Древние Боги воззовут к вам, Из своих древних темниц они будут петь. Драконы со злыми глазами и злыми сердцами. На почерневших крыльях взлетел обман Первых Моих детей, потерянных в ночи. — Тишины 3:6, Нестройный стих. Матушка говорит, об участи Амеллов следует помнить, поскольку подобное может произойти с каждым из нас. Знаешь ведь старинное присловье: «В Вольной Марке счастье — словно морской прилив: приходит и уходит». По мне, это хороший пример того, как магия может испортить жизнь порядочным людям. Помоги Андрасте этому злосчастному семейству, что бы там ни ждало его впереди. — Выдержка из письма, написанного леди Амели де Монфор.
₪₪₪
Дайлен напрягался изо всех сил, но Тень не поддавалась ему. Он пытался проникнуть на самый глубокий её уровень, пронзая своей волей время и пространство. Там его ожидали духи, откликнувшиеся на зов. За тьмой, стоявшей перед ним, он чувствовал что-то знакомое, но никак не мог разглядеть, что именно. Чёрный Город вдруг оказался непривычно близко, он расплывался, разрастаясь. Из его центра, извиваясь, вытягивались чёрные, как пустота, щупальца. Страж пытался противостоять тьме, призвав всё своё могущество, но не мог ничего сделать. Неожиданно он услышал странную и очень печальную песню, раздававшуюся откуда-то издалека. Она звучала на эльфийском языке, чрезвычайно странно выстроенном. Значения слов ускользали от Амелла, постоянно меняясь и всё же оставаясь неизменными.Telʼenara bellana banaʼvhenadal, [Мы/оно потеряли/потеряло вечность или разрушили/разрушило древо Народа,] Sethenʼa ir sanʼshiral, mala telʼhalani. [Время не поможет нам сейчас, когда путь в страну снов закрыт для нас.] Ir saʼvir teʼsuledin var banaʼvallaslin, [Мы пытались вести, несмотря на окончательное падение наших клейм,] Voraʼnadas san banalʼhim emma abel revas. [Мы преданы неизбежной и беспокойной свободе.] Ir telaʼena glandival, vir amin telʼhanin. [Мы потеряли славу в войне, когда перестали верить.] Ir tela las ir Fen halam, vir amʼtelaʼevahen. [Мы потеряли Народ в войне, когда Волк проиграл/победил.]
Чувство страшной потери острой болью охватило Дайлена. Он, закричав, прекратил наступление, будучи не в силах сдерживать натиск.₪₪₪
Мерриль вздохнула, посмотрев вслед Хоуку, который уже успел уйти достаточно далеко. Защитник направлялся к Расколотой горе, и эльфийка, ещё раз вздохнув, повернулась к нему спиной, двинувшись в сторону Киркволла. Город виднелся вдали, старый и неприветливый, несчастный и уставший. Она шла по тропинке, крепко сжав посох в руках. Страшная тоска навалилась на неё — правильно ли она поступила? И сможет ли Хоук когда-нибудь понять её и простить? Мерриль посмотрела на небо. Приближался закат. С запада подул холодный ветер — эльфийка задрожала, кутаясь в свою старую накидку. Но дрожь в теле всё не проходила, а через мгновение она поняла, почему. Неожиданно воздух перед ней сгустился, а затем взорвался клубом чёрного едкого дыма. Перед ней предстала фигура высокого мужчины, выглядевшего очень грозно. Эльфийка вскрикнула и подняла посох. Чары, спавшие в ней, пробудились: глаза её налились кровью, а воздух вокруг задрожал. Смертельная зеленоватая молния, смешанная с бурой кровью, сорвалась с её посоха, устремившись в сторону мужчины. Он, спокойно подняв руку, заставил молнию погаснуть. — Нет! — крикнула она, подняв посох для очередного заклинания. Дайлен Амелл посмотрел на неё — взгляд его был ужасен, кроваво-красные глаза источали тьму и силу, которым невозможно было противиться. Страж снова поднял руку. Посох в руках Мерриль задрожал, а затем разломился на