Max in the Dark Room

Life Is Strange™ OST — ''Dark Room'' Track 4 — Для нужной атмосферы. Первое, что я почувствовала, когда мне удалось вынырнуть из липкой черноты — это боль. Она концентрировалась в висках и волнами расходилась по телу. Я тихо застонала и попыталась пошевелиться, но не получилось. Запястья, локти и лодыжки были чем-то скованны. С большим усилием мне удалось открыть внезапно потяжелевшие веки. При резком свете ярких ламп в глаза бросился серебристый скотч, который не давал мне свободно двигаться. Он раздражающе поблёскивал. Захотелось снова закрыть глаза и отключиться. Вдруг я заметила то, что помещение кажется мне знакомым. Игнорируя пульсирующую боль в висках, приподнимаю голову. Это место… Серые стены, дорогая аппаратура, резкий запах чистящих средств, зловещий холод и леденящая душу тишина. По телу пробежали мурашки. Я не могу ошибаться, это точно она — Проявочная. Сонливость ушла, уступив место страху, который забирался под кожу, заставив меня покрыться мурашками. Я не знала ни как здесь оказалась, ни кто меня сюда принёс, ни целей этого человека. Хотя о цели я вполне догадывалась, но верить в это отказывалась. Этого не могло со мной произойти… Не могло ведь? Я попробовала неуклюже перекатиться на живот, чтобы попробовать встать, но от резкого движения голова не только заболела больше, но и закружилась. Я обречённо прижалась к прохладному полу. Это помогло немного прояснить туман в моей голове. Мне пришла идея осмотреть повнимательнее помещение для того чтобы найти то, что помогло бы избавиться от оков. В глаза сразу бросился знакомый металлический шкаф. Совсем недавно мы с Хлоей были здесь, смотрели на все эти фотографии и… Вдруг начинаю вспоминать: Рейчел, мы были на свалке, Джефферсон, его глаза полные холодной решимости и его выстрел, брызги крови на безразличном лице убийцы. Из всех сумбурных воспоминаний в памяти всплыла картина замертво падающей синеволосой девушки с пулей во лбу. Её кровь густая, почти чёрная. Вот он цвет смерти: тёмно-красный. Я как могла допустить такое? Почему я не остановила её? Почему не отговорила Хлою от этого похода? Почему не смогла спасти? Это всё моя вина. Из-за меня она теперь лежит на той самой свалке рядом с подругой, которую так долго искала. Смотреть становиться тяжело. Всё расплывается из-за непрошенных слёз. Да, сейчас уже ничего не сделать, но ведь я могу вернуться во времени и предотвратить убийство. В моих силах сохранить жизнь Хлои, и я сделаю это. Пытаюсь пошевелить рукой, но ничего не выходит. Слишком крепко связана. Вдруг звенящую тишину нарушило эхо чьих-то шагов, в пустом помещении они звучат чересчур громко. Страх сковывает, мешая думать. Всё что я могу — это слушать размеренный, неторопливый стук каблуков. Серая, полупрозрачная ширма не даёт разглядеть пришедшего, но и не нужно гадать. Этот силуэт знаком мне, пожалуй, слишком хорошо. Тень медленно ползёт на стену. Я могу только неотрывно следить за ней. И вот он появляется. Кажется, что сейчас я понимаю Рейчел Эмбер. Не хотелось бы в момент своей смерти чувствовать себя настолько жалкой, беспомощной. Никто не заслуживает подобного конца, кроме этого ублюдка, конечно. Он возомнил себя всесильным божеством. Думает, что имеет право забирать чужие жизни по собственному желанию? Пошёл ты нахер. Страха больше нет. С нескрываемым презрением смотрю в глаза некогда любимому учителю, чуть дёргая руками, бесполезно пытаясь освободиться. В его глазах виднеется почти фанатичный блеск. Он движется настолько плавно и раскованно, будто мы находимся в классе на очередной лекции. — Макс, ты будешь прекрасным экспонатом в моей коллекции, — говорит он, медленно направляясь к столику с различными склянками. Каблуки его начищенных туфель слишком громко цокают при ходьбе, а мне хочется засунуть ему эту обувь в рот, только бы он перестал. — Нет, ты будешь венцом творения! — Говорит педагог, мило улыбаясь. От этой улыбки я невольно вздрагиваю, смотря в его холодные глаза. Сразу ясно: кто здесь хищник, а кто — жертва. Выбраться у меня точно не получится. Всё что я могу — это попытаться его вразумить и потянуть время. — Вы не в себе, — хриплю я, — развяжите, и мы сможем поговорить. Он лишь мягко качает головой из стороны в сторону. Джефферсон надевает перчатки и набирает в шприц странную жидкость. Пахнет лекарствами. Я снова дёргаюсь. На этот раз сильнее, но ничего не происходит. — Как ты знаешь, Максин, работа фотографа очень тяжёлая, — он разворачивается ко мне лицом. — Она требует красоты. Мужчина ставит пустую склянку на металлический столик. Я непроизвольно сжимаюсь, когда он направляется ко мне. Сколько бы я не храбрилась в тот момент, я испытала почти животный страх. Грудь будто сдавило и стало тяжело дышать. Учитель присел прямо возле меня на корточки. Возвышаясь надо мной, он глядел на меня как коршун на добычу. Тени залегли на его лице, я сглотнула. — Красота — это нечто возвышенное, то, что дано понять немногим, — мужчина пару раз стукнул по шприцу, — нет ничего более искреннего и прекрасного, чем смерть. Люди, застывшие, словно спящие в вечности. Открытые и чистые. Ни одна живая душа не может этого передать, — он улыбнулся странной жуткой улыбкой фанатика. — Ты должна меня понять, Максин. У шедевров есть своя цена. Думаю, что дожить мне до рассвета не суждено. Заболтать его вряд ли получится. От мысли, что я умру так глупо и бессмысленно от рук человека, который раньше был моим кумиром, сразу начинает щипать глаза. Кажется, что я в полной мере осознала свою ничтожность и беспомощность. Надежда ещё теплилась во мне, когда я заговорила: — Я понимаю вашу одержимость фотографией. Если вы меня развяжите, то ещё можно будет всё исправить. Я смогу. — Нервно сглотнув, с надеждой поднимаю глаза на него. Мужчина лишь мягко улыбается. — Нет. Не сможешь. Я зажмурилась, чтобы не показывать Джефферсону того, чего он так хочет. Я не позволю ему увидеть мой страх. Приходилось ли мне задумываться о собственной смерти? Да, но тогда это было таким несерьёзным, ненастоящим. Я знала, что когда-нибудь умру. От смерча в эту пятницу, или же от сердечного приступа в далёкой старости. Но не так. От ощущения холодных, чужих рук на шее было невообразимо противно. Я попыталась отстраниться от опасно поблёскивающей иглы, но Джефферсон больно сжал мой подбородок, открывая шею. Тогда мне осталось только смириться и мысленно проститься со всеми, кто был дорог. Гнетущую тишину нарушил звук торопливых шагов. Они приближались довольно быстро. Теперь с уверенностью можно сказать, что нас трое в этом бункере. Я открыла глаза и посмотрела за спину учителя. Сейчас мне всё равно, девушка это или парень. Я надеялась только на то, что этот «кто-то» вызовет полицию или что-то в этом роде. Но дальше произошло то, к чему я совершенно не была готова, меньше всего я ожидала услышать этот голос и увидеть это лицо, полное растерянности. — Колфилд?! — Воскликнул Нейтан Прескотт. В тот отчаянный момент он показался мне взволнованным. Парень часто дышал. Неужели он бежал сюда? С чего бы это? Наверное, мне всё это привиделось или я просто обозналась, хотя не узнать ту самую знаменитую красную куртку просто невозможно. Это определённо Прескотт. На щеках румянец, контрастирующий с бледной кожей, волосы растрёпаны, его глаза было трудно разглядеть из-за полумрака, что царил в той части бункера, возле лестницы. На лице всё ещё проступали тонкие царапины, которые я оставила ему на щеке во время нашей стычки в самом начале этой долбанутой недели. Парень был очень напряжён. Опять анализирую его. Скорее всего этот говнюк пришёл просто посмеяться. Я уверена. Джефферсон странно улыбнулся, когда в комнате послышался щелчок затвора револьвера Нейтана. Я даже не уловила, когда он достал его. — Встань. — Приказывает юноша, подходя ближе. Наверное, ему тоже страшно, но он этого не показывает. Только подрагивающие руки выдают его. Убийца не двигается, но и не подносит шприц ближе, хотя я уже чувствую, как острая игла царапает мою шею. Всё замерло в ожидании. — Тебе сказано: ВСТАНЬ! — Крикнул