в высшей степени дисциплинированная, - была единственной подходящей кандидатурой на должность экономки. Ранее она не занимала ее по той лишь причине, что в Хартфью был управляющий – Чилдермасс. Она напоминала строгую мачеху, и всегда пыталась научить Стеллу манерам. После ее-то обучения девушка и решила, что быть леди – не по ней. Тем не менее, в надежности в вопросах ведения хозяйства миссис Гроув не откажешь, и Стелла рассудила, что может доверить ей аббатство. Мистер Норрелл вздохнул. Конечно, он бы тоже доверил все дела миссис Гроув, но в надобности присутствия самой Стеллы в Лондоне сейчас сомневался так же, как и четыре года назад. И он все еще был недоволен ею. - Ты должна была дождаться моего распоряжения. - Но я ждала его четыре года, а потом пришла к выводу, что вообще не дождусь, - насупилась девушка, то ли обижаясь, то ли что-то скрывая. Ведь истину всегда легко спрятать за показной улыбкой или надутыми губками. – Вы ведь не собирались звать меня, верно? Уезжая, вы обещали позже послать за мной, но так и не сделали этого, а ведь прекрасно знали, как я хотела посетить Лондон. - Прекрати, Стелла, дело вовсе не в этом, - начал оправдываться мистер Норрелл, понимая, что действительно затянул с приглашением. – Просто сейчас не очень подходящее время... - Вряд ли это из-за него, - внезапно произнесла Стелла, вперив в дядю упрекающий взгляд, как будто хотела сказать: «Да, точно, из-за него! Не оправдывайтесь, я все знаю!» - Из-за кого? – хлопнул глазками старик. - Из-за него, того, другого волшебника. Я читала о нем. Теперь он – ваш ученик, да? Нет, тогда вы его еще не знали, - рассуждала девушка, чувствуя, как на глаза накатывают слезы. - А, ты про мистера Стренджа? Ну, да, он пришел ко мне с просьбой обучить магии. Он – талантливый волшебник и приятный собеседник. Жаль только, что вы разминулись; в конце того года мистер Стрендж уехал на Пиренейский полуостров в расположение лорда Веллингтона. Я бы хотел вас познакомить. Может, ты останешься до... - Не стоит, мне не очень-то интересно. Знаете, я всегда догадывалась, что вы разочаровались во мне, как в волшебнице; то ли потому, что считаете женщину в принципе неспособной к магии, то ли потому, что я разделяю далеко не все ваши взгляды. Разве во мне настолько мало потенциала, что вы опустили руки? Улыбка окончательно сошла с лица Стеллы, и оно перестало что-либо вообще выражать, но ее голос дрожал от обиды и бессильного гнева. Она не хотела злиться на дядюшку, но четыре года одиночества и размышлений среди холода и мрачности северной Англии сделали ее более дикой и резкой. Кроме того, природная прямолинейность и правдолюбие именно для этого и привели ее теперь в Лондон – спросить, почему он оставил ее там? Так что сегодня никаких увиливаний, и того же она ждала от мистера Норрелла. Но он лишь протяжно выдохнул и отвел глаза. Она всегда так делала: без слез и истерик, просто убивала тебя взглядом, полным упрека и недовольства. И ты, так или иначе, остаешься виноват. Это что, тоже какой-то неизвестный вид магии, доступный только женщинам? Саттон-Гроуву такое явно не снилось, и как с этим бороться, тоже никто не знал. - Стелла, я не думал, что появится еще один волшебник, ведь магия не предсказывает будущее. Я не мог знать, что он попросится ко мне в ученики, и… - Вот именно! Меня вы оставили гораздо раньше, видимо, решив, что лучше вообще не иметь ученика. А ведь я делала все, что вы мне говорили! - И ты все делала правильно. Я нисколько не сомневаюсь в твоих магических способностях, и ты добилась большего, чем те идиоты из Йоркского сообщества могли бы мечтать. Но все это вовсе не имеет отношения к тому, что я оставил тебя в Хартфью! И с чего ты взяла, что я перестал тебя обучать? – ощетинился мистер Норрелл, и это придало ему немного храбрости; когда львица атакует, нападение – лучшая защита. - Ох, дайте подумать: вы бросили меня и взяли другого ученика! Вообще-то, я даже удивлена; вы всегда боялись конкуренции и ненавидели других волшебников. Как вас угораздило свести знакомство с