Крошечная месть

Это был обычный вечер в обычном лакричном доме. Сейчас там живут двое самых обычных корейских геев Юнги и Сокджин. Все настолько обычно, что даже в некоторой степени необычнее обычного. Для пассива Юнги папочка сегодня приготовил сюрприз, а все потому, что его малыш провинился. Очень сильно провинился. Он посмел бросать полные похоти и страсти глаза в обратную сторону от Джина, а именно в сексуально одетую школу, с которой они были знакомы еще с тех лет, когда Юнги там учился. Хоть сама красивая школа оставалась неприступной и смотрела на бывшего *неспособного сложить в уме два и два и получить семь* ученика, она все же ловила его глаза своими пустыми глазницами в виде зашитых окон на пятом этаже. А Джин все видел! И что же? От такой омерзительной картины волосы в его подмышках позвали волосы на ногах и попрощались с хозяином, аргументировав все тем, что им не стоит больше общаться. В ответ на такое хамство Джин презрительно фыркнул и сделал вид, что ему все равно. Но дальше – больше! Словно сошедший с ума член Сокджина прилюдно приставил заряженный пистолет к его виску и грозно потребовал мести, в противном случае сам Сокджин рисковал остаться еще и без бровей, которые, как все считали, представляли особую его гордость. Не считая красивого длинного члена, конечно же. Пришлось сдаться и пообещать выпить три литра молока с кровью и ибуфеном, осторожно проехаться с горки в аквапарке на зубах, а также с грацией лани и Ланы дель Рэй отомстить Юнги. Но вот волосы так и не вернулись. Их кто-то настраивал против Джина долгое время, нельзя оставлять это просто так. В этот обычный вечер они оба просто странно лежали на пушистом полу, усыпанном травой и веснушками, в крепких и немного угрюмых объятиях друг друга. Со стороны может показаться, что эти двое до слез наслаждаются моментами радости от Nivea, но нет. Тот, что потяжелее и поугрюмее, прелестный Сокджин, таким образом показывал Юнги, смиренно высасывающему молочную кислоту из чужих костей, что он – единственный человек, на которого тот имеет право смотреть и даже бросать глаза. Никакие школы, никакие зашитые окна, никакие кони не смогут забрать у Сокджина его золото! - Джин? – немного не вовремя подал голос младший. - А? – безучастно ответил Джин, легонько ткнув его заточенным карандашом в ноздрю. (Он иногда так проявляет симпатию) - Мой анус переполнен мнимостью и тройками по химии за седьмой класс. Помоги, а. - Нет, - немного свободнее ответил Джин, - ты плохо себя вел. - А почему мы в тебя ничего не засовываем? – Юнги был сонным, как обычно, но все-таки увереннее, чем тогда, когда никогда. - Потому что я продал свои ключи от ануса. На этом диалог был окончен. Юнги утомился, это было видно по порхающей в воздухе упругости и витающей в облаках молчаливости. Да, он утомился. Он устал постоянно повторять Сокджину, что у него под коленкой растет клубника, что в штанах давно уже не проводят газ, а в глазах потемнело, потому что отключили свет за неуплату. Он не может (или не хочет) понимать, как Юнги устал. Устал от бесконечных разговоров по душам во сне, от громкого шепота гречки на ушко, от которого хочется прыгать, бегать, танцевать и двигать ребрами под рэп Эминема. Так больше продолжаться не может. Юнги решил высказать все, что накипело у него в душе и забрызгало новую плиту и простыню, а потом развернуться на все градусы и уйти к школе, которая нравилась ему последние пять дней. С Сокджином все обстояло совсем не так. А как, спросите вы? А все просто. Он просто обычный парень-гей по имени Ким Сокджин, живущий в обычном лакричном доме с обычным Юнги, который просто каждый обычный вечер вот так вот просто лежит на обычном полу в горке люстр и тертого арахиса, не смея даже заикнуться о том, что он когда-нибудь уйдет к другому.