₪₪₪
Невозможно было сказать, цвёл этот сад или нет. Тянущиеся вверх лепестки и стебли, зарывающиеся в продрогшую землю корни — казалось, что он застыл. Нет, безусловно, он был прекрасен, но он словно лишился дыхания, замер, побледнел. Это не был настоящий сад. Суррогат, консервант, потерявшая запах и вкус эссенция. Солас, отвернувшись от гигантского элувиана, покачал головой. Да, жизнь переустройства не терпит, взрывов она не переживает. Но и консервация для неё губительна. Стремление извлечь эссенцию приводит лишь к смерти — единожды сорванный цветок в конце концов умирает. Засушенная красота перестаёт быть красотой, вмешательство убивает естественность. Есть ли ещё какой-то способ спастись? Ужасный Волк лишь вновь покачал головой, невесело усмехнувшись. Сад, окружающий его, по-прежнему молчал. На мгновение Соласу показалось, что он вновь услышал за своей спиной шёпот Бесформенного — он резко повернулся к элувиану, но ничего там не обнаружил. Пока что все они были в безопасности. Часть древней пустоты ненадолго отступила, изгнанная обломком, за который хватаются в бурю. Во что-то же нужно верить. — Ладно, — сказал эльф самому себе, — сегодня ничего не случится. Затем, оглядевшись по сторонам и словно отыскав кого-то, он прошептал: — Когда ты не чувствовала в своём сердце сил, ты заглядывала в чужие… И иногда ты находила то, что искала. Подойдя к элувиану вплотную, он коснулся его со словами: — Прошлое оставляют в прошлом, но там могут найтись ответы. Зеркало, словно отвечая, вспыхнуло лазурным сиянием, среди мутной пелены замелькали образы того, что уже случилось. — Покажи мне самые первые и самые важные прикосновения, — потребовал Ужасный Волк. И зеркало показало.₪₪₪
Максвелл с большим трудом пытался разглядеть то, что происходит вокруг — пространство разрывалось от совершающихся позади него чар. Двери с грохотом слетели с петель, демоны и венатори прорвались внутрь. Изуродованная и измождённая Лелиана выпускала одну стрелу за другой, ни на секунду не теряя самообладания. Их время — у неё в колчане, сказала она. Время подходило к концу. Дориан позади продолжал ритуал с амулетом, проговаривая про себя формулы на аркануме. Если у них всё получится, то этого будущего получится избежать. — Хоть подступает тьма, огонь меня хранит, — Тревелиан услышал тихий, но уверенный голос Лелианы и свист очередной стрелы, рассекающей воздух и достигающей своей цели. — Укажи мне путь, Андрасте. Ещё одна стрела. Затем ещё. Один из демонов подобрался слишком близко. — Возьми меня к себе, Создатель. Максвелл больше не мог стоять на месте и бросился к ней на выручку. И вдруг он почувствовал, как сзади кто-то схватил его за руку — порывисто и крепко. — Если отойдёшь, мы все погибнем! — словно из-под толщи воды послышался голос Павуса. На мгновение всё застыло. Демоны схватили Лелиану. Пространство вокруг дрожало и разрывалось от чар. Рука Дориана была горячей и мягкой. Последним, что увидел Тревелиан, было рассечённое горло Лелианы и фонтан густой тёмно-бордовой крови. Всё вокруг сжалось и исчезло. Трудно было сказать, сколько длилось это перемещение во времени. Вокруг не было ничего и одновременно было всё. В полной и плотной темноте глаза слепило от яркого света, от абсолютной и мёртвой тишины разрывались барабанные перепонки, от отсутствия ощущений всё тело изнывало от боли. Но Дориан держал его за руку в этот момент. На вершине Храма в Минратосе срастаются сердца — киркволлская церковь взлетает на воздух вновь и вновь — капли терпкого вина стекают по губам, впитываясь в песчинки пустыни на краю света. Они вдвоём неслись сквозь время, лишённые уверенности в чем бы то ни было, и единственное, в чём Максвелл был уверен, так это в мягкой и тёплой ладони Дориана.₪₪₪
Солас улыбнулся. Элувиан на мгновение издал звук, напоминающий звон прозрачного кристалла, излучающего белоснежное сияние, передающего сквозь толщу пространства тихие шепотки — звук тонкий и печальный. А затем зеркало вернулось к тому же прошлому.₪₪₪