части, обжигая ей ладони. Эльфийка закричала, а затем почувствовала, как мощная сила подняла её в воздух, сковывая по рукам и ногам. Амелл, не опуская руки, продолжал удерживать её в воздухе. — Интересно, насколько легко тебе далось предательство? — спокойно произнёс он. На глазах её выступили слёзы. Она попыталась закричать, но не смогла — он полностью лишил её возможности двигаться. — Оставим моральную сторону вопроса в стороне, — Страж между тем продолжал, — и перейдём к делу. С какой целью ты вмешалась в чары, которые я наложил на Андерса? С твоей стороны было верхом бестактности подумать, что для меня это останется незамеченным. Феландарис мог убить его, но это вряд ли входило в твои планы. Ты подвергла его большой опасности, и мне нужно знать, почему. Дайлен опустил руку, и Мерриль повалилась на землю, тяжело дыша. — Если ты ещё раз попытаешься напасть на меня, я тебя уничтожу, — всё также спокойно произнёс он. — Я… — она с трудом могла вдохнуть, — я просто выполняла приказ… — Неужели возвращение былого настолько много для тебя значит? — он с отвращением посмотрел на неё, — И ты готова ради этого пойти на всё? Мерриль попыталась ответить, но не могла. — Ладно, — Дайлен кивнул, — по правде говоря, меня уже мало что может удивить… Я полагаю, что ты сама не знаешь и половины того, что он задумал, а времени у меня в обрез. Он посмотрел ей в глаза. — Мне нужен ФенʼХарел.₪₪₪
Поверхность элувиана, который указала ему Мерриль, вспенилась, впуская его в себя. Он, прикрыв глаза, прошёл сквозь зеркало, оказавшись в странном месте: освещённые солнцем зелёные цветущие равнины и скалы, водопады и озёра, древние сооружения и статуи. По всем признакам это было место времен Арлатана, место далёкое и зачарованное: храмовый комплекс ФенʼХарела. Оказавшись здесь, Дайлен сразу почувствовал резкую боль во всём теле — Якорь был неподалёку. У подножия скалы, на которой находился очередной элувиан, расположился большой отряд вооружённых кунари. Гиганты, завидев Амелла, схватились за копья и секиры. — Taashath, — Страж сделал шаг вперёд, — Не пытайтесь меня остановить, я не хочу убивать вас. Кунари, грозно зарычав, бросились к нему. — Meravas, — тихо проговорил он. Амелл поднял руки — чёрные молнии окружили его, заставив воздух раскалиться. Поднялся сильный ветер. Лицо Дайлена выражало лишь глубокую печаль и усталость, все эмоции словно покинули его — он напоминал бездушную куклу, способную лишь на разрушение. Молнии, призванные им, поразили кунари — они подняли страшный крик, пожираемые древними, как мир, чарами. Через несколько мгновений всё закончилось — от отряда остались лишь дымящиеся трупы. Дайлен, тяжело вздохнув, взлетел в воздух, окружённый чёрным дымом. Он стремительно, словно грозовая туча, полетел вперёд к элувиану и, не останавливаясь, прошёл сквозь него. Он очутился возле очередной скалы. Амелл чувствовал, что Якорь словно стал ближе — всё его тело ломило от боли, а силы начали медленно покидать его. Где-то неподалёку слышались крики и звон стали — отряд Инквизитора стремительно продвигался вперёд, хоть и другим путём. Устремив взгляд вперёд, Страж увидел элувиан, возвышающийся неподалёку возле реки. Дайлен знал, что этот элувиан приведёт его прямиком к ФенʼХарелу. Собрав последние силы, он вновь поднялся в воздух и полетел в сторону зеркала. Но затем ему пришлось остановиться. Воздух перед ним взорвался ревущим пламенем. Поднялся страшный шум и треск, в туче пламени перед ним выступили многочисленные демоны разнообразных мастей — от мелких виспов до гигантских и могучих демонов гордыни