Что-то последнее

Мне казалось, что я переболел тобой. Раз – и все. Закончились вечные переживания, улыбки невпопад и постоянное смущение, трепет от твоего голоса до мурашек, невольные прикосновения и безустанные поиски твоей яркой макушки, как солнце, среди толпы, словно туч. Понимаешь? Мне казалось, что я переболел тобой, когда исчез из твоей жизни, эгоистично, не спросив разрешения. Мне просто легче так было, знаешь. Чтобы без объяснений и лишних слез, уговоров и слов о том, что мы все преодолеем. Потому что на этот раз все было не так. Совсем не так, и я просто взял и испарился, а потом думал, что моя любовь к тебе исчезнет точно так же, угаснув за мгновение, будто тусклый огонь почти сгоревшей спички, потушенный двумя влажными пальцами. Но у нас все опять было не так. Ты не захотел исчезать и вцепился мертвой хваткой в мое подсознание, не отрываясь и продолжая призрачно улыбаться мне каждый раз, когда я болезненно закрывал глаза, в очередной раз ложась спать под утро. И это… до криков разрывало изнутри. Под потолком – кружева, а мы просто дружим. А сейчас мне почему-то еще больнее вспоминать тебя и все наши “до”. Ведь совместного “после” не существует, а значит, мы закончились. А мне ведь… так не хотелось. Прости. Ты, наверное, как в детстве, дуешься и переживаешь, смешно сморщив нос. Сидишь на полу, облокотившись о кровать, и крутишь в руках мобильник, из которого машинным эхом в который раз доносится: «Абонент временно недоступен». Ты не сдаешься, а я не понимаю, почему и чем заслужил подобную заботу. Ты кружишь мне голову, но я не могу сказать тебе этого, не могу вновь ворваться в твою жизнь, как ни в чем не бывало. Просто мы – уже не мы, понимаешь? И прежними не будем никогда. А как хотелось бы, правда?.. И я не знаю, есть ли я в твоем плеере на вечер. Я думал, что смогу перестать украдкой наблюдать за тобой и твоими попытками разузнать о моем местоположении как можно больше, ухватиться за тончайшую ниточку, которая могла бы привести ко мне. Но в моих руках ножницы, а это значит, что ты никогда не сможешь найти то, что ищешь, ведь оба конца будут в твоих руках. Прости. И да, я ведь так и не смог даже изолировать себя от тебя. Постоянные вылазки просто для того, чтобы убедиться, что с тобой все в порядке. А с тобой… все по-прежнему. Вот только ты больше не улыбаешься, и это заставляет меня сжимать кисти рук в кулаки и вонзать ногти в мягкую кожу ладони. Я ведь люблю твою улыбку, а теперь и она осталась в чертовом прошлом. И прическа еще… Ты смешной, Хиде. Отрастил себе волосы и теперь за длинной челкой скрываешь затуманенные, потерянные глаза, не давая мне взглянуть хотя бы мимолетно прямо в них. Раздражает, очень. Но наушники все еще с тобой. Вы так неразлучны, что я даже ревную. О чем постоянно говорят тебе аккорды грустных песен? Кто ассоциируется у тебя с размеренным голосом солиста? И о чем… думаешь ты, когда слушаешь музыку, и алкогольно-шоколадные глаза невольно поблескивают от слез, как кубики льда в стеклянном стакане виски? Есть ли я в твоем плеере на вечер? Конечно же, там нет меня. Расскажи им, что я больше тебя не люблю. Тем, с кем ты сейчас общаешься, у кого просишь помощи. У своих новых друзей. Расскажи им про меня. Почему ты молчишь? То беспокоишься постоянно, то не вспоминаешь даже… То же мне. Хиде, прошу, не молчи. Я ведь… не могу стереть тебя из памяти, как ни стараюсь, и, черт возьми, только не лги мне, что сам забыл меня так просто по щелчку пальцев. Хотя о чем это я… Прости. Ты ведь не можешь мне лгать. Нет, не потому, что ты, бесспорно, жутко честный, а просто из-за того, что мы по иронии не общаемся вовсе. Из-за меня, да. И я… ненавижу себя за это, веришь? Но не могу ничего изменить. Просто это что-то непоправимое. Выпей, напейся, да только не думай, что я по тебе скулю. Скулю. А ты просто не думай. Скучаю. Беспамятно, до безумия так, до царапания черными ногтями серых обоев на стенке. Они такие же безжизненные, как и я, когда у меня забрали мое солнце. Точнее, когда я сам отрекся от него. Прости, боже