Максвелл улыбался. — Не хочешь повторить допрос с пристрастием? — глаза Дориана блеснули, — На сей раз я буду внимательнее к деталям. Тревелиан хмыкнув, притянул его к себе: — Выпендрежник. Максвелл, склонившись над лицом Дориана и опершись рукой о его грудь, коснулся самым кончиком языка губ тевинтерца. Тот, издав смешок, выдохнул через нос — горячий воздух щекотал подбородок Тревелиана. Они лежали в инквизиторских покоях, обнажённые, разгорячённые и мокрые, не чувствующие холода каменных стен Скайхолда. Это была их самая первая ночь вместе; ночь, о которой новоиспечённый Инквизитор мечтал многие месяцы, борясь в одиночестве с сомнениями, холодом и кошмарами. Теперь это всё ушло, остался только альтус из древней империи. Дориан по-прежнему улыбался, его глаза были закрыты. Тревелиан, едва касаясь своими губами его губ, опустил руку ниже, коснувшись кончиками пальцев его живота. Павус нахмурился, его лицо слегка напряглось, закрытые глаза и улыбка оставались на месте. Рука Инквизитора опустилась ещё ниже, достигнув цели. С каждым движением руки, с нарастанием темпа лицо Дориана менялось. Тревелиану нравилось наблюдать за тем, как менялось лицо тевинтерца — Павус издал тихий вздох, закусывая губу. В эти моменты его морщинки в уголках глаз проступали отчётливее всего. Затем Максвелл сам опустился ниже, следуя языком от самой шеи по тёмной, мягкой и солоноватой коже тевинтерца, по ключице, по груди, задерживаясь у соска, по животу — в самый низ. А Дориан лишь тихо застонал, держа глаза закрытыми. Тевинтерцу не приходилось ничего делать, он просто был — и всё. Он был и позволял себя ублажать, целиком и полностью доверяясь Инквизитору. — Не торопись, — голос Дориана был низким и немного хриплым от возбуждения. Но Тревелиана было не остановить — он одним рывком поднялся вверх, находя губы Павуса своими губами. Поцелуй был порывистым и твёрдым, требующим. Дориан довольно засмеялся, отвечая на поцелуй и обхватывая руками шею Инквизитора. А затем Максвелл резко перевернул его на живот и, замешкавшись лишь на секунду, проник в него. Темп нарастает почти мгновенно, тевинтерец дышит всё чаще, сминая руками мокрые простыни, — в такие моменты Максвелл чувствует, что Дориан полностью принадлежит только ему. Так оно и было.₪₪₪
Солас вздохнул: — Пусть музыка звучит, и танец продолжится. В очередной раз покачав головой, эльф вновь коснулся элувиана, погружаясь всё дальше в прошлое.₪₪₪
Гаррет напрягался изо всех сил, стараясь не потерять сознания. Чьи-то тонкие, но необыкновенно сильные руки протащили его в какое-то затхлое помещение. Запах испражнений стал менее резким, уступая место аромату разнообразнейших трав. У Хоука больше не было сил держать глаза открытыми — всё накрыла тьма. — Помоги! Ну же! — голос Фенриса звучит как всегда твёрдо и яростно; Гаррет наконец догадался, что это именно он принёс его сюда. — Что с ним стряслось? — послышался голос Андерса, целителя из Серых стражей, с которым они совсем недавно познакомились, пытаясь раздобыть карты Глубинных троп. — Гномы их Хартии, — голос Варрика слегка дрожал, — мы отбились, но… Да, точно, его ранили кинжалом между рёбер в Клоаке. Странно, но боли он уже не чувствовал. Он практически ничего не чувствовал. — Какая, блядь, разница, — Изабелла выругалась, — сделай уже что-нибудь! Он без сознания. — Положите его сюда, — голос целителя окреп. Хоук почувствовал под собой что-то твёрдое — наверное, его уложили на носилки. Руки Фенриса действовали осторожно и с трепетом. Кто-то стянул с него рубашку, где-то рядом послышался звон склянок и колб. — Подождите снаружи, вы мешаете мне. — Ага, как же, маг! — презрительно фыркнул Фенрис. — Спокойно, — голос Варрика звучал мягко, — ему можно доверять. Послышалось движение, а затем вновь прозвучал голос разъярённого