и страха. Впереди них материализовались три фигуры — двое мужчин и существо, напоминающее демона желания. — Не так быстро, дорогой, — Зибенкек лучезарно улыбнулся. — В прошлый раз мы не договорили, тебе не кажется? — Гаксканг смерил его взглядом. — И вот мы снова встретились! — Имшэль опустился на землю рядом с двумя другими демонами, — Знаешь, а ведь у тебя есть кое-что, что принадлежит нам. Демоны, появившиеся позади, всё прибывали и прибывали, выпуская когти и обнажая клыки. Их было слишком много. Недозволенные, возглавляющие их, стояли впереди, преграждая дорогу к элувиану. — Боюсь, Ужасному Волку придётся в одиночку решать свои проблемы, — Гаксканг выступил вперёд. — Да, прости, — Зибенкек продолжал улыбаться, — Но мы не можем позволить тебе пройти. Дайлен, тяжело вздохнув, приземлился на один из высоких выступов скалы, встав напротив них. Он выпрямился в полный рост, расправив плечи. Его черное одеяние продолжало развеваться на ветру, глаза его источали всё ту же усталость и безразличие. — Я вовсе не спрашивал вашего позволения, — спокойно произнёс он. Воздух вокруг него угрожающие завибрировал. Демоны, пришедшие вместе с Недозволенными, испуганно зарычав, попятились. — Я не для того отказался от всего, чтобы сейчас остановиться из-за вас, — твёрдо сказал Амелл. Дайлен подумал о том, от чего ему пришлось отказаться из-за них. Вечная Жестокость стала силой, которую он принял себе в услужение: холодная смерть и горькие потери больше не могли причинить ему вреда, он познал их до самого чёрного дна. И бездна, познанная им, приняла его в себя без остатка, открыв тайну того, как обуздать пустоту. Он поднял руки, и дым вокруг него сгустился. За мгновение его облик изменился — он снова превратился в монстра, в чудовище, способное лишь на уничтожение всего вокруг, — точно такой же облик он принял, когда сражался с Гакскангом в Минратосе. Кожа его побледнела, черты лица заострились, сам он напоминал грозовую тучу, полную крови и холодной злобы. Глаза его сияли красным пламенем, а небо вдруг потемнело. Неожиданно он почувствовал, что ставший привычным запах горячего песка, оливкового масла и моря вдруг исчез без следа. — Убирайтесь прочь, — голос Стража напоминал рокот грома. Он раскинул руки, и волна тьмы, зародившаяся в нём, накрыла всё вокруг. Демоны, страшно зарычав, повалились на землю, пожираемые этой силой. Недозволенные одновременно подняли руки, попытавшись воспротивиться тьме, разбуженной Дайленом, — безуспешно. Чары Амелла уничтожили демонов, а самих Недозволенных заставили повалиться не землю. Они, напрягаясь изо всех сил, прикрывались руками от ревущей магии, которая беспрерывно исходила из Стража. Гаксканг и Имшэль вдруг закричали — кожа их плавилась, а тело искажалось, являя свою истинную безобразную форму отвратительных демонов. Приняв свой истинный облик, Недозволенные ослабли. Наконец чары Дайлена завершили своё дело — демоны исчезли, изгнанные в самую далёкую и глубокую Тень. Яростный крик, разносящийся эхом, — всё, что осталось от них. Страж, застонав, повалился на землю, упав с большой высоты. Дым вокруг него рассеялся, облик стал прежним. Он был чрезвычайно бледен, а из носа у него тонкой струйкой потекла кровь, капая на землю. Дайлен попытался подняться, но не смог этого сделать. Какое-то время он пытался встать, но затем оставил эти попытки. Он лёг на спину прямо на землю, раскинув руки. Кровь продолжала идти носом, а голова очень сильно кружилась — он боялся потерять сознание. Вдруг он почувствовал шёпот. Он ощутил рядом с собой страшную тень, ужасную тень, которая