Создатель, хотя меня окружает тьма, Я пребуду в Свете. Я вынесу бурю. Я выстою. То, что создал Ты, не в силах никто сокрушить. — Испытаний 1:10. …День 42. Я начинаю подозревать, что нами кто-то управляет. Какая-то незримая длань, нависшая над нами. Я все время слышу щелчки. Щёлк-щёлк. Щёлк-щёлк. — Из мокрой и изрядно пожёванной книги.
₪₪₪
Гаррет глубоко вздохнул, оперевшись на посох. Ему, наконец, удалось добраться до вершины Расколотой горы. Старые истёртые временем покрытые древней пылью и вялым мхом полуразрушенные скалы тянулись к темнеющему небу. Вот-вот должен был пойти дождь. Завеса подрагивала, словно сотрясаясь от страха. Хоук помнил, как много лет назад оказался здесь впервые — тогда ему нужно было исполнить часть договора, заключённого с Ведьмой из Диких Земель. Тогда Мерриль сказала, что это место когда-то было священным, что сюда приходили эльфы времён Арлатана — чтобы навеки заснуть, чтобы упасть в объятия тёмной и сладкой утенеры. Тогда рядом с ним был Андерс. Защитник сбросил плащ на землю, крепче сжав посох в руках, и двинулся вперёд к небольшому каменному алтарю, приютившемуся на краю обрыва.₪₪₪
Андерс покачал головой: — Я знал, что мы не успеем. Я догадывался. Справедливость парил рядом с ним в воздухе, Тень по-прежнему, извиваясь, проносилась мимо них. Но она уже не страдала, она успокоилась и затихла — ей больше ничего не угрожало. Пока. — Я сталкивался с этим, — продолжал Андерс, — сознание, слишком долго пробывшее в Тени, уже не может, даже будучи свободным, вернуться в тело… По крайней мере, не в моём случае. Зевран — другое дело, Амелл, — чёрт его знает, как он это сделал! — погрузил его в утенеру. Такое пребывание в Тени безопасно для сознания, и когда чары развеются, он вернётся в собственное тело. В моём же случае… — Я бы на твоём месте не торопился с выводами, — голос Справедливости раздавался эхом, — мы с тобой оба знаем Хоука. Если уж кто-то и способен делать невозможное возможным, так это он. Андерс замолчал. Он чувствовал, что постепенно теряет способность испытывать какие-либо эмоции, теряет способность чувствовать и сожалеть. Тень, лишённая человечности и индивидуальности, растворяла его, обращая в нелепый суррогат — в получеловека, в бледную тень самого себя. Целитель думал, что, на самом деле, это даже к лучшему — он не будет страдать, оторванный от родного мира и самого родного человека. Но где-то в глубине его сознания что-то, что осталось от настоящего живого Андерса, клокотало и бурлило, страдало и возмущалось. Что-то в глубине его сознания не могло принять того факта, что ему придётся остаться в Тени навсегда и больше никогда не увидеть Гаррета Хоука.₪₪₪
Гаррет приблизился к алтарю. На истёртом прямоугольном камне, испещрённом древними рунами, стояло что-то вроде кувшина, из горлышка которого вырывалось едва тлеющее голубоватое пламя — Завесный огонь. Клонящееся к закату солнце скрылось за темнеющими тучами, огонёк засиял ярче. На вершину Расколотой горы опустилась тишина, словно Тень насторожилась в присутствии Защитника. Где-то далеко послышался рокот грома — приближалась гроза. Хоук тоже насторожился. Он знал, что ритуал, о котором ему рассказала Мерриль, может привлечь с той стороны нечто непрошенное. Гаррет вытянул из-за пояса кинжал и, вложив лезвие в ладонь, резким движением рассёк руку. Горячая кровь заструилась по кинжалу и пальцам, капая на землю. Завеса вокруг всполошилась, почуяв оголённую жизнь. За последнее время ему слишком часто приходилось прибегать к магии крови. Он сжал окровавленную ладонь в кулак и протянул руку к кувшину. Капли крови, попав в едва тлеющее пламя, зашипели. Привычный бирюзово-сизый цвет Завесного огня сменился на розовато-красный. Кровь и пламя смешались.₪₪₪
