ДЕНЬ ДВАДЦАТЬ ВТОРОЙ — СОЖАЛЕНИЯ
POV Калум Я не мог спать. Часы на прикроватной тумбочке показывали четыре часа утра, а я по-прежнему ни на минуту не сомкнул глаз, как и пять часов назад. Я не мог даже попытаться уснуть; каждый раз, когда я пытался закрыть глаза, сцены произошедшего всплывали в моей голове, и это заставляло мою голову пульсировать. Я, чёрт возьми, облажался. Я всё испортил. И я не знаю, что мне делать, так как я всё разрушил. Я никогда прежде ещё так себя не ненавидел, как я ненавижу себя сейчас. Она была права. Невероятно права. Я та плохо к ней относился, а она, чёрт возьми, любила меня. А всё, что я делал, — это жаловался о своей мёртвой девушке. Конечно, я скучал по ней. Я так сильно скучал по ней. Но её больше не было, и, может, я до сих пор этого не понял. И мне не стоило относиться к Вики так, как я относился, если я по-прежнему любил её. Мне стоило просто оставаться осторожным, так как знал, что я всё ещё был уязвим. Но, конечно же, я впустил её, и позволил ей узнать меня, позволил ей влюбиться в меня и заставил её поверить, что я тоже люблю её, что, конечно, было правдой, но я просто не мог взять себя в руки и перестать заботиться о своей мёртвой девушке. И я только что полностью потерял свой шанс на все, связанное с ней, и я чувствовал, будто окружающий меня мир стремительно начинает рушиться. Полагаю, я заслужил э то всё, хотя бы за то, как я к ней относился. Я даже не мог себе представить, как она чувствовала себя прямо сейчас. Мне было больно видеть её расстроенной. И обиднее всего было то, что именно я был причиной её слез. Моя голова стала болеть ещё сильнее после того, как я начал думать над всеми этими вещами в миллионный раз за одну ночь. И поэтому я, наконец, закрыл глаза и спустя какое-то время, мне всё же удалось погрузиться в сон.***
Она мне снилась. В большинстве случаев, этот сон показался бы мне хорошим, но учитывая всё произошедшее, он для меня стал настоящим кошмаром. В этом сне, всё снова было хорошо. Мы вернулись к себе прежним: постоянно разговаривали, смеялись и держались за мизинчики. А потом мы целовались в коридоре, после чего она стала убегать, оборачиваться и говорить мне следовать за ней. Пряди непослушных волос упали ей на лицо, но она быстро их убрала, открывая мне вид на свои глаза, которые заблестели, когда она улыбнулась мне. Может быть, это был всего лишь сон, но она казалась мне настолько реальной, и она была настолько красива, что я не мог выбросить её из головы. Это сводило меня с ума. Джимми тоже не спал. Изначально он жил в одной комнате с Майклом, но, очевидно, между ними возникали кое-какие разногласия. Затем Майкл стал моим соседом по комнате, а потом и с этим появились кое-какие проблемы, так что теперь они перевели Джимми в мою комнату. Прошлой ночью он понял, что что-то было не так, но я не удосужился ему хоть что-то объяснить, так как чувствовал себя просто ужасно, и был на грани того, чтобы не расплакаться. Так что он молча оставил меня в покое, когда я завалился на кровать и, в конце концов, начал плакать. — Доброе утро, — сказал Джимми, вставая и осматривая комнату в поисках своих ботинок. — Утро, — ответил я, не утруждаясь добавить спереди «доброе», потому что, как мне казалось, эта фраза вовсе не соответствовала сложившейся ситуации. — Итак, — начал он, — в чём твоя проблема, парень? Я вздохнул, потирая холодными пальцами виски. Мне действительно не хотелось ему ничего объяснять, но я знал, что должен это сделать, только потому что Джимми рано или поздно всё равно заставит меня всё ему рассказать. Сомневаюсь, что он станет давать мне советы или поддерживать меня, но кто знает? Я должен был дать ему шанс. Так что я рассказал ему обо всём. Я поведал ему о каждой детали прошлой ночи, в том числе о причинах того, почему и каким образом мне удалось облажаться, также вдаваясь в подробности о том, насколько сильно себя я ненавидел. Он слушал, сидя на кровати и