Прескотт. Я дёрнулась от неожиданности. Прошло несколько бесконечно долгих секунд, когда Джефферсон отпустил мой подбородок, а затем и руку с шприцом. Он резко поднялся. Я, потеряв опору, упала на пол. Боль снова разлилась по всей голове. Кажется, разбила нос. Мне показалось или Прескотт спасает меня? Смешно, ведь он меня ненавидит. Не думала, что когда-нибудь буду благодарна ему. Это странное чувство. Переворачиваюсь на другой бок и смотрю в его растерянное и злое лицо. В глазах Нейтана плещется коктейль из безумия и ярости. Интересно, с чего бы? Недоволен тем, что твой бункер используют? — Старый мудак, — шипит молодой человек, не сводя дула пистолета с цели, — ты обещал, что не тронешь её! — Кричит он в лицо ухмыляющемуся фотографу. Мне послышалось? Нейтан Прескотт защитил меня? Это просто смешно. Похоже, я просто двинулась, пока была здесь. Мир сошёл с ума. — Хочешь отнять у творца его шедевр? — Спрашивает Джефферсон, лениво поднимая голову. — Уверен, что эта крошка предпочтёт профессионала, а не фотографа-дилетанта. Правда Максин? — Он кинул на меня хищный взгляд. Я угрюмо посмотрела на него. Бросила быстрый взгляд на Нейтана. Он напряжён, как струна. Юноша неотрывно следил за маньяком. Думаю, что если Нейтан всё-таки примет решение убить меня, то я постараюсь заболтать его и отмотать время. Это единственный выход. Я спасу Хлою, спасу всех. От этих мыслей в груди неприятно колет. — Замолкни и делай то, что я скажу. — Прескотт упёр пистолет в спину Джефферсону. Голос его резок и властен. Я бессильно наблюдаю за тем, как парень подходит совсем близко к убийце, целясь ему прямо в голову. — В кладовку. — Приказывает он. Марк глухо смеётся. Я вздрагиваю от этого жуткого хохота. — Неужели ты всерьёз выстрелишь в своего любимого учителя? — Спрашивает он, замечая дрожь в руках молодого человека, но послушно идёт туда, куда указал Прескотт. Мне казалось, что раньше здесь не было той двери, но сразу забываю об этой мелочи. Педагог заходит в кладовую. Мужчина стоит спиной к юноше. Нейтан замахивается и со всей силы бьёт рукоятью револьвера прямо по голове маньяка. Он мешком падает на пол. Прескотт проверяет маленькое помещение, а затем быстро запирает его неизвестно откуда взятым ключом. Нейтан вздыхает и убирает оружие в карман брюк. На замену револьверу приходит карманный нож. Юноша быстро подходит ко мне и наклоняется. Я неотрывно слежу за тем, как он подносит лезвие ко мне. Я выставила скованные запястья вперёд, в попытке защититься. Ожидаю подвоха, но он только разрезал ненавистный скотч. Долгожданная свобода опьяняла. Я сразу попыталась отмотать время, выбросила руку вперёд, но ничего не произошло, будто поток времени чем-то блокировался. Я ничего не добилась кроме головной боли и кровотечения из носа. К сожалению, мои суперспособности отказывают в самый что ни на есть подходящий момент. Когда Нейтан разрезал оковы на ногах, я подобрала их под себя и сжалась в комок. Слёзы злого бессилия текли по моим щекам. Мне уже было всё равно что сделает Нейтан. Сил на переживание не осталось. — Ты, как, Макс? Он ничего не успел сделать? — Раздался его голос совсем рядом. Признаться честно, никогда не слышала в нём столько заботы и беспокойства. Он даже назвал меня не «Задроткой», не «Колфилд» и даже не «Максин». Становится по-своему приятно, но ужасно неловко. Приподнимаю голову, и, всхлипывая, качаю головой. Плакать перед Прескоттом ужасно стыдно. Я хотела снова спрятать лицо, но он не дал мне этого сделать. Нейтан мягко приподнимает мой подбородок и изучающе пробегает по мне глазами. — У тебя кровь, — сообщает он. — Он ударил тебя? — Серьёзно спросил он. Я покачала головой. — Нет! — Слишком громко. — Нет, всё в порядке. Я врала. Ничего в порядке не было и быть не могло. Он продолжал изучать меня. От его взгляда я почему-то смутилась, и быстро выпалила: — Спасибо, — сказала я, вытирая кровь с лица. Мои руки тоже дрожали. — За то, что освободил. Я боялась представить, чем мне придётся заплатить за великодушное спасение. В