Объяснение
24 сентября 2015 г. в 22:45
- Вы еще здесь, сударыня? - услышала она за своей спиной голос Рескатора.
Анжелика обернулась к нему. Ее лицо было залито слезами.
- Вы плачете? - взволнованно спросил он.
- Да. Мой сын разбередил в моей душе старые раны... - она горько улыбнулась.
- Что за история с драгунами, напавшими на ваш замок? - резко сменил он тему. - Дама вашего положения - и вдруг подверглась такому унижению и несправедливости со стороны короля? Уму непостижимо!
- Я вызвала неудовольствие его Величества своим непослушанием. Сильное неудовольствие... И если бы не Флоримон, я была бы сейчас мертва, - она будто заново пережила все ужасные события той ночи, и на ее лице отразилась мука.
- Но почему? Почему вы, безумица, пошли на конфликт с королем? - он вплотную приблизился к ней.
- Потому что я не могла поступить иначе. Потому что тогда бы я предала человека, которого любила.
- Отца Флоримона?
Она вскинула на него глаза и кивнула. Анжелика не знала, почему вдруг разоткровенничалась с эти пиратом. И почему он смотрит на нее сейчас с такой нежностью, а его руки осторожно ложатся ей на плечи.
- Вы говорили, что он умер?
- Да, увы, - слезы снова заблестели у нее на глазах.
- А ваш сын утверждает, что он ждет вас в Америке.
- Мальчик вбил себе в голову, что найдет отца за океаном... И я не в силах переубедить его в обратном.
- А если он прав? - тихо проговорил Рескатор.
- О чем вы?
- Вы даже не допускаете мысли, что ваш муж, возможно, жив?
- Послушайте, давайте закончим этот разговор, - устало проговорила Анжелика. - В сущности, мы с вами чужие друг другу люди, не знаю, почему я разговариваю с вами о таких вещах, которые не доверила бы и исповеднику.
И она сделала попытку, чтобы уйти.
- Куда вы опять убегаете?
- Мэтр Берн, он ранен. Я должна посмотреть, что с ним.
- Вы опять о нем! - вскричал рассержено Рескатор. - Клянусь честью, я уже начинаю думать, что вы к нему испытываете не просто дружеские чувства.
Анжелика вздернула подбородок.
- Если и так, то что? Какое вам до этого дело?
- Черт возьми, мне есть до этого дело! - он схватил ее за руку и резко притянул к себе.
Совсем близко она увидела его глаза, пылающие гневом.
- Отпустите меня, - пробормотала она.
- Ну уж нет, хватит. Нам надо наконец-то поговорить, иначе вся эта история слишком далеко зайдет.
И он широкими шагами направился к себе в каюту, таща ее за собой. Она не сопротивлялась, только недоумевала, с чего вдруг Рескатор, всегда такой выдержанный, вдруг вышел из себя. И о чем им разговаривать?
Заперев дверь, он кивнул ей на диван.
- Присаживайтесь.
Она чинно села и сложила руки на коленях, словно добропорядочная ученица. Он невольно фыркнул.
- Вы похожи на монашку, мадам. Это вам совсем не идет.
- Что поделать, монсеньор, я теперь сударыня Анжелика, а не мадам дю Плесси-Бельер, - дерзко ответила она.
- А может быть, мадам де Пейрак? - он склонился к ней и с удовольствием отметил, как она побледнела. - Или госпожа Берн? Ах, сударыня, у вас столько мужей, вы сами еще не запутались в них?
Она вскочила, оттолкнув его.
- Да как вы смеете! Вы ничего не знаете о моей жизни! Ничего!
- Я знаю достаточно, поверьте. И еще я знаю, что на Средиземноморье вы искали кого-то. Некоторые утверждали, что любовника, другие, что мужа. Какая из этих версий верна?
- Вас это не касается!
- Еще как касается! Итак, мадам, вы нашли мужа, которого искали?
Она отрицательно покачала головой, не в силах выговорить ни слова.
— Нет?.. А между тем я, Рескатор, который на Средиземном море знал все про всех, могу вам поклясться, что однажды он был от вас совсем близко.
Внутри у Анжелики все оборвалось, ноги стали как ватные. Почти не отдавая себе отчета в своих словах, она крикнула:
— Нет, нет, это не правда… Этого не может быть! Если бы он оказался рядом, я узнала бы его среди тысячи!
- Да неужели? Мне кажется, что интуиция, зов сердца, если хотите, напрочь отсутствует у вас. Иначе бы вы не сбежали от меня в ту ночь в Кандии, - с этими словами он снял маску и небрежно швырнул ее на стол.
Анжелика вскрикнула и зажала рот руками. В шаге от нее стоял человек, донельзя похожий на того, кого она безумно любила, оплакивала долгие годы, а потом безрезультатно искала. Сомнений быть не могло - это был он, ее муж, Жоффрей де Пейрак, только сейчас он почему-то был одет в костюм пирата, и голос его, хриплый и чуть приглушенный, никак не вязался с его лицом, таким родным, любимым, которое с годами постепенно стерлось из ее памяти, а теперь вдруг предстало перед ней с невыразимой ясностью при тусклом свете дня, льющемся из маленького окна за его спиной.
- Ну, что вы теперь скажете, сударыня Анжелика? - он подошел к ней и легонько встряхнул ее за плечи.
- Как?.. Как это возможно? Почему вы мне раньше не сказали?
- Да все как-то случай не подворачивался, - улыбнулся он уголком рта.
- И вы не хромаете! - воскликнула она.