разрушала всё вокруг. Тьма эта была во сто крат могущественнее той тьмы, что поселилась в сердце Дайлена. Он попытался подняться и увидел, как перед ним возник сгусток пустоты, чёрной и страшной пустоты, жаждущей пожрать его и всё, во что он с таким трудом заставил себя поверить. Пустота шептала, её слова отдавались эхом, бились и крушили, разрушая всё, что имело цену: — Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому при этом не стать чудовищем. Это был шёпот давно забытых времён, когда всё пело в унисон. Но чему в унисон пела эта песня? Эта песня звучала лишь о пустоте. Пустота живёт в наших сердцах всегда. Каждый день, совершая привычные и опостылевшие до боли действия, мы пытаемся сдержать эту пустоту. Дайлен Амелл подумал о том, как мало в своей жизни он успел сделать для того, чтобы сдержать пустоту. Давным-давно он принял в себя большое зло в руинах Остагара. После этого ему пришлось лишь уступать. Уступать, уступать и снова уступать. Всё это время он уступал. Он уступил, когда стрела генлока пронзила его грудь на самой вершине башни Ишала. Он уступил, когда проснулся, когда нашёл в себе силы для пробуждения среди тьмы и боли. Он уступил, когда открыл глаза и увидел Морриган. Он уступил, когда позволил себе утонуть в её прекрасных янтарных глазах. Он уступил, когда позволил Флемет отправить его на смерть в тот день. Он уступил, когда узрел, на что был способен Ульдред, ведомый своей гордыней. Он уступил, когда посмел влюбиться в Морриган всем своим уставшим сердцем, когда посмел её холодным и бледным рукам прикоснуться к нему. Он уступил в тот момент, когда Зевран замахнулся на него кинжалом, блеснувшем в ярком свете солнца. Он уступил, когда перед ним разверзлась пустота сердца Затриана, зашедшего настолько далеко. Он уступил, когда наковальня пустоты взорвалась, и пустота, что жила в ней, поглотила его без остатка. Он уступил, когда Морриган попросила о помощи и в тот же момент уступил, когда не смог её оказать, столкнувшись с уничтожающей всё бессмысленностью. Он уступил, когда Морриган испугалась и в тот же момент уступил снова, когда отдал Зеврану всего себя без остатка. Он уступил, когда узрел в глазах Коннора страшную тьму, которую он должен был уничтожить; но он не смог. Он уступил, когда эта тьма явилась перед ним и предложила выбор: ты будешь жить и любить или же ты умрёшь. И он уступил, когда выбрал любовь. Он выбирал любовь и жизнь, когда уступил и согласился на тёмный ритуал Морриган. Он выбирал любовь и жизнь, а получил лишь смерть. — И если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя, — голос продолжал раздаваться сквозь страшную тень, возникшую перед ним. Дайлен, превозмогая ужасную боль, попытался подняться. С большим трудом ему удалось это сделать, он выпрямился, подняв руки, пытаясь защититься от темноты, представшей перед ним. — Ты обрёл свою силу сквозь пустоту, и эта же пустота погубит тебя, несчастный Страж, — произнёс Бесформенный, — Имшэль одарил тебя, но он же и вправе отнять у тебя эту силу. Бесформенный протянул к нему свои лишённые света щупальца. Тьма охватила Амелла и вновь заставила его повалиться на землю, он пронзительно закричал от боли. Бесформенный терзал его, лишая последних сил, отнимая всё, что он имел. Дайлен больше не мог использовать свою силу — сила эта принадлежала тем, кто одарил ею его. В один момент Страж лишился всего, что имел, не обретая ничего взамен. Или же обретая?По правде говоря, за возможность быть рядом с тобой я бы отправился штурмовать ворота самого Чёрного Города. Никогда не сомневайся в этом.