Андерс выдохнул: — Что это? Прямо перед ними в воздухе вспыхнул розовато-красный огонёк. Извивающаяся вокруг зеленоватым полумраком Тень словно пыталась затушить это пламя, но безуспешно — оно разгоралось всё ярче. Справедливость покачал головой: — Он не отсюда. Он с другой стороны…₪₪₪
Не опуская руки, Защитник тихо проговорил: — Telʼenfenim, Daʼlen, irassal ma ghilas. Пламя вспыхнуло ярче, Завеса вокруг загустела от напряжения. Хоук продолжал уже громче: — Ma garas mir renan… Пространство вокруг подёрнулось дымкой, начало размываться — чары стирали границу между мирами. — Ara maʼathlan vhenas, — звучно произнёс Гаррет, почувствовав в воздухе странный и неуловимый знакомый запах.₪₪₪
— Я слышу голос, — прошептал Андерс, — он зовёт меня… — Домой, — Справедливость всматривался в разгорающееся пламя, — Он зовёт тебя домой.₪₪₪
— Ara maʼathlan vhenas! — прокричал Хоук, собрав все свои силы. Яркая вспышка кроваво-красного света озарила вершину Расколотой горы. На какое-то мгновение пламя заполонило всё вокруг — мир перестал существовать. Нет, это была ещё не Тень, но уже и не привычный мир — Гаррет оказался на перепутье, где сны сливаются с явью, где законы реальности становятся условными, где каждое воспоминание живёт, не умирая. Защитник не мог ничего разглядеть в зыбком тумане, царившем здесь. Первое, что он почувствовал, — это запах кострища и смога от влажных поленьев. А затем ещё что-то. Отвратительный запах испражнений.₪₪₪
Тяжёлый запах испражнений никогда не оставлял Клоаку. В лечебнице же Андерса пахло приятнее: лекарствами и травами. Андерс, устало проведя рукой по лицу, проговорил: — Заработав себе уважение в Киркволле, ты много сделал для магов, Хоук. Гаррет, запустив руку в непослушные чёрные волосы, нелепо улыбнулся. — Как раз такой предводитель нам и нужен, — продолжал целитель, — Надо заявить всем, что наш дар от Создателя, и нельзя нас за него наказывать. — Когда ты так говоришь, — глаза Хоука смеялись, — я чувствую, что тебе невозможно отказать. Андерс вздохнул, опустив глаза: — Я пытался сдержаться… Ты сам видел, что я чуть не сделал с той девочкой. Ты сам видел, какой я, — он понизил голос, — Но всё-таки я человек. И не хочу вечно сопротивляться соблазну. Тёплые смешинки в глазах Гаррета заискрились ещё ярче, голос его прозвучал громко и твёрдо: — И сколько же времени мне понадобится, чтобы свести тебя с ума? Неожиданно целитель, ничего не говоря, подскочил к Хоуку и впился губами в его губы, обхватив его руками за плечи. Оба они тяжело дышали, крупные и сильные руки Гаррета обхватили хрупкое тело Андерса. Он, прижавшись влажными разгорячёнными губами к колючей от щетины щеке Гаррета, прошептал с улыбкой: — Если нам суждено завтра умереть, я хочу, чтобы у нас сначала это было… Хоук, хмыкнув, отстранился от целителя и, изобразив удивление, проговорил: — Ну что? Теперь ты готов умереть? — Я думал, что Справедливость… отнял у меня эту возможность, — голос Андерса звучал по-прежнему тихо и несмело, — Знаешь, со мной у тебя будет не жизнь, а хаос. За нами будут гнаться, нас будут ненавидеть. Против нас будет целый мир. Серые глаза Гаррета сверкнули, он коснулся плеча целителя, крепко сжав его. Это прикосновение значило слишком много. Андерс, отстранившись от Хоука, произнёс твёрдо и уверенно: — Если сегодня твоя дверь будет открыта, я приду к тебе. Если нет, то буду знать, что ты внял моим предостережениям.₪₪₪