эльфа: — Если с ним что-то случится, я вырву твоё сердце. — Очаровательно, — Андерс хмыкнул. — А это прямо-таки трогательно! — хихикнула Изабелла. — Фенрис! — голос гнома звучал уже твёрже, — Пойдём. Пойдём, Ривейни… Неуверенные шаги, скрип затворяемой двери, вновь шаги. Тишина. — Потерял очень много крови… — пробормотал себе под нос Андерс, — Но яда не было… Затем Хоук почувствовал, как на его рану пролилась какая-то холодная жидкость, пахнущая чем-то, напоминающим розовое масло. Затем он услышал шипение. Дышать стало тяжелее, он застонал, тело его затряслось. — Ну, тихо, тихо, — обеспокоенно шептал целитель, — сейчас пройдёт… Гаррет хотел открыть глаза и сказать, что ему совсем не больно, но не смог этого сделать — тело не слушалось его. А затем он почувствовал, как мягкая холодная ладонь легла на его лоб. Сквозь закрытые веки он видел сполохи сапфирового света — чары, приятно охладив всё тело, приносили покой. Золотая серьга пронзает мочку уха, проливая кровь — селитра и драконий камень сливаются воедино — звуки музыки достигают балкона Халамширала, где танцуют лишь двое. Андерс, продолжая шептать своё «тихо», аккуратно поглаживал Хоука по голове, забираясь длинными пальцами в мокрые от пота волосы. Последним, что почувствовал Гаррет перед тем, как провалиться в забытье, было осторожное прикосновение Андерса.₪₪₪
Зеркало на мгновение помутнело, воздух наполнил аромат только-только распустившейся розы. А затем на его поверхности вновь проявились образы прошлого.₪₪₪
Гаррет приблизился к Андерсу. Ладонь целителя вспыхнула едва различимым сапфировым светом. Он, подняв руку, поднёс её к щеке Хоука: — Я не знаю ни одного мага, который осмелился бы влюбиться. Их губы почти касались друг друга. — Нарушить это правило мне будет радостнее всего, — прошептал Андерс. Поцелуй получился на удивление спокойным, не таким, каким был первый, в лечебнице. Взяв ладонь целителя в свою руку, Защитник потянул его к кровати. Прерванный поцелуй продолжился, руки Андерса зарылись в жёсткие волосы Хоука. Всё тело Гаррета дрожало — он ждал этого момента годы. Неожиданно он подскочил с постели, перевернувшись, и буквально набросился на целителя. Каким-то образом они свалились с кровати, но Защитник не почувствовал боли от падения. Андерс засмеялся, широко открыв глаза — этот смех словно придал Хоуку сил. Гаррет, тяжело дыша, подхватил целителя под мышки и рывком поднял с пола, прижав к стене у камина. Холодный камень царапал затылок, борода Защитника — щёки, локти болели от резкого удара, но всё это не имело значения. Хоук издавал звуки, больше похожие на рык, чем на стон. Его сильные крепкие руки срывали одежду с Андерса, зубы прикусили мочку уха — целитель резко выдохнул. Настойчивые жёсткие пальцы Защитника впились в ягодицы, оставляя царапины, которые заживут совсем нескоро — оба дышат ещё тяжелее. Хоук продолжает рычать, разводя коленом ноги целителя, впивается зубами в обнажённое бледное плечо. Трясущимися руками, шепча своё ставшее самым главным «тихо», Андерс расправляется со шнуровкой на штанах Защитника — тот толкается вперёд, обхватив целителя за ноги, отрывая от земли и вдавливая в стену. — Смотри на меня, — прошептал Хоук, овладевая им. И Андерс, широко открыв глаза, смотрит, понимая, что никогда не был так счастлив.₪₪₪
Солас, кивнув самому себе, прошептал: — Путь станет лишь темнее, глаза должны быть открыты. Затем Ужасный Волк в третий раз коснулся элувиана, открывая ещё более глубокое прошлое.₪₪₪
