***
Успокоившись, я опустилась в одно из кресел и долго сидела напротив окна, наблюдая за звездами в небе. Мы оба молчали, наслаждаясь умиротворенной тишиной и обществом друг друга. Дориан расположился напротив меня, закинув ногу на ногу и думая о чем-то своем, иногда поглядывая в мою сторону. Мы оба понимали, что времени немного, но так не хотелось разрушать эти чудесные минуты. Дориан первым нарушил тишину: — Я вот все смотрю на твои волосы и думаю, что они восхитительны. Словно спелая вишня… Ты так изменилась. Я узнаю тебя и одновременно с этим нет. Но мне нравится. — Я смотрю, ты совсем не удивлен. — Обижаешь, дорогая. За время нашей разлуки ты совсем забыла про мою всеми известную выдержку и обаяние. С этими словами он игриво мне подмигнул и продолжил: — Я ожидал, что ты не будешь выглядеть как раньше, но, признаюсь, ты превзошла все мои ожидания. Но давай перейдем к делам, а то вдруг, любуясь тобой, я влюблюсь ненароком в такую красоту. Представляешь, какой будет скандал? Так и вижу заголовки «Распутный магистр переключился с мужчин на… » — Дориан, ты совсем не изменился! — сказала я, смеясь. — Полагаю, твои спутники не знают, кто ты на самом деле? — Кроме тебя знает только Лелиана и один эльф. Он… Я не успела закончить предложение, потому что увидела, каким взглядом он смотрит на меня. Боюсь даже представить, что он себе напридумывал. Заметив мелькнувшее смущение на моем лице, Дориан хитро прищурился, но промолчал. Вместо этого он задал другой вопрос: — Расскажи о тех, с кем ты пришла. Сдается мне, что некоторые из них далеко не так просты, как кажутся. Интересно будет послушать об эльфах-безумцах, пришедших в сердце Тевинтера. Я кивнула, и решив не терять времени, сразу перешла к главному: — Имя главы нашего отряда — Диртамен. С лица Дориана исчезла улыбка. Вмиг он стал серьезным и задумчивым. Мы оба знали, о ком идет речь, это имя не нуждалось в представлении. — Эх, были времена, когда сумасшедший магистр казался нам худшим из того, что могло произойти. Я задумчиво кивнула головой. — На этот раз все намного серьезней. Помнишь эльфийскую сферу, что была у Корифея? И то, как Солас расстроился, когда она разбилась? Теперь я думаю, что Корифей не понимал истинного назначения артефакта. Сфера не инструмент, а сосуд, где заключено огромное количество энергии. Его ошибка и привела к взрыву на конклаве. — Допустим, но что с того? Сфера разрушена. — Их две, Дориан. И тихим голосом добавила: — Я сама отдала вторую ФенʼХарелу прямо в руки. Сначала не придала этому значения, думала, что просто отдаю очередную древность, часть нашей культуры, к которой Солас трепетно относится. Но не так давно, через несколько дней после того, как мы вернулись в Скайхолд, когда все уже спали, я вдруг почувствовала всплеск энергии вдали. Это было похоже на невидимую волну, окутывавшую все вокруг. — Ты думаешь, он открыл сферу? — Да, на следующий день я физически почувствовала ту мощь, что исходила от него. Это было что-то настолько подавляющее… Я никогда еще не ощущала подобного. Энергия, исходящая от него, будто давит на тебя, прижимает к земле. В тот момент я подумала, что не успела помочь тем, кем Солас решил пожертвовать во имя возрождения. Я горько усмехнулась. — Да и как бы я смогла помешать ФенʼХарелу, вернувшему свою силу? Он спрятал эльфов в убежищах, где они могли бы быть в полной безопасности от хаоса, который должен был воцариться в мире. Он мог разрушить завесу в любой момент. Однако, она до сих пор цела. И то, что он сделал потом, никак не вяжется с его планами. Мне кажется, остался еще один, последний шаг. — И что же он сделал? — спросил Дориан, ближе