К отвратительному запаху испражнений и горящих влажных поленьев примешался запах горелого человеческого мяса. Гаррет услышал пронзительный женский крик. Привязанная к столбу женщина с растрёпанными, но прекрасными золотыми волосами, одетая в белоснежное испачканное кровью платье билась в конвульсиях, пожираемая пламенем. Её кожа плавилась, словно воск, трескалась, лопалась; волосы вспыхнули, словно факел; оголённая плоть почернела. Запах горелого мяса всё усиливается. — Почему ты решил, что заслуживаешь справедливости, Защитник? Голос звучал не откуда-то снаружи, он исходил изнутри. — Почему ты решил, что мир обязан страдать, угнетённый страшным предательством, а ты должен жить в покое? Женщина продолжала неистово кричать. Удивительно, как ей удавалось оставаться в сознании, испытывая такую боль? Голос продолжал звучать, вторя крику женщины, биться в стенках черепа, пытаясь высвободиться наружу. Пламя, разбуженное Гарретом, разгорелось в полную силу — фигуру привязанной к столбу женщины уже не было видно за извивающимися сполохами и чёрным смогом, заполонившим всё вокруг. Крик женщины медленно отдалялся, постепенно тонул в тишине, затихая. Костёр победил, пожрал женщину и вспыхнул ещё ярче. Туча жгучих искр поднялась над влажными поленьями.₪₪₪
Поленья в камине потрескивали, языки пламени ласкали ветки можжевельника. — Когда я был в Круге, любовь была забавной игрой. Если бы маги привязывались к друг другу и боялись потерять, у храмовников было бы слишком много власти, — Андерс приблизился к Гаррету, — Я не переживу, если потеряю тебя… — Ты меня не потеряешь, — твёрдо произнёс Хоук, сделав шаг вперёд. Ладонь целителя вспыхнула едва различимым сапфировым светом. Он, подняв руку, поднёс её к щеке Хоука: — Я не знаю ни одного мага, который осмелился бы влюбиться. Их губы почти касались друг друга. — Нарушить это правило мне будет радостнее всего, — прошептал Андерс. Пламя в камине ярко вспыхнуло.₪₪₪
Огонь охватывал всё вокруг. Хоук чувствовал, что ещё чуть-чуть, и он попросту задохнётся в дыму и копоти. Ритуал Мерриль, подпитанный кровью Гаррета, связавшей ослабленную Завесу с чарами Амелла, действительно оказался очень опасным. — Тебе не убежать… — голос вновь послышался откуда-то изнутри. Пламя подбиралось всё ближе, Защитник чувствовал, что дышать становится всё труднее. Он резко развернулся и, тяжело дыша, побежал прочь от следующего по пятам ада. Последнее, что он услышал, — это предсмертный крик отправленной на костёр светловолосой женщины, донёсшийся до него из-за спины. Меч пронзил сердце, принеся покой. Впереди стелился туман, за которым слышался шум битвы: крики и хрипы, звон стали, свист стрел и звук разрываемой плоти. Туман резко рассеялся, и Гаррет, тяжело вздохнув, остановился, будучи не в силах двигаться дальше. Тысячи высоких фигур, облачённых в сверкающие доспехи и вооружённых, сражались друг с другом. Металлический привкус крови витал в воздухе, то тут, то там проносились смертоносные стрелы с отравленными наконечниками. Хоука никто словно не замечал — ожесточённая битва продолжалась. Рядом с ним на размокшую от внезапно хлынувшего ливня грязь повалился смертельно раненный эльф. Его внутренности, блестящие в свете заходящего солнца, с глухим хлюпаньем вывалились наружу из зияющей раны в животе. — Куда ты бежишь? — крикнул ему умирающий эльф, — Некуда бежать!.. Этот голос снова звучал лишь в