Дайлен выставил посох вперёд, неуклюже поднявшись с земли. — Здесь умирает Серый страж! — крикнул Зевран, обнажая клинки. Лезвия блеснули в свете пылающего в небе солнца. Отряд Стража угодил в ловушку. Крики, звон стали и свист стрел. Стен выбежал вперёд, прикрывая Амелла своим массивным телом. Морриган, сотворив рассыпающие золотые искры чары, обратила в бегство одного из убийц, которого вскоре настигла меткая стрела Лелианы. Зевран, ловко перекувырнувшись назад, избежал тяжелого меча Стена. Дайлен заметил, как справа от него на возвышении Алистер ударом щита повалил на землю заманившую их сюда магессу, развеяв её чары. Страж, подняв посох, отправил в сторону расположившихся на холме лучников снаряд жидкого пламени — взрыв, последовавший за этим заклинанием, потряс всю опушку. Затем он, взмахнув рукой наискось, отбросил ударной волной одного из убийц — тот повалился на землю, разбив голову о поросший мхом валун. Морриган, прокричав что-то, выхватила из воздуха сгусток чёрного и разъедающего глаза дыма — двое убийц потеряли возможность видеть, став лёгкой добычей для Алистера и Лелианы. Врагов становилось всё меньше. Стен, яростно зарычав, попытался достать мечом Аранная, но он был слишком медлительным для убийцы. Зевран, изогнувшись, избежал удара и, перебросив в воздухе кинжал, угодил кунари эфесом прямо в висок. Стен повалился на землю, застигнутый метким ударом. Убийца двинулся прямо к Амеллу, которого никто не прикрывал. С обеих сторон засвистели клинки, грозя снести голову. Дайлен, вовремя выставив посох и вложив в него чары, парировал оба удара — клинки, пронзённые разрядом магии, выскочили из рук эльфа, но и сам Страж выронил оружие. Араннай был уже слишком близко. Вытащив из-за пояса нож, он подскочил к магу, целясь прямо в сердце. Неожиданно для самого себя Амелл упредил этот удар, схватив убийцу за запястье, скрутил его, заставив выпустить нож, а другой рукой упёрся прямо в грудь. Кожа на запястье Зеврана была горячей и влажной; грудь тяжело поднималась, волосы цвета разогретых солнцем колосьев блестели. Неожиданное прикосновение ошеломило их — оба стояли безоружные, лишённые возможности для какого-либо манёвра. Ворота Чёрного Города содрогаются от штурма — прыжок в бездну с Расколотой горы — жалкий обрубок руки. Дайлен, по-прежнему касаясь его груди и запястья, наконец заглянул в глаза своему убийце — и всё вдруг изменилось.₪₪₪
Гладь элувиана в очередной раз подёрнулась туманом. На мгновение в воздухе расцвёл до боли знакомый ФенʼХарелу запах горячего песка, оливкового масла и моря, а затем туман развеялся.₪₪₪
Дайлен тяжело вздохнул, расправив расслабленные плечи. Руки Зеврана медленно и вдумчиво, но в то же время твёрдо и уверенно массировали его шею. Они находились внутри палатки Стража, заслонённые от сопартийцев плотной тканью, наброшенной на каркас. Над ними парил тёмно-синий огонёк, отбрасывающий на ткань причудливые тени — единственный источник света, вызванный чарами Амелла. Где-то неподалёку потрескивал костёр, издавали протяжные трели ночные насекомые. Брессилиан и Круг Магов были позади, они направлялись в Орзаммар. Дайлен сидел на подстилке, вытянув ноги вперёд — с его внушительным ростом было сложно уместиться в палатке в таком положении. Эльф устроился позади, стоя на коленях, прижимаясь грудью к спине мага. — И всё-таки дело массажем не ограничится, — хрипловатый голос убийцы сводил с ума. — Я знаю, — тихо ответил Амелл. — Ты согласился на это из-за Морриган? Из-за того, что между вами происходит? — Нет. Да. Я не знаю, — он помолчал какое-то время, — Я просто согласился. — Неважно, — руки эльфа касались щёк Стража, пальцы перебирали волоски щетины, — Ты делаешь то, чего ты хочешь. И любишь, кого хочешь. А я никогда не попрошу от тебя ничего, кроме того, что ты пожелаешь мне дать. Всё просто, дорогой Серый страж. — Да, — голос Дайлена почему-то дрогнул, — Всё просто. Пальцы убийцы скользнули ниже, медленно расшнуровывая камзол Амелла, стягивая его, обнажая холодную бледную кожу. Затем руки легли на ключицы, опустились ниже — на грудь, покрытую чёрными мягкими волосками. Пальцы то сжимали, то отпускали, затем вновь сжимали, сдавливая соски. Дайлен чувствовал позвоночником грудь Зеврана, чувствовал, как тот возбуждён. — Ты давно этого хотел, да? — спросил