Слова эти зазвучали в голове Амелла против его воли. Но в словах этих было то, во что всегда можно поверить.₪₪₪
— Ты так ничего не и не понял, — очень тихо проговорил Зевран, рассекая кинжалом горло демона, подпрыгнувшего к нему, — но ты можешь меня услышать, если захочешь. В Тени рядом с эльфом из последних сил сражались Андерс и Дориан, но Араннай слышал лишь тяжёлое дыхание Стража, который медленно умирал, раздираемый Бесформенным. Или же ему это всё показалось?₪₪₪
Неожиданно Дайлен поднялся, собрав последние силы и уверенно выставив руки вперёд. В воздухе внезапно расцвёл запах горячего песка, оливкового масла и моря, который не так давно успел покинуть это место. Но теперь он вернулся. — Нет! — сгусток тьмы забился в конвульсиях, — Великая Защитница не может вернуться!.. — Может, — твёрдо сказал Амелл, направив все свои помыслы к последнему удару. Неожиданно он понял, что все силы, наполнявшие его, изменились. Чёрное сменилось белым, и этот белоснежный свет заполнил всё вокруг. Свету этому вторил запах горячего песка, оливкового масла и моря. Бесформенный, отчаянно вскрикнув, съёжился до жалкого сгустка черноты. Он, разрываемый белоснежным светом, исходящим от Дайлена, закричал: — Ты всё равно вернёшься в бездну и останешься в ней навсегда! Свет, излучаемый Стражем, воссиял яркой вспышкой, проносящейся вокруг и заглушающей всё, что можно было заглушить. Ничего, кроме пронзительного звона, не было слышно. Мир раскололся на части, и отчаянный крик Бесформенного застыл эхом в дрожащем воздухе, постепенно затихнув. Наступила тишина. Дайлен очнулся, обнаружив себя лежащим на земле. Кровь по-прежнему текла у него из носа, но пустота, поселившаяся в его сердце, ушла — Бесформенный сгинул. Амелл, собрав последние силы, попытался с помощью чар перенести себя к элувиану. В тот же момент он понял, что утратил всё своё могущество. Сила, дарованная ему одним из Недозволенных и страшной скверной, покинула его. Но он знал, что в нём начала обитать новая сила. По правде говоря, эта сила жила в нём всегда.₪₪₪
— Амелл? — Зеврану на мгновение показалось, что он увидел Стража, лежащего без сознания, сквозь зеленоватый сумрак Тени, — Неужели ты так ничего и не понял?₪₪₪
Дайлен с большим трудом поднялся. Он встал, осмотревшись. Его окружали скалы, покрытые зелёным мхом и паром, поднимающимся от многочисленных водопадов. Всё вокруг освещал солнечный свет. Страж посмотрел на место, где несколько мгновений назад сгинул Бесформенный. Тихая и древняя боль постепенно покидала это место. Амелл, нахмурившись, двинулся в сторону элувиана, до которого ему с таким трудом удалось добраться. Он вскарабкался по скалам и, тяжело вздохнув, прошёл сквозь древнее зеркало. Он тут же увидел скалу, поросшую мхом, на которой возвышался огромных размеров элувиан. Рядом с ним Страж увидел лишённого волос эльфа, облачённого в изящные позолоченные доспехи, укрытые волчьей шкурой. — Наконец-то, — Солас повернулся в его сторону, — Я давно хотел с тобой встретиться, Страж. Дайлен подошёл к нему, с большим трудом превозмогая боль, которую причинял ему приближающийся Якорь. — Ты пришёл остановить меня, — эльф невесело усмехнулся, — я не могу тебе этого позволить. Глаза ФенʼХарела блеснули сапфировым пламенем — волна страшной силы устремилась в сторону Амелла, грозя обратить его в каменную статую, подобно многочисленным кунари, навсегда застывшим на этой поляне. Страж поднял руку — его запах вдруг вновь расцвёл в воздухе печальным дуновением. Пламя в глазах Соласа резко погасло, а сам он пошатнулся. — Надо же, — эльф выглядел удивлённым, — у