голове, исходя из неизведанных тёмных глубин. Гаррет, выругавшись, бросился прочь, спотыкаясь и утопая в грязи и крови. Стрела, пролетевшая мимо, чуть не задела его. Битва из доблестного сражения превратилась в кровавую бойню, где уже невозможно было различить, где друг, а где враг. Осталась только смерть, банальная и простая. Неожиданно прогремел взрыв. В небе чёрной пульсирующей тучей расцвела тёмная, как ночь, пустота. Страшный в своём отчаянии волчий вой пронёсся по равнине. Чернота, взорвавшись изнутри, тёмной волной накрыла всё вокруг. — Иного выхода не было, — прошептал голос. Гаррет, лишённый возможности что-либо увидеть в охватившей всё темноте, споткнулся обо что-то мягкое и, потеряв равновесие, упал на землю. Оголённой кожей он чувствовал мягкое тепло тел лежащих на земле воинов. Но тела эти стремительно холодели. Темнота наконец рассеялась. Хоук с ужасом обнаружил себя лежащим на горе гниющих трупов. Он попытался подняться, но его руки и ноги скользили по залитым кровью и слизью телам. Запах разложения и свернувшийся крови ударил в нос. Мертвецы превратились в единую перегнивающую массу, стелющуюся под Защитником. Он перевернулся на живот, попытавшись ползком выбраться из моря трупов и, окинув взглядом залитую дождём равнину, отчаянно закричал — вокруг, насколько хватало глаз, простирался бесконечный устилающий равнину ужасный ковёр павших в страшной битве гниющих воинов. Внимание Гаррета на мгновение отвлек последний луч заходящего солнца, блеснувший в вышине. Луч коснулся крон зеленеющих деревьев, возвышающихся вдали. Прикосновение это походило на прощальное. Деревья составляли прекрасный цветущий сад. Сад этот был единственным местом, куда не пробрались смерть и разложение. Он, словно остров, возвышался среди моря мёртвых тел. Хоук взвыл от отчаяния — неужели может существовать что-то настолько прекрасное среди всей этой гнили? Удивительно, как он раньше не заметил этого сада? Сад цвёл и зеленел вдали, недосягаемый и прекрасный в своём спокойствии. Больше всего на свете Гаррету хотелось оказаться там и стать частью этого неувядающего и безразличного к времени и смерти сада. Горячие слёзы полились по щекам Защитника — он медленно проваливался вниз, утопая в гниющих телах, а сад между тем продолжал цвести наперекор естественному ходу вещей. Внезапно раздался страшный громогласный звон, пошатнувший основы мира. Послышался отдаленный звук, точно с неба, звук лопнувшей струны, замирающий, печальный. Сад в одно мгновение обратился тучей пепла, не доставшись окружающей всё тьме. Он погиб, избежав увядания, избежав медленной мучительной смерти. Всё вновь накрыла тьма. Наступила тишина. — Да, у него не было другого выхода, — в раздирающим барабанные перепонки голосе слышалось сожаление. Гаррет, не сумев вынести зрелища погибающего сада, перевернулся на спину, тяжело дыша. На просветлевшем лишённом красоты небе показалась луна. Затем Хоук почувствовал рядом с собой какое-то движение. Защитник приподнялся, с отвращением оперевшись руками о наполовину сгнившую голову мёртвого эльфа, в которой уже копошились черви. Прямо из-под земли вырывалось что-то маленькое и хрупкое, прорастая сквозь остывшую мягкую плоть мертвецов. Луна продолжала освещать потонувшую в тишине равнину.₪₪₪