пододвинувшись ко мне и внимательно слушая каждое слово. — Он рассказал эльфам об истинном значении валласлина. Есть лишь две вещи, к которым так стремится Солас: исправить свои ошибки и искоренить рабство. — Vishante kaffas! Этого стоило ожидать. Я всегда знал, что когда-нибудь Солас попытается кинуть камешек и в мой огород. Революцию значит он задумал. — Боюсь, что так, Дориан. Я не знаю, как он собирается это сделать, но вскоре твоя жизнь и жизнь всех остальных круто изменится. Как же я устала… Тевинтерец осторожно сжал мое плечо. — Мы справимся, Эллана. Ты больше не одна. — Спасибо, Дориан. Я решила, что стоит тебя предупредить. Хоть мы с тобой и не сможем многое изменить, но даже несмотря на это, ты в праве знать. И, кстати, теперь тебе лучше не называть меня по имени. Для всех окружающих я Беллана. Друг понятливо хмыкнул, а я постаралась хоть ненадолго отгородиться от невеселых мыслей, задав уже давно интересующий вопрос: — После Священного Совета ты слышал что-нибудь о наших? Знаешь, где они сейчас? — Как я слышал, Варрик застрял в Киркволле. У него до сих пор еще дел невпроворот. Быки сейчас в Ферелдене, мне об этом написал Каллен. Он случайно встретил их там. Сам наш командор осел в Денериме. Дориан улыбнулся. — Сэра в Вал-Руайо. Говорит, что там всегда найдутся аристократы с лишней парой штанов. Жозефина вернулась в Антиву. Сейчас она управляет одной из крупнейших купеческих кампаний в Тедасе. Вивьен стала Великой Чародейкой и втихую воюет с Лелианой. Кассандра тоже где-то там, но она все еще пытается восстановить орден Искателей. Кстати, душка-Блэкволл так и продолжает путешествовать по миру, помогает осужденным бедолагам. — Я так долго всех не видела. Иногда мне снится, что все мы опять вместе и живем в Скайхолде. Никакой войны, лириума или притворства… Но, не будем о грустном. Что у вас происходит? Пока мы сюда ехали, я думала, что нас и на порог не пустят, а то и еще хуже. Почему магистериум вдруг разрешил нам остаться? Дориан вздохнул. — Последний год у нас не прекращается политическая борьба. Помнишь, когда-то я говорил, что хочу изменить Тевинтер? Сейчас это и происходит. В Минратосе я стараюсь убедить альтусов в необходимости перемен. В конце концов, осада кунари слишком затянулась, и вскоре мы больше не сможем воевать. Надо срочно что-то менять, пока это еще можно сделать. Тилана полностью со мной согласна. Она осталась в Каринусе и продолжила убеждать магистров. — Если честно, я удивлена, что эта борьба до сих пор не превратилась в гражданскую войну. — Ты как всегда проницательна. Мы были близки к ней и не раз. Но пока все относительно спокойно. Мои соперники всего пару раз пытались поджечь мой дом. По крайней мере, так было до вашего прихода. Теперь, после того, как я был одним из тех, кто разрешил вам остаться, они еще попытаются подкупить моего повара и подсыпать что-нибудь не самое приятное в мой суп. Ох, если ты права на счет цели вашего визита, то ближайшее будущее видится мне не таким радужным. Я посмотрела на Дориана. Страшно давать обещание, когда ты даже не знаешь, сможешь ли его сдержать. Но… — Дориан, я, как и ты, не хочу, чтобы кто-то пострадал. И я постараюсь сделать все, что в моих силах.***