мой, я был неправ, но я не могу ничего вернуть, понимаешь? Не могу извиниться перед тобой по-настоящему живо, ведь ты непременно простишь меня и улыбнешься, обнимешь, поцелуешь… И мне тогда захочется жить, понимаешь? И я буду бояться умереть. А так нельзя, теперь нельзя. И мне смертельно больно от этого, да и тебе не легче. Да, я эгоист, но не могу позволить себе быть счастливым вместе с тобой. Я просто не могу, а ты прости меня, прошу. Расскажи о мечтах, что, наверное, сбудутся. Без меня. А ты расскажи… Как-нибудь между делом, с теплой тоской по прошлому и обнадеживающими думами о будущем, в котором нет места мне. Так, мимоходом. Чтобы не ранить сильно только. Я ведь хочу думать, что у тебя непременно все сложится замечательно, но все-таки раны немного щипят, когда я лью на них раствор самовнушений. Я люблю тебя и не хочу, чтобы ты был счастлив с кем-то другим. Да и ты не такой, знаешь ведь. Не забудешь меня, не отпустишь… Несмотря на то, как бы мне хотелось уйти. И из подобных противоречий состоит безграничное расстояние между нами, несокращаемое, неубиваемое, непреодолимое. Чем ближе ты, тем дальше я. Просто… это что-то неизменное и непоправимое. Прости. В который раз. Я хотел отпустить, но ты не отпускал. Просто это что-то последнее. Я хотел удалить все твои голосовые сообщения на моем телефоне, хотел стереть тебя из памяти, чтобы больше не мучиться счастливыми сновидениями с твоим участием, хотел уничтожить все, связанное с тобой, но не смог. Просто... это что-то последнее. И голос твой, прерывающийся в динамике то ли из-за помех, то ли из-за всхлипов, не знаю точно, но тот, который комом в горле застревал, заставляя просто стоять и смотреть в одну единственную точку, как кто-то кем-то зачарованный. И звуки, слова, каждое из которых – обо мне. И это больно, правда. И я болен тобой. Ведь я так хотел услышать эти фразы в реале, а теперь каждый вечер перематываю записи на начало, изучая наизусть каждый шорох, невнятное бормотание в начале, поспешный лепет наперебой в конце. Ты ведь боишься постоянно говорить таким образом, не знаешь, слушаю ли я, слышу ли я. А я слушаю. Понимаю, скучаю… Но не могу вернуться к тебе и заверить тебя в этом. Да и я уже устал оправдываться, честно. Ты только не думай, что я сдался, ладно? Нет. Я все так же буду наблюдать за тем, как ты тщетно пытаешься найти меня. Просто это хоть как-то делает нас ближе друг к другу. Ты должен был уже понять, что я не могу переболеть тобой, ведь ты какое-то вечное заболевание, неизлечимое. И лучше так, на расстоянии, но чувствовать друг друга, нежели полнейшая беспросветная амнезия и отчаяние. Так лучше, правда, вот только ты везде, куда ни посмотрю, на кого ни взгляну. Ты в каждом рекламном стенде, на каждой витрине, в названии каждой улицы в моем маршруте, в мыслях каждого прохожего. Ты просто везде, и это разбивает душу на осколки. Без преувеличений, Хиде. Но… Я не могу избавиться от этого. Просто это что-то последнее. От тебя. Отголоски образа яркого и радостного. Солнечного. Ведь солнце там, где ты. Без меня. Не могу избавиться от мысли, что ты тоже не можешь перестать думать обо мне. И, если тебе так же больно, то я сожалею, правда. Я не хотел, но так уж вышло. И теперь мы страдаем друг о друге, порознь, не в силах что-либо исправить. А ты все равно будешь пытаться, отчаянно биться до последнего, желая воссоздать былую картину иллюзорного спокойствия в объятиях друг друга. И неважно, что все безрезультатно. Ты все равно будешь стараться, пренебрегая неопровержимыми фактами, ведь ты – Хиде. И этого точно не изменить, как ни пытайся. И мой телефон в дрожащей руке твердит об этом громче обычного. За окном очередная зима без тебя, но в этот день ты стараешься быть как можно ближе, игнорируя расстояние. Твое сообщение в пару строчек на экране, которое я жадно перечитываю мокрыми глазами уже в который раз, теперь тоже глубоко засело в моей голове и, как ты, стало чем-то последним. Но… Послушай, пожалуйста, это самое важное: Не поздравляй меня с Днем рождения.