потирая рукой подбородок время от времени. Джимми помолчал ещё некоторое время, а потом заговорил: — И все всегда думали, что это я мудак. Я бросил в него подушкой, когда он поднял руки вверх в знак капитуляции. — Да ладно тебе, я ведь всего лишь шучу! Ты же знаешь, что я не могу провести и пяти минут без своих саркастических фразочек! Я просто закатил глаза и стал ждать, пока он ещё что-то скажет. Спустя некоторое время он снова решил заговорить, и я надеялся, что это будет хоть какой-то совет, а не очередной его саркастический комментарий. — Да, я согласен, ты облажался, довольно знатно, на самом деле. — Он сделал небольшую паузу, а я в то время нахмурился. — Не надо на меня так смотреть, ты и сам знаешь, что облажался, чувак. Но послушай, всё зависит только от тебя, исправишь ты это или нет. Ты должен доказать ей, что ты, чёрт возьми, влюблён в неё, и что ты будешь делать для неё всё возможное, и что она твоя единственная и неповторимая, и что ты не заменяешь ей свою некогда умершую девушку, хорошо? Я кивнул, в то время как он продолжал: — Я имею в виду, ты ведь больше не зациклен на своей бывшей девушке — Изабеле — так ведь? Я прикусил губу, некоторое время чувствуя себя неуверенно. Потом я снова кивнул. — Думаю, да. — Нет, — вставил Джимми. — Ты не думаешь. Ты знаешь. Я ничего на это не сказал. — Тогда, назревает вопрос. Просто представим, что Изабела волшебным образом возвращается из мёртвых и появляется в этой больнице, и у тебя есть выбор между ней и Вики. Кого бы ты выбрал? Мне до сих пор не хотелось ему ничего отвечать. — Ладно, ты, очевидно, не знаешь. И да, тебе предстоит доказать Вики, что ты любишь её, но в то же время ты сам должен быть уверен, что тебя больше ничего не связывает с Из, хорошо? Это наверняка отнимет у тебя немного времени, — а, может, и много времени, — но в какой-то момент ты добьёшься своего, и когда это случиться, можешь считать, что ты победил. — Хорошо, — сказал я, всё ещё немного неуверенно, — но как? — Чувак, я не знаю. Делай то, что кажется тебе правильным. Напиши ей песню или сделай ещё что-то. Разве девочки не любят такого рода поступки? — спросил Джимми. — Я уже написал ей множество песен, — сказал я, уставившись в пол. Джимми улыбнулся, хлопая в ладоши. Это было правдой. Я написал ей несколько песен. Многое приходило мне на ум, когда я был рядом с ней. — Видишь, я был прав! У тебя уже есть с чего начать. Я улыбнулся вполсилы. Я глянул на часы и увидел, что уже было 7:30 утра, и означало, что все уже проснулись и вскоре начнут покидать свои комнаты. И довольно скоро, ребята начали проходить мимо двери нашей комнаты, которая была слегка приоткрыта, и этого было достаточно, чтобы определить, кто только что прошёл мимо. Спустя ещё какое-то время, я увидел, как мимо прошли Вики и Стефани. Стеф шла впереди, держа Вики за руку и таща её за собой. Казалось, им никогда не было никакого дела до того, что они нарушали правила. Вики выглядела так, будто она не спала, и судя по всему, так и было. Меня расстроило осознание того, что именно я был причиной этого, так что я быстро отвернулся и потёр глаза. — Ну, нам следует уже идти на завтрак, — сказал Джимми, вставая со своей кровати. Я оставался на своём месте. — Я беру день больничного, — объявил я, забираясь обратно под одеяло. Джимми пожал плечами, будто и так всё понял. Он помахал мне рукой, выходя из комнаты и закрывая за собой дверь. Мне по-прежнему было больно от всего. Я не мог поверить в то, что мог настолько облажаться; я никогда не хотел причинять кому-то столько боли. Чёрт, я никогда не хотел чувствовать столько боли в один момент. Может быть, я и не тот человек, которому стоит говорить это, но видеть девушку, которую я так любил, расстроенной, причиняло мне боль. Чёрт, и как только моя нога ступила в здание этого учреждения для психически нестабильных людей, мне казалось, что я уже не смогу ненавидеть себя сильнее. Как же я всё таки ошибался.