тебя ещё хватает сил противостоять мне. Насколько долго ты продержишься, в таком случае? Якорь приближается. — Мне удалось повредить цепи саирабаза через Тень, — сказал Дайлен, — теперь он будет сражаться вдвое агрессивней. Это задержит их. — Прекрасно сработано, в таком случае, — эльф кивнул. — Силы, о которых ты сказал… — Амелл с трудом выпрямился, — Это не мои силы. Ты знаешь, откуда они. — Да, знаю, — в глубоком и приятном голосе Соласа не чувствовалось гнева или раздражения, — И всё же они по-настоящему принадлежат только тебе. Я никогда не умел разгадывать сердца так, как Митал, но всё же это я вижу яснее ясного. Дайлен, застонав, присел на один из валунов, схватившись за голову. ФенʼХарел, заложив руки за спиной, приблизился к нему, посмотрев на него сверху вниз: — Ты уже несколько лет вмешиваешься в мои дела, Страж. Всё это время я следил за тобой. Не ожидал, что простой смертный сможет доставить мне столько неудобств. Амелл невесело усмехнулся, по-прежнему пытаясь унять боль, а Солас между тем продолжал: — Мерриль, встретив Защитника и Андерса, лишь выполняла мой приказ, Страж. Я знал о твоём плане — собрать Недозволенных на глубочайшем уровне Тени и выставить против них знакомых тебе духов. Но я знал, что Бесформенный не позволит тебе проникнуть в Тень в решающий момент. По чистой случайности мне удалось вмешаться — феландарис отправил туда Андерса, ты же отправил туда своего убийцу — цепь сомкнулась, духи смогли явиться. Не будем забывать и про тевинтерца, который удивительным образом очутился там же, призвав за собой Веру. Я знаю очень многое, но стремления судьбы остаются для меня загадкой до сих пор… Как бы там ни было, твой план сработал: Недозволенные оказались в ловушке и вот-вот будут повержены духами. — Это не уничтожит их, — прохрипел Дайлен, — я лишь хотел выиграть время… — Да, ты прав. Перворождённые моего народа просто так не умирают. Неподалёку послышались воинственные крики и звон оружия. — Кунари по-прежнему наступают, — Амелл вздохнул, — но они не смогут остановить тебя. — А ты сможешь? — Солас повернулся к нему спиной, устремив взгляд на гигантский элувиан, возвышающийся перед ними. — Ты сам себя остановишь, — твёрдо проговорил Дайлен. Наступила тишина — какое-то время они оба молчали. ФенʼХарел стоял к Стражу спиной, а тот по-прежнему сидел на валуне, из последних сил пытаясь не потерять сознание. — Это снова моя вина, — совсем тихо проговорил Солас, — Недозволенные не всегда были такими. Бесформенный хотел иметь слишком много форм и потерял самого себя. Они сошли с ума, стремясь свергнуть эванурисов. Сила, которую мы создали, была слишком страшной. Её необходимо было скрыть, Страж. Смерть Митал изменила слишком многое… — Ты погубил её, — в голосе Амелла чувствовалась горечь, — и позволил им вернуться. — По-настоящему они не вернулись, — возразил эльф, — это лишь их бледные тени, отдалённые эманации… — Но если Якорь в своём разложении дойдёт до конца, то это случится, — Дайлен не отступал, — Именно к этому они и стремились: отомстить тем, кто в очередной раз развоплотил их, и убить Инквизитора — тогда Якорь завершил бы свою цель. Ты мстил за убитую Митал, а затем сам погубил её… тем самым ты сделал их лишь сильнее. — Митал будет существовать всегда, пока существует этот мир, Страж, — Солас усмехнулся, — ты и сам знаешь об этом. Я сделал то, что было необходимо, и она прекрасно это понимала… Она понимала это всегда, много сотен лет назад. Тогда после войны оставалось слишком мало вещей, в которые можно верить. Недозволенные лишились дозволения тогда, когда решили изменить