Любовь не может быть ошибкой

Обсессивно-компульсивное расстройство — это невроз навязчивых состояний, который характеризуется развитием навязчивых мыслей, движений и действий. Больные ОКР подчиняют себя бесконечному повторению ритуалов, от которых не могут избавится всю свою жизнь.       Каждую ночь я лежу в кровати как минимум час и думаю: " Я закрыл дверь? Да. Я почистил зубы? Да. Я закрыл дверь? Да. Я почистил зубы? ". Встаю с кровати, проверяю дверь и чищу зубы еще раз. Я обхожу квартиру несколько раз и проверяю, выключил ли я свет, щелкая выключателем, даже если свет не горел. Даже если свет не горел. Даже если свет не горел.       Когда у тебя обсессивно-компульсивное расстройство мир всегда неспокоен и все кажется не идеальным. Но только не с ним.       Когда я встретил его все скрежещущие шестеренки в моей голове замолчали, а при рукопожатии я не чувствовал микробов, пробивающихся мне под кожу. Когда мы познакомились, я сказал, что меня зовут Даня четыре раза. Первый раз был слишком тихий. Второй не слишком уверенный. Третий был просто не идеален. Он посмотрел на меня удивленно, посмеялся и сказал, что он понял меня еще с первого.       Его зовут Миша.       Когда мы договорились о встрече, я уточнил дату, время и место пять раз, а он пять раз повторял мне одно и то же, улыбаясь.       При встрече я шел, считая свои собственные шаги, измеряя расстояние, а тот лишь заинтересованно наблюдал. Когда я сбился, мы пошли обратно и стали считать шаги вместе, идя нога в ногу. Нога в ногу. Нога в ногу.       Когда мы сидели в кафе и он закурил, я несколько раз рассказал ему, что курить очень вредно и уголки его губ поднимались. Уголки его губ поднимались. Уголки его губ поднимались, когда он говорил, что любит меня.       Когда я предложил ему встречаться, он сказал "да" три раза, но каждый этот раз казался мне не уверенным и не точным, поэтому я продолжал его спрашивать до тех пор, пока тот не поцеловал меня.       Он был единственным человеком, который мог брать меня за руку и прикасаться ко мне, а меня не волновали микробы, меня волновало тепло его рук. Тепло его рук. Тепло его рук.       Каждую встречу я целовал его в щеку семь раз, тринадцать на прощанье. Я хотел, что бы хоть один из этих разов был идеальным.       Когда он переехал жить ко мне, его устраивало все. Он говорил, что чувствует себя в безопасности, ведь точно уверен, что я закрыл дверь восемнадцать раз. Миша лежал и читал книгу, пока я ходил по квартире, включал и выключал свет. Включал и выключал свет. Включал и выключал свет. Он ждал меня, а я целовал его перед сном девять раз.       Однажды утром я начал целовать его в щеку девять раз, но на третьем Миша отвернулся, встал и сказал, что у него нет времени и он опоздает на работу.       Когда мы шли по улице и я сбился со счету своих шагов, он просто продолжил идти дальше.       Он говорил, что меня любит. Он говорил, что меня любит. Он говорил, что меня любит, но уголки его губ не поднимались вверх.       Вечером он не дождался меня и лег спать один. Я даже не успел поцеловать двенадцать раз перед сном. Двенадцать, потому что была среда.       Он сказал, что я отнимаю слишком много его времени. Что он не должен был позволять привязываться к нему. Что это все было ошибкой. Но как это может быть ошибкой, если мне не нужно мыть руки после того, как я дотрагиваюсь до него? Любовь не может быть ошибкой! Я не могу пойти и найти себе другого, ведь все мои мысли насквозь пропитаны им. Насквозь пропитаны им. Насквозь…       Я хочу просыпаться и видеть рядом его лицо… Сейчас я думаю о ком-то, кто, возможно, целует его сейчас. И этот кто-то целует его всего один раз и ему плевать, если этот раз не идеален.       Я не могу без него жить. Просто хочу вернуть его обратно.       Я оставляю свет включенным…       Я оставляю дверь незапертой…