Лунный свет проникал сквозь стрельчатые окна Казематов. — Нужно было довериться тебе, — Андерс тяжело вздохнул, опустив взгляд, — Даже после всего, что мы пережили вместе, мне и в голову не приходило, что ты меня пощадишь. Хоук приблизился к нему, крепче сжав в руках посох. Он знал, что времени у них оставалось немного — разъярённые и жаждущие крови храмовники во главе с Мередит были уже близко. — Если мы выживем… — Андерс запнулся, — ты же понимаешь, меня будут искать. В Киркволле мне пощады ждать не от кого. Но… если рядом будешь ты, то лучше в бегах, но с тобой, чем в безопасности, но с кем-то другим. — Значит, мы оба станем беглецами, — твёрдо проговорил Защитник, подойдя ещё ближе. Гаррет чувствовал, что слова эти прозвучали жестоким пророчеством — настоящие испытания ещё только ждали их впереди. Он отчаянно боролся с желанием закрыть глаза. — Мы построим мир, где никто не погибнет из-за того, что Создатель сотворил его таким, а не иным, — прошептал целитель. Хоук чувствовал, как что-то щемит в груди. Можно ли быть счастливым? Робкая и слабая улыбка скользнула по губам Андерса: — Десять… сто лет спустя кто-то, очень похожий на меня, полюбит кого-то, очень похожего на тебя. И их уже некому будет разлучить.₪₪₪
Ярко-зелёный и сочный росток наконец прорвался сквозь гниющие тела. Прямо на глазах Хоука расцвела одна-единственная роза — удивительной красоты! Гаррет задержал дыхание, страшась спугнуть эту красоту или каким-либо образом навредить неожиданно распустившемуся цветку. Защитник протянул к нему дрожащие пальцы, но в последний момент отдёрнул руку, не решившись коснуться. Ведь прикосновение могло погубить красоту, оставшуюся от сада. У этой розы было лишь четыре жалких шипа, больше ей было нечем защититься от мира. — Это прямо-таки трогательно, — в голосе слышалось удивление, — возможно, ещё не всё потеряно? — Он заслуживает хотя бы попытки, — раздался другой насмешливый голос, доселе молчавший, — А тебе это ничего не будет стоить!.. — Вечно ты защищаешь их, — отвечал недовольно первый голос, — а они вновь и вновь предают тебя! — Может быть, в этот раз не предадут? — Может быть… Хоук почувствовал, что теряет сознание. В какой-то момент дурманящий сладкий запах распустившейся розы перебил гнилостный смрад. Гаррет, охваченный этим ароматом, повалился на спину, провалившись в небытие.₪₪₪
Тень страшно исказилась, пытаясь исторгнуть из своих глубин непрошеного гостя. Андерс испуганно вскрикнул, когда увидел перед собой неожиданно появившееся тело Хоука. — Гаррет! — он бросился к бездыханному телу, упав рядом с ним на колени. — Он жив, — Справедливость приблизился к ним, — но потерял слишком много сил, пытаясь прорваться сюда. Глаза Хоука были закрыты. Андерс больше всего в своей жизни боялся именно этого — закрытых глаз Гаррета Хоука. Целитель, опустившись рядом, приложил ладони к широкой груди Защитника. Неожиданно он понял, что сам он, в отличие от возлюбленного, полон сил — и он был готов ими поделиться. Сапфировый свет хлынул из него мощным потоком, обволакивая Хоука, который практически лишился всей магической энергии. Андерс упёрся лбом в крепкую грудь Гаррета, обхватив его руками за плечи — сапфировый свет продолжал питать их обоих. Так они лежали вдвоём, залитые сиянием, а мимо них проносилась безразличная ко всему Тень. — Ты ведь тоже это чувствуешь, — громогласный голос Справедливости нарушил тишину, — путь свободен, Хоук пронзил Тень насквозь — и всё это для тебя. Ты можешь вернуться… — Да, — прошептал Андерс, приложившись влажными губами к уху Хоука — я возвращаюсь домой, слышишь? Неожиданно тело Хоука растаяло, подёрнутое дымкой. Руки целителя беспомощно сомкнулись в попытке ухватить ускользающую фигуру. Гаррет покинул Тень, оставив за собой проход. — Ты