Это место притупляет все чувства и эмоции. Оно привлекает своей доступностью и простотой. В этом мире, соседствующим с реальностью, мы блуждаем по его закоулкам, изредка видя отблеск города посреди него. Тень. Я недоуменно стояла на площади и спрашивала себя, что я здесь делаю? Вокруг стояли тысячи таких же потерянных. Я не могла разглядеть их лиц, так как густой туман обволакивал все вокруг. Сначала казалось, что это духи, но приглядевшись, я поняла, что все они эльфы. Под ложечкой неприятно засосало. Я неуверенно дотронулась до одного из них и прошептала: — Кто ты? Эльф испуганно шарахнулся в сторону и посмотрел на меня, как на привидение. — Fasta vass! Уходи, демон! — Шшш… Успокойся. Я не демон. Медленно подойдя к молодому мужчине, спросила еще раз: — Как тебя зовут? — … Фелрас. — Хорошо, Фелрас. Я Беллана. Ты знаешь, где ты? — Я слышал, что хозяева называют это место Тенью, но я никогда здесь не был. Никто в моей семье не обладает магией. И даже если бы у меня были способности, то я не смог бы попасть в Тень, мне говорили, что это далеко не каждому по силам. Фелрас мечтательно задумался. — В детстве я всегда мечтал быть магом. Тогда бы я смог уйти в ученики к одному из магистров, а потом выкупить свою семью. Мое сердце замерло. — Так ты раб? — Да… Фелрас непонимающе нахмурился и хотел что-то спросить, но зычный голос разнесся по площади: — Мне горько смотреть, как тысячи моих братьев и сестер самым жалким образом служат своим господам. Подчиняются силе, которую способны побороть. Способны сбросить оковы. Это был Солас. Эльфы расступались перед ним, пропуская. Все головы были обращены к нему. — Вы позволяете отнимать у вас ваши жизни, детей, ваш труд и свободу… Вас тысячи, а угнетающих лишь сотни. С этими словами он сделал паузу и поднялся на возвышенность, чтобы все могли видеть и слышать. — Сегодня я стою перед вами и готов предложить то, чего вас лишали тысячи лет. Я хочу подарить вам свободу, равенство и безопасность, которые по праву должны принадлежать вам. Со всего мира ваши братья и сестры уже последовали за мной. Мы вернем эльфам былое величие, искореним рабство и возродим мир древнего Арлатана. Эльфы взволнованно загудели. Я стояла в толпе, завороженная уверенностью и страстью, которыми была наполнена речь ФенʼХарела. Его слова шли от сердца, и эльфы чувствовали это. Конечно, не все последуют за ним, не все поймут и поверят в это, ведь рабство давно укоренилось в их жизнях. Тысячи лет они рождались рабами, ими воспитывались… и умирали рабами. Им страшно, очень страшно.***
Время словно замедлилось, я стояла напротив Соласа, нас разделяло всего несколько шагов. В спину кто-то случайно легонько толкнул, но я не замечала эльфов, окружавших меня, я смотрела только на него. Чувства, спрятанные куда-то глубоко, снова проснулись. Я старалась не думать о нем все это время, зная, что сейчас совсем не время и не место. Но сердцу не прикажешь, и сегодня оно вновь затрепетало. И сейчас мои глаза были прикованы к нему, и я ловила каждое его слово. ФенʼХарел, обведя всех взглядом, остановился на моем лице. Тоска и боль, сожаление, накопившееся за столь долгое время, нахлынули на меня, и маленькая слеза скатилась по щеке.***
Страница кодекса
Размышления неизвестного о рабах и их владельцах Как из небольшой искры разгорается большое и все усиливающееся пламя. Чем больше дров находит огонь, тем ярче он готов гореть и наоборот, если даже не лить воды, чтобы потушить его, а просто больше не подкладывать дров, то не имея, что пожирать, огонь пожирает сам себя, теряет силу, гаснет и перестает быть пламенем. Точно так же и тираны. Чем больше они грабят, чем больше требуют, разоряют и разрушают, чем больше им дают и служат, тем они становятся все сильнее и ненасытнее. Становятся все более готовыми уничтожать. Тогда, если им ничего не давать, если им не повиноваться, то они без всякой борьбы и сражения остаются ни с чем, падают сраженными. Они становятся ничем, подобно тому как дерево, корни которого не получают больше влаги и пищи, ссыхается и превращается в сухие и мертвые ветви.