горле уже стоял вопрос, который было страшно задавать: Ты меня убьёшь? Я не хотела слышать на него ответ, потому что так у меня оставалась капля надежды, за которую можно было держаться. Внезапно парень сделал вторую неожиданную вещь: мягко улыбнулся. Я просто уставилась на него, боясь пошевелиться. Оказывается, Нейтан может проявлять доброту, а ещё у него красивая улыбка… Я тут же одёргиваю себя. Не стоит забывать кто стоит предо мной. — Пойдём отсюда. Здесь мерзко. — Сказал он, осматриваясь. Неужели я могу уйти? Я неуклюже приподнялась на негнущихся ногах. На моих руках ужасные бордовые отметины. После пары шагов я потеряла равновесие, но вместо ожидаемой боли от падения на штативы, наталкиваюсь на плечо Нейтана. Он уверенно и осторожно прижимает меня к себе. Его куртка мокрая и пахнет сигаретами, а ещё чем-то таким, чем пахнет только Прескотт. Я смущаюсь, но ничего не говорю. Он тоже. Юноша аккуратно выводит меня из проявочной. Я с радостью и облегчением покинула жуткие стены, которые хранят в себе слишком много боли и безумия. Я стояла, оперевшись на промокшую стену амбара. На улице выл ветер, а капли дождя нещадно барабанили по дырявой крыше. Дрожа то ли от холода, то ли от страха, я вдыхала влажный воздух, и мысли немного прояснились. Ничего в старом амбаре не изменилось со времён нашего похода сюда. Я решила ещё раз попробовать отмотать время, но оно отказалось течь. Пытаюсь снова, но от моих бесполезных попыток только ещё больше раскалывается голова. Как же Хлоя? Неужели я и правда потеряла её? Быть может наркотик Джефферсона отобрал мои силы навсегда? Но я не могу потерять свою подругу. Неужели я ничего не могу сделать? К тому времени Нейтан закончил закрывать бункер и подошёл ко мне. Я пустым взглядом смотрю на него. Тот недовольно фыркает и говорит: — Я понимаю, что для тебя это огромное потрясение, но ты можешь перестать таращиться на меня, как зомби, — хмуро ворчит он. Это уже больше похоже на того Нейтана Прескотта, которого я знаю. Я не отрывала от него глаз, когда он подошёл к двери амбара и распахнул её. За ней бесновалась стихия. Из-за дождя ничего не видно: всё стало серым и размытым. Ветер гнул деревья к земле, в воздухе летал всякий мусор. На подъездной дорожке стояли две машины: серая иномарка Джефферсона и красный пикап Нейтана. Прескотт остановился у открытой двери и махнул рукой в приглашающем жесте, но я не сдвинулась с места. Юноша вопросительно поднял бровь. Я хочу уйти, но без ответов я не покину это место. — Почему? — Спрашиваю я. Этот вопрос терзает меня с тех пор, как он появился в проявочной. — Что «почему»? — Спрашивает он, подходя ближе. Вздыхаю и собираюсь с мыслями. — Почему ты спас меня? Ты же меня ненавидишь. Его губы изогнулись в странной усмешке. Меня это разозлило. Сегодня у меня самый дерьмовый день за всю мою жизнь. Столько бед в одну ночь не умещалось никогда. Да, он меня спас, но это не даёт ему права надо мной подсмеиваться. Вспомнила о подруге, которую нагло бросила, и поняла, что больше не могу молчать. Мне стало до боли обидно, я не выдержала и закричала: — Объясни мне хоть что-нибудь! — Мой голос сорвался. И я ощутила горячую слезу, которая скатывается по щеке. Рыдания сдавили горло. Здесь темно и он не увидит моих постыдных слёз, — какая же я жалкая, — хриплю я, — не смогла спасти её… — в горле стоял ком, но я не позволю себе рыдать в голос. — Она умерла, Нейтан. У меня на глазах. — Обмен именами стал чем-то личным в эту ночь. Я уже ничего не вижу за пеленой слёз и судорожно вздрагиваю, отчаянно пытаясь восстановить зрение. Прескотт вздыхает. — Я никогда не любил эту панковскую шлюху, — за эти слова мне хочется ударить его, но вдруг чувствую, как его рука ложится мне на плечо, — но, Макс, это не твоя вина, — с изумлением смотрю ему в лицо, которое всё ещё вижу довольно размыто. — Этот мудак уже нашёл свой конец. Месть — всё, что мы могли сделать. Даю слово, он сгниёт в этой проявочной. После я уже не могу остановить поток слёз. Нейтан ведёт меня на улицу. Моя