Тайна Чёрного Дрозда

Книжная пыль ударила Таре в лицо. Девушка отмахнулась.       Названия книги Тара не нашла. Пролистав две пустые страницы, она увидела написанный от руки текст. Задачу усложняло еще и то, что автор писал на старом английском. Тара сосредоточилась и начала чтение:              О Б-г мой, позволь завершить начатое! Позволь рассказать потомкам человеческим историю нашу, коли пророчество его не сбудется, коли быть нашему роду загубленным! Позволь дописать историю нашу до последней строчки, до последнего слова, а не до последнего вздоха моего!       Мадам, мадемуазель, мисье, каков бы ни был твой возраст или чин, что бы ни происходило сейчас на нашей общей Земле, прочти мое послание до конца, до последней точки. Твое право не верить каждому слову, но все написанное здесь, каждый вензель буквы, — чистая правда, и ложь зародится в душе твоей, если ты ослушаешься.              Тару уже впечатлило такое вступление. По коже пробежал такой холодок, какого она не могла представить: он как будто насквозь прокалывал кожу ледяными иглами, прокатился волной от пят до затылка, затем вернулся обратно и растворился; Тару тряхнуло за плечи. В глазах на мгновение помутнело, но девушка лишь тряхнула головой и вновь углубилась в разгадывание заветных вензелей:              О Б-г Всемогущий! Позволь поведать нашу историю! Я рабыня твоя, Маргарет (Маргалит) К*** [Тара долго не могла разузнать фамилию], английская еврейка, двадцати двух лет от роду, ношу под сердцем младенца, которому по воле Твоей не суждено родиться... Господи, помилуй нас всех! Избавь от страшной болезни! Муж мой, Давид, кончился намедни, и старуха написала: «Чума». Теперь мой ветхий дом под стражей, и я считаю дни до кончины…              Тару взял озноб, руки задрожали. Остановившись, она осознала, что прочла. Какой ужас пережила эта женщина, какой страх она испытала, оставшись одной, будучи беременной, в разгар эпидемии чумы! Тара оторвалась от книги минут на десять, чтобы дать передышку, но чему — глазам, голове, душе?              ...В жизни мне не доводилось работать. Наша семья жила в достатке, и голодать практически не приходилось. Я повстречала Давида, и мы прожили с ним душа в душу семь лет. Нам долго не удавалось зачать ребенка, но только я понесла, он захворал, а через пять месяцев умер. Теперь не знаю, как жить... Пока есть, на что, при жизни Давид много заработал. Но ничего не купить — меня не выпускают из дома…              Тара не подозревала, что может так долго читать. Время близилось к полуночи, а девушка только одолела страницу. Но ее волновало не время на часах, а судьба Маргалит.              Но повествую я не обо мне, а о праматери нашей, Абигаиль К*** [фамилия никак не поддавалась расшифровке]. Без нее не было бы смысла в этой истории, истории об Абигаиль и продолжательнице ее — Эстер. Но успею ли я о них поведать прежде, чем болезнь победит жизнь и оборвет мой рассказ?              Текст давался все труднее и труднее, глаза Тары слипались, и если раньше любопытство и интерес преобладали над усталостью, то сейчас все было совсем иначе. Буквы, написанные размашистым почерком, расплывались в глазах Тары, и она твердо решила продолжить завтра. На сей раз сон не заставил себя долго ждать.       Девушка спала удивительно крепко, чего не было ни разу после гибели родителей. Впервые за двадцать лет к ней во сне не пришла мама и не дала нужный совет. Тара посмотрела на часы, которые показывали на пол-одиннадцатого, и почувствовала себя невыспавшейся и разбитой.       За стеной суетилась Эстер. Тара не могла оторвать тяжелой головы от подушки и вслушивалась в шорохи за стеной, в звон посуды, скрип пола; рассматривала белый шероховатый потолок; думала, как ее девчушки проснутся без нее. Затем решилась и села, опустив ноги на холодный пол. Тара оделась и собрала постель. И только после этого осмелилась выйти к Эстер.       Эстер сидела вполоборота за столом, положив на него правую руку и глядя на часы. Услышав шаги, женщина перевела взгляд на внучку. Мисс Гольденберг выглядела такой беспомощной и одинокой, даже брошенной, что у Тары защемило сердце.       — Доброе утро, — сумела произнести девушка и ласково улыбнулась.       — Доброе утро, внученька, — произнесла Эстер. Голос ее прозвучал устало. — Как тебе спалось?       — Отлично, — соврала Тара. — А вам?       — Да ничего, — вздохнула женщина. — Иди, умойся, а я займусь твоим завтраком.       Эстер оперлась обеими руками на стол и встала. Тара направилась к еще одной двери, за которой, как она поняла, скрывалась ванная комната. Помещение не было столь роскошным и аккуратным, как остальные; видимо, Эстер было трудно за ним ухаживать. Ванная освещалась моргающей желтой лампочкой, но даже в плохом свете МакКартни разглядела пожелтевшую кафельную плитку и черные пятнышки на зеркале, по которому, как молния по ночному небу, пошла трещина. Пахло сыростью. Тара решила заняться ванной в ближайшие дни.       Когда Тара вышла из ванной, на столе ее дожидалась каша, и когда девушка подошла поближе, поняла, что это геркулес. Эстер в комнате не было. Девушка села и принялась за завтрак.       ...Что-то перевернулось в сердце Тары, когда она осознала, что вкус у каши точно такой же, как у мамы. И, вроде бы, что может быть такого в обыкновенной овсянке? Это не поддается объяснению. Разве можно описать какое-нибудь чувство из детства — вкус, запах, ощущение на пальцах? Вот и Тара не могла объяснить и понять, как перенеслась на двадцать два года назад, став снова маленькой девочкой, завтракающей под пристальным взглядом мамочки.       Опустошив тарелку, МакКартни задумалась и о другом. Словно послевкусием от нежной молочной каши на небе осталась книжная пыль. Девушка попыталась вспомнить, что делала накануне вечером. В один момент пришел ответ, и Тара вскочила со стула, чтобы вернуться в комнату. Но не успела она приблизиться к двери, как появилась Эстер.       — Спасибо вам, Эстер, за превосходный завтрак! — громко выпалила Тара.       — Да какой такой превосходный? — несколько резко отвечала мисс Гольденберг. — Что было, то и сварила.       — Эстер, не скромничайте! Каша вышла великолепной! — Тара не узнавала собственный голос. — Не сходить ли мне в магазин?       — Вечером сходишь. — Эстер все не оттаивала и даже не улыбнулась комплименту. — А сейчас тебя кое-что ждет в комнате.       Тара чуть не проболталась о том, что еще вчера приступила к чтению дневника Маргалит, но вовремя сдержалась. Девушка скрылась в комнате.       На столе своего читателя ждала, заманчиво открыв левый форзац, книга. Сколько ей лет и что она хочет рассказать, все еще предстоит узнать Таре.