пойдёшь за ним? — в голосе духа слышалась грусть. Андерс, поднявшись, посмотрел ему в глаза: — Я начинал думать, что без меня его жизнь стала бы лучше. Все его страдания — это моя вина и только моя. Но сейчас… когда у меня появилась возможность уйти, я просто не могу остаться. — Ты искупил вину, Андерс, — Справедливость кивнул, — и заслужил немного покоя. — Возможно, до конца этой вины искупить нельзя, — целитель грустно улыбнулся, — но я могу попытаться. — Не забывай меня, Андерс, — тихо проговорил Справедливость, — Я вернусь, если понадоблюсь вам. Я всегда буду рядом… И наконец Андерс понял, почему голос Справедливости звучал так печально — этот дух боялся утратить свою человечность, он разрывался между своим и чужим миром, не принадлежа ни тому ни другому. Но вечно разрываться надвое нельзя. — Я тебя никогда не забуду, — прошептал Андерс, медленно растаяв в воздухе. Сладкий аромат розы ещё какое-то время не покидал этого места.₪₪₪
Андерс открыл глаза, резко вскочив с кровати, и тут же услышал облегченный возглас Карвера. Всё это время тело его не покидало лачуги Мерриль. — Где он? — целитель поднялся с кровати. — Ушёл… — проговорил ошарашенный Карвер, — за тобой. И не вернулся. Мерриль тоже не вернулась… — Куда? — Андерс вдруг почувствовал необъяснимое беспокойство. — На Расколотую гору… Больше ничего не говоря, целитель бросился к двери. Он чувствовал, что может опоздать, хоть и не понимал, почему.₪₪₪
Хоук открыл глаза. Ясное ночное небо было усыпано яркими звёздами. Лунный свет заливал вершину Расколотой горы. Воздух после недавно прошедшего ливня был удивительно чистым и свежим. Сколько времени он пролежал здесь без сознания? Защитник поднялся с земли, оглядевшись. Вершина горы выглядела пустынной, перед ним по-прежнему возвышался древний эльфийский алтарь. Ничего не изменилось. Какое-то время Гаррет стоял, тяжело дыша и вглядываясь в ночное небо. Он отдал практически все свои силы на этот ритуал, но безрезультатно. Стоя здесь, на этой вершине, он не чувствовал ничего, кроме полной опустошённости. — Ничего не вышло, — тихо проговорил он. Он знал, что сознание, так долго пробывшее в Тени, уже не может вернуться назад. Особенно, если уровень Тени был таким глубоким. Потерь было слишком много. Сестра, мать, Киркволл — всё это ушло, как ушёл и Андерс. Какая-то из этих потерь должна была стать последней. Почему не эта? Церковь учит, что души, покинув здешний мир, попадают в Тень. Может там, вне пределов мира живых, ему удастся найти его? — Карвер не простит этого, — снова обратился к себе Гаррет, — но, возможно, спустя время он поймёт меня. Он глубоко вздохнул, расправив плечи. Звёзды, безразличные ко всему, продолжали сиять. Лёгкое дуновение ветра принесло с собой свежий запах асфодели, цветущей где-то неподалёку. К сожалению, это была не роза. Если та самая роза действительно жива и где-то цветёт, то цветёт она очень и очень далеко — слишком далеко. Гаррету казалось, что во всей своей жизни он не видел ничего прекраснее этой ночи. Наконец он, кивнув сам себе, двинулся вперёд, обогнув древний алтарь и приблизившись к краю обрыва. Хоук опустил взгляд — далеко внизу простиралась равнина. Очень-очень далеко внизу его ждал покой. Ещё раз вздохнув, Защитник закрыл глаза. Может быть в этом самом месте много лет назад Флемет говорила ему именно об этом мгновении, когда весь мир рухнет в бездну и единственное, что останется Гаррету — это без страха прыгнуть? Только падая, можно понять, умеешь ли ты летать. Хоук шагнул вперёд.