маг. — Как и ты, — прозвучал простой ответ, — просто я оказался попроворнее. Руки эльфа опустились ниже, к животу, затем к шнуровке штанов. Странно, но всё это время Дайлен не видел лица своего неожиданного любовника, даже не поцеловал его ни разу. По правде говоря, он даже не знал, может ли доверять ему — каких-то три месяца назад он пытался убить его. И вот они здесь. Зевран запустил руки под ткань штанов, нащупав разгорячённую плоть — Страж судорожно выдохнул, а затем почувствовал, как пухлые влажные губы коснулись его обнажённого плеча. — Я знаю, что ты никогда не был с мужчиной, — горячее дыхание обжигало кожу, — Это чувствуется. Дайлен хотел что-то ответить, но пальцы эльфа легли на его сухие тонкие губы. — У нас впереди долгая ночь, а возможно и не одна. Если захочешь. Амелл повернулся к нему лицом, посмотрев прямо в глаза своему убийце — и он не увидел в них ничего, что могло причинить боль. В какой-то момент ему показалось, что если сейчас он встанет и покинет палатку, то спасёт себя от очень-очень большого горя, что ждёт их обоих впереди — темнота и Вечная Жестокость. Но он ничего этого не сделал, а только поцеловал Зеврана, уложив его на спину, плавно толкаясь вперёд и попутно расстёгивая ремешки кожаной куртки эльфа. Убийца, не ожидавший подобного, ответил на поцелуй. Страж, оторвавшись от его губ, прильнул ими к шее эльфа, втягивая носом удивительный запах — а затем резко выдохнул. Огонёк, висящий над ними, ярко вспыхнул, а после погас — они оказались в полной темноте. — Всё в порядке? — спросил Зевран, зарывшись пальцами в длинные волосы Амелла. — Да, — Дайлен прикрыл глаза, — Всё хорошо.₪₪₪
Зеркало погасло, и на этот раз окончательно. — Да, душа избежала очередного отравления сожалением. На этот раз. Солас, развернувшись, сделал несколько шагов, заложив длинные руки за спину. Многочисленные цветы, раскрыв свои бутоны, окружали поляну, на которой возвышался элувиан — названия этих растений давно стёрты из памяти этого мира. Но здесь они сохранились — пусть и бледным своим подобием. — Возможно, в этом мире ещё что-то осталось? — он вновь говорил сам с собой, не замечая ничего вокруг, — Но как быть с нашим миром? И он вновь подошёл к элувиану в поисках ответа: — А теперь последнее прикосновение, — повелел Ужасный Волк. Зеркало вновь вспыхнуло, являя образы настоящего и ближайшего неизбежного грядущего, что уже навсегда выбито на скалах Вселенной — то, что было потом.₪₪₪
Максвелл поморщился, разглядывая свою новую руку. Протез был выполнен мастерски — металл, пропитанный насквозь лириумом и чарами, переливался в свете заходящего солнца, лучи которого проникали в инквизиторские покои сквозь окно. Вот гладкое предплечье, изящное запястье, тонкие пальцы — всё из прочнейшего, но лёгкого металла, проводящего магию лучше, чем любой другой посох. Дагна и приглашённые в Скайхолд формари постаралась на славу, рука слушалась Тревелиана практически как настоящая — движения были более скованными, неуклюжими, но ведь они всё же были. Однако фантомная боль никуда не ушла. Бывший Инквизитор встал из-за стола и вышел на балкон. Даже вечером во внутреннем дворе Скайхолда царила суета. Но эта суета была прощальной — люди постепенно покидали крепость, ведь организации, частью которой они были, больше не существовало. Инквизиция исчезла навсегда. «По крайней мере, — Максвелл улыбнулся своим мыслям, — пусть остальные так думают». Он думал о Соласе, о Завесе, о многочисленных испытаниях, что ждали их всех впереди. О том, что мир вскоре полетит ко всем чертям, о том, что всё уже никогда не станет по-прежнему. О том, что история подходит к концу. Его размышления прервал едва слышный звон сокрытого в изящном кулоне кристалла, висящего у него на шее на тонкой цепочке. Тревелиан улыбнулся и, открыв кулон, коснулся кристалла пальцами. Это прикосновение пробудило мягкий и вечно растягивающий слова голос: — Аматус? — Дориан. — Как поживаешь? — Бывало и получше. Хотя, похуже тоже бывало. — Ха. Я тут слышал, что ты обзавёлся новой рукой. — Что, уже не терпится опробовать? — Да. Поэтому больше терпеть я не стану. — То есть?.. Скрип отворяемой двери, звук приближающихся со спины шагов. — Обернись, Аматус. И Максвелл обернулся.₪₪₪