одежда промокла почти мгновенно. Она неприятно липла к телу, как и мои волосы, но всё это так неважно. Мы молчим, держась друг за друга. Я боюсь его отпустить, потому что мне кажется, что тогда мир окончательно рухнет. Мы добираемся до его машины. Я забираюсь на переднее сиденье и поджимаю под себя ноги. Нейтан следом садиться за руль. На заднее сиденье он бросает ключи от машины Джефферсона. Я стараюсь не смотреть на них, потому что любое упоминание об учителе заставляет испытывать панический страх. Я решаю понаблюдать за Прескоттом, который уже завёл машину и выехал на дорогу. В последний раз пробую безуспешно отмотать время. Я вытираю слёзы, и вдруг, в тёплом, кожаном кресле понимаю, насколько устала. Мы несёмся дальше из Аркадии Бей. Через окно видно надвигающуюся на город воронку-торнадо. Я замираю в ужасе смотря на то, как оно разносит еле различимый силуэт маяка в пух и прах. Я не хочу думать о том, что переживают люди в городе. Все те, кого я знала, с кем здоровалась и кого видела. Я не могу ничего сделать. Это очень горько — знать, что твои друзья погибают и просто смотреть. Маленький прибрежный городок, полный мертвецов. Это вы считаете красивым, мистер Джефферсон? Я вдруг вспоминаю разговор учителя и Нейтана. Решаю не медлить и в лоб спросить: — Что за договор у вас был с Джефферсоном? Нейтан напрягается. — Я не хочу об этом говорить. И вообще, это уже не имеет значения. — Для меня имеет, — вздыхаю, смотря на него, — пожалуйста? — Прошу я. — Разве за твоё спасение я не заслужил немного тишины? — Начал раздражаться он. Я нервно фыркнула. Он злил меня тем, что уходил от простых ответов. Я же просто пытаюсь понять. — А я? Прескотт, меня похитили, убили мою лучшую подругу и хотели меня прикончить. Тебе не кажется, что я заслужила немного правды? — Злюсь я. — Колфилд, — передразнивает он меня, — не смей помыкать мной, иначе выкину тебя из машины. — Я снова фыркаю. Вот тот самый Нейтан. Тот Нейтан, что застрелил Хлою в туалете. Тот Нейтан, который избил Уоррена. Тот, кто угрожал мне. Вот привычный Прескотт. Как же раздражает. — Я не понимаю тебя, чёрт возьми! Определись. Ты ненавидишь меня или что?! Ты серьёзно пробуешь мне угрожать? После всего этого? Парень выглядит виноватым, затем он примирительно вздыхает. — Не буду посвящать тебя в подробности, но наш договор заключался в том, что я должен был изображать из себя мудака на людях, а он бы взамен не трогал тебя. Но как видишь, он не выполнил условия договора. Его взгляд невозможно прочитать. Я всматриваюсь ему в лицо, пытаясь понять, но ничего не выходит. Он выглядит немного смущённым. Мне безумно сложно поверить в услышанное. Неужели это правда? — Ты притворялся? — Растерянно спрашиваю я, но снова вспоминаю подругу, — ты чуть не застрелил Хлою в туалете. Скажешь тоже притворство? — Язвлю. Он качает головой. Я уверена в том, что здесь он не лжёт. Они с Хлоей действительно терпеть друг друга не могли. И понятно почему. — Я хотел её припугнуть. Ты сама видела, что она меня вывела, но Макс… — он бросил на меня беглый взгляд. — Я не убийца. Я задумалась. Кажется, теперь всё сходилось. — Получается, ты был лишь марионеткой, — рассеянно говорю я. — Джефферсон использовал тебя, так? Но почему ты… Нейтан громко вздыхает и мягко прерывает поток моих вопросов. — Когда-нибудь я тебе расскажу, но это будет точно не сегодня. — Отрешённо говорит он. Я решила задать последний вопрос: — Почему ты спас меня и пошёл против Джефферсона? Воцарилось молчание. Внимательно смотрела на него, изучая выражение лица Нейтана. Смущение, страх и что-то ещё. Но эту эмоцию мне не понять. — Неужели ты… — тихо говорю я, не веря. Этого не может быть. Я не могу себе этого представить. Нейтан и я? С чего бы ему вообще испытывать ко мне какие-то чувства. Это же просто я. Во мне нет ничего необычного или особенного. Я продолжаю отрицать до тех пор, пока не замечаю румянец на его щеках. Он пришёл за мной в проявочную, рисковал жизнью, спас меня. И я ещё задаю такие глупые вопросы. — Да. Люблю тебя.