мир вокруг себя. Так же, как решил я когда-то. То, о чём нельзя забывать, стало забытым. Завесу нельзя было не создать — Скайхолд, Tarasylʼan Teʼlas, стал тем местом, где родились одновременно и защита и гибель. — Они всегда идут рука об руку, — тихо произнёс Амелл, а затем добавил, — Якорь нужно погасить, Солас. Твой план далеко не идеален, как и все твои планы. — Мне даже жаль, что мы не встречались раньше, — эльф невесело рассмеялся, — ты наиболее удивительный из всех смертных, которых мне довелось встретить. — Погаси его, Солас, — Дайлен не обратил внимания на его слова, — Инквизитор будет жить, новая Брешь не появится, многие в этом мире избавятся от боли. Если ты позволишь Якорю убить Инквизитора и взорваться, это выпустит на волю слишком много зла. — Я всё равно сделаю то, что собираюсь сделать. Возвращение моего мира означает гибель вашего. Если я уничтожу Якорь, это станет лишь бесполезным оттягиванием неизбежной смерти, разве нет? — Солас наконец повернулся к нему лицом. — А разве не в этом заключается жизнь? — Страж с трудом встал, выпрямившись. — А что я получу взамен? — ФенʼХарел посмотрел ему в глаза. — У меня есть то, что тебе нужно, — Дайлен кивнул, — я знаю это. Ты погасишь Якорь, а я сделаю так, чтобы этот мир не поглотила тьма, когда ты наконец уничтожишь Завесу. — Но ведь, — Солас выглядел удивлённым, — ты ничего от этого не выиграешь, ведь так? Ты спасёшь этот мир сейчас, оттягивая неизбежное, но сам останешься во тьме навсегда. А твой убийца потеряет тебя окончательно. — Да, именно об этом я и узнал недавно, — Амелл опустил голову, — я подарю ему этот мир ещё ненадолго. — А нужен ли он ему? — эльф приподнял брови. — Он нужен всем, я думаю, — тихо проговорил Дайлен. — В этом я бы не был так уверен, — ФенʼХарел покачал головой, — но это не моё дело… Думаю, ты окончательно убедился во всём только что. Ты смог изгнать Бесформенного, и поэтому именно ты сможешь остановить силу, что ведёт его и ему подобных. — Да, Митал сказала мне об этом много лет назад, — отвечал Амелл. Какое-то время они снова помолчали. Затем эльф прервал тишину: — Что же, какое-то время я сомневался в этом. Стоит ли мне уничтожить Якорь или позволить ему довершить начатое… — Ты бы сделал правильный выбор, — Дайлен вздохнул. — Не думаю… Вдали снова послышались крики. — Виддасала уже очень близко, — Солас нахмурился. Он подошёл к гигантскому элувиану и коснулся его рукой со словами: — А вот ты делаешь правильный выбор, сколько бы боли он тебе не принёс… Прикосновение эльфа заставило элувиан встрепенуться. Всё вокруг потемнело, на глади зеркала показалось едва различимое изображение какой-то глуши и высоких деревьев с золотыми листьями. Амелл тоже подошёл к зеркалу, коснувшись его рукой. От этого прикосновения оно издало печальный звон. — Ты найдёшь то, что тебе нужно, на той стороне, — прошептал Солас, — Я погашу Якорь, а ты выполнишь свою часть уговора. — Halamʼshivanas… — Дайлен снова тяжело вздохнул, — Так вы это называете? — Ma melava halani, — задумчиво проговорил ФенʼХарел, — mala suledin nadas. Emma ir abelas. Страж невесело усмехнулся и медленно вошёл в элувиан, окружённый лазурным сиянием, унося за собой свой запах. Поверхность зеркала сомкнулась за ним, по-прежнему издавая пронзительный печальный звон. Другой элувиан намного меньшего размера, находящийся позади за скалой, сверкнул — явилась Виддасала с вооружённым отрядом кунари, устремившимся в сторону ФенʼХарела. — Dareth shiral, — произнёс Солас вслед уходящему Стражу, — И помни, что твоего убийцу никогда не устроит мир, в котором не будет тебя.