этим, – соперником больше прочих? И, говорят, он уже превзошел вас. Мистер Норрелл посмотрел на девушку строгим недовольным взглядом. Да уж, Стелла всегда любила хватить лишнего. Но с каждым разом она становилась все несноснее, переходила грань дозволенного, и это гневило старика все сильнее. - Замолчи, девчонка! – прошипел он. - Нет уж, послушайте правду хоть раз в жизни, - не унималась та. – Вы говорите, что делаете все ради будущности английской магии, - да, ту газетенку ваших друзей я тоже читала, - но какое будущее ждет английскую магию, если вы заперли ее на замок, словно ревнивый муж? Какой толк этой английской магии от того, что все знания заперты в вашей старой голове? Я встретила мистера Сегундуса у ваших дверей, и он сказал, что вы мешаете ему осуществить идею со школой магии – блестящую идею, как я считаю! Остальные тоже имеют право становиться волшебниками, если хотят. - Не каждый способен на это. - Но способных больше, чем вы один, - холодно отрезала девушка, перестав повышать голос. - Я вовсе не против школы волшебства, но чему этот маг-неумеха сможет научить других? У него самого не получилось еще ни одного заклинания, - буркнул мистер Норрелл, снова почувствовав себя в чем-то виноватым. Его недовольство от этого только усилилось. - Почему бы вам самому не организовать такое место? Все волшебники будут слушать только вас, внимать только вашим теориям и взглядам на современную магию. Почти как я когда-то. Может, на таких условиях вы все-таки позволите другим волшебникам существовать? - Что ты городишь? У меня нет на это времени. - Так и доверьте это мистеру Сегундусу! Что ж вы так: ни себе, ни людям. - Чтобы в Англии были одни приспешники Короля-ворона, этого шарлатана? – снова начал закипать мистер Норрелл. Уж очень он не любил эту тему, хотя и сам подвел разговор к ней. – Чтобы каждый думал, что можно без последствий обратиться к эльфам, – и они все сделают за тебя? Чтобы мы вновь погрязли в средневековых принципах бесконтрольного колдовства? Нет, Стелла, все сложнее, чем хотелось бы, - внезапно старик стал говорить довольно тихо, как будто обреченно. – Я уже убедился, что та магия несет в себе лишь тьму, поэтому и не хочу, чтобы ее возрождали, иначе расплачиваться за ошибку одного будут все. - Что? О какой ошибке речь, дядя? Проблеск откровения в глазах старика пропал так же внезапно, как и появился. Он снова сделал растерянное лицо, как и всегда, когда его ловили на недомолвках. Это означало, что он точно что-то скрывает, но что – не признается, как не допытывайся. - Да так, не обращай внимания. Я не имею возможности наблюдать за деятельностью школы мистера Сегундуса, так пусть лучше ее вообще не существует, - отмахнулся мистер Норрелл, поворачиваясь к собеседнице спиной. Так он давал понять, что тема закрыта. Стелла резко выдохнула, понимая, что сейчас настаивать на чем-то бесполезно. Хотя разговор еще не был закончен. И не будет, пока она не добьется своего. Впрочем, она даже не понимала, зачем ей вдруг понадобилось уговаривать его на счет школы. Это было как будто делом принципа. - Ваше упрямство неописуемо, дядюшка. Хотя, оно вряд ли поболее моего. Я никогда не понимала, почему все знания, которые вы копили десятилетиями, не прибавили вам мудрости, а теперь просто понимаю, что знания и мудрость – далеко не одно и то же. Старый джентльмен слегка обернулся на твердый голос девушки, но так, чтобы она не видела его лица. И не видела сожаления, отразившегося на нем. Его воспитанница привыкла видеть в учителе мудрого наставника, образец для подражания, и он был рад научить ее всему, что знает, но, кажется, Стелла впервые разочаровалась в своем идоле. И она слишком много значит для мистера Норрелла, чтобы его это не задело. Тем временем, девушка опустила голову и обыденно-официальным тоном сказала: - С вашего позволения, я пойду, отдохну. Утомилась с дороги, - и, не дожидаясь ответа, бесшумно направилась к выходу из библиотеки, даже не взглянув на учителя. И не надо было.Глава 1. Ганновер-сквер
27 сентября 2015 г. в 09:31