Элувиан померк, но, ощутив очередное прикосновение ФенʼХарела, вспыхнул вновь.₪₪₪
Гаррет шагнул вперёд, устремляясь в пропасть — прочь с Расколотой горы и прочь из этого мира. А затем он услышал крик из-за своей спины и почувствовал, как всё его тело парализовало — он застыл, скованный по рукам и ногам, неспособный пошевелиться. Под своими ступнями он, опустив взгляд, обнаружил изящный узор испускающей зеленоватое сияние руны паралича, высеченной прямо на самом краю пропасти. Затем он услышал звук быстрых шагов за спиной, тяжёлое дыхание. А потом — порывистое прикосновение рук, тянущих его назад, подальше от обрыва. Руна развеялась, к нему вновь вернулась способность двигаться. Увлекаемый руками, обхватившими его за пояс, он упал на спину. — Гаррет! — услышал он у самого своего уха. А затем он, не вставая с холодной земли, повернул голову и увидел лежащего рядом с собой Андерса. Тот тяжело дышал, по-прежнему не выпуская его из рук, его светлые волосы были растрёпаны, глаза, очерченные тёмными кругами, блестели — ничего прекраснее Хоук не мог вспомнить. — Ты успел, — только и смог выговорить Защитник. Целитель вымученно улыбнулся, губы его дрожали. Свет звёзд продолжал освещать вершину Расколотой горы — действительно, это была самая красивая ночь, которую им довелось провести вместе. Запах асфодели куда-то отступил. — Успел… — повторил Хоук, а затем, закрыв глаза, прижался к его шее лицом, — Успел… Защитник подумал о том, что впереди их ждёт ещё много всего плохого — церкви, взрывы, селитра и драконий камень. Но не сейчас. Сейчас они просто полежат тут немного. — Тихо, тихо, — прошептал Андерс, поглаживая Гаррета по голове, зарываясь пальцами в жёсткие волосы, — Тихо, тихо.₪₪₪
ФенʼХарел подумал о том, что в этом мире что-то всё-таки осталось. А затем, приложив ладонь к сияющей глади зеркала, произнёс: — И теперь самое последнее.₪₪₪
Дайлен вошёл в самый центр зияющей чёрной бездны, открывшейся в элувиане — и тьма мгновенно сомкнулась за ним, ничего после него не оставив. Морриган тяжело выдохнула, Киран опустил взгляд серебристо-серых глаз — точно таких же, какие когда-то были у его отца. На Арборскую глушь и Храм Митал опустилась вечерняя мгла. Ничего, кроме самой тёмной пустоты, не отражалось в зачарованном зеркале. — К чёрту, — проговорил про себя Зевран и, сделав несколько шагов вперёд, последовал прямо за Дайленом, войдя в элувиан за мгновение до того, как зеркало погасло.₪₪₪
ФенʼХарел отпрянул от элувиана, лицо его исказилось в ужасе — изображение резко оборвалось, когда Зевран последовал за Стражем, и теперь гладь зеркала почернела, лишившись малейшего проблеска света, а звон утих. Придя в себя, Солас осторожно коснулся поверхности элувиана — зеркало не отзывалось, по-прежнему источая лишь пустоту. Ужасный Волк никогда не был так близко к Чёрному Городу и так далеко от него. В какой-то момент ему захотелось разбить зеркало вдребезги — он хотел, чтобы острые, как бритва, осколки пронзили его плоть насквозь и осыпались на землю с громогласным дребезгом. Но ФенʼХарел не разбил зеркала. Он прислушался, пытаясь уловить хоть что-то, что могло донестись с той стороны. Тишина. Тишина — ни звука, ни намёка на движение или чьё-то присутствие по ту сторону чёрной глади элувиана. Ничего, кроме тьмы и тишины. Солас не мог ничего увидеть или услышать, но теперь он знал наверняка, что Дайлен Амелл был не один. И при мысли о том, что в этом доживающем последние дни мире кому-то достанется ещё одно — пусть самое ничтожное и жалкое — прикосновение, на сердце у Ужасного Волка полегчало.