- Исцелением я обязан мэтру Обену, палачу. Моя хромота была вызвана стяжением сухожилий под коленом. После трех сеансов дыбы колено превратилось в сплошную рваную рану и больная нога наконец-то сравнялась по длине со здоровой. Разумеется, сказать, что преображение произошло тотчас, значило бы солгать. Завершением этого произведения искусства, столь блестяще начатого палачом, я обязал прежде всего моему другу Абд-эль-Мешрату. Зато теперь, с небольшим вкладышем внутри сапога, моя походка почти ничем не отличается от походки других людей.
Анжелика неуверенно кивнула.
- А ваш голос? Золотой голос королевства? Что с ним стало? - и в ее ушах необычайно явственно зазвучал тот голос из далекого прошлого. Ах, как ясно она сейчас слышала его! Даже голова заболела от отдающихся в ней звуков… На миг Анжелика снова ощутила то восторженное исступление, которым некогда наполняло ее душу пение Жоффрея, и ее охватила невыносимая тоска по тому, что было... и по тому, что не сбылось…
— МЕРТВ!
Из-за горечи, с которой он произнес это слово, его хриплый голос еще мучительнее резанул слух Анжелики. Он заговорил снова — более мягко, почти с нежностью:
— Я сорвал голос, потому что позвал того, кто был от меня очень далеко — Бога… И в обмен на голос он дал мне то, что я у него просил — жизнь… Это произошло на паперти Собора Парижской Богоматери. Тогда я был уверен, что пришел мой смертный час... и я воззвал к Богу. Воззвал слишком громко, хотя к тому времени у меня уже не осталось сил… И мой голос сорвался — навсегда… Что ж. Бог дал. Бог взял. За все надо платить…
Его слова воскресили перед Анжеликой ту страшную и незабываемую картину, которая принадлежала только им двоим: смертник в длинной рубахе, с веревкой на шее, стоит на паперти Собора Парижской Богоматери, куда его привезли для публичного покаяния перед казнью. Этот несчастный, доведенный до последней степени изнеможения, так что палачу и священнику приходилось поддерживать его, чтобы он не упал, был одним из звеньев невероятной цепи обстоятельств, соединяющей блестящего тулузского сеньора с тем пиратом, который стоял перед нею сейчас.
- Боже мой, как же я могла не узнать вас? Вы же говорили мне на Крите, что сорвали голос очень давно, когда позвали...
- Аллаха в райских кущах, - с грустной улыбкой закончил он. - Это не близко и моего голоса не хватило...
Она уронила голову ему на плечо.
- Это вы... Вы... Жоффрей... - повторяла она, словно безумная, и чувствовала, как его руки нежно ласкают ее плечи, а губы осторожно касаются волос.
- Когда до меня дошла весть, что вы погибли в пустыне, - тихо проговорил он. - Мне стало глубоко безразлично все, что я с таким трудом завоевал на Средиземном море - богатство, почести, власть... Меня больше ничего не интересовало, и я решил уехать как можно дальше, на другой конец света, чтобы забыть о той невыносимой боли, которая терзала меня.
- Подумать только, как посмеялась над нами жестокая судьба... - прошептала Анжелика.
- Несколько лет прошли, словно в тумане. Без вас жизнь утратила смысл и краски. А потом в Испании мне посчастливилось встретить Роша, который поведал мне, что француженка с зелеными глазами жива и живет в Ла-Рошели. Я чуть с ума не сошел от радости, и тут же бросился туда, наплевав на все опасности, чтобы убедиться в его словах... И когда я увидел, как вы идете мне навстречу по пляжу в сопровождении нашего сына, которого я видел последний раз 15 лет назад, я подумал, что это сон...
"Как же мне сказать ему о другом нашем сыне?" - с отчаянием подумала Анжелика. Он не должен знать, что стал причиной его гибели. Жизнь и так нанесла ему столько жестоких ударов.
Словно прочитав ее мысли, он снова заговорил.
- Есть кое-что, в чем я должен признаться вам, дорогая. Кантор...
- Ах, Жоффрей, это ужасно. Но ведь вы не знали, что он был на той галере.
- Почему же? Я знал, и именно поэтому напал на нее.
Анжелика резко отстранилась от него и посмотрела в глаза.
- Да, я знал, что среди свиты герцога де Вивонна находится юный паж, Кантор де Моран, восьми лет. Но я сначала послал парламентера, чтобы предложить выкуп за него, а потом, когда моего посланника выкинули за борт, адмирал навязал мне бой. Это было ужасное стечение обстоятельств...
- Которое привело к смерти нашего сына! - воскликнула Анжелика. - Вы так спокойно говорите об этом, а я чуть не умерла от горя! Я бродила по дому, ставшему пустым и холодным без него, и мне везде слышались звуки его гитары...
- Анжелика, да выслушайте же меня до конца! Кантор не утонул! Мой слуга Абдулла спас его и принес ко мне.
- Он жив? - прошептала Анжелика. Она все еще не могла поверить в случившееся.
- Да, он жив. Сейчас он в Гарварде, в университете.
- Жив... Господи Боже, он жив... - она смеялась и плакала одновременно.
Жоффрей хотел снова ее обнять, но он уперлась руками ему в грудь.
- Нет, не трогайте меня!
- Что с вами? - он был совершенно сбит с толку и растерянно смотрел на нее.
- Вы понимаете, что вы наделали? - она почти кричала. - Вы заставили меня поверить, что мой сын погиб! Неужели же за все эти годы вы не нашли способа, чтобы известить меня о том, что он жив? Да как вам вообще пришло в голову забирать его, да еще таким жутким способом?
- Это и мой сын тоже! Неужели вы думали, что настолько безразличны мне, что меня нисколько не интересовала ваша судьба и судьба наших сыновей? Ваша свадьба с маркизом была для меня страшным ударом, все мои мечты относительно вас разбились вдребезги, и когда я узнал, что Кантор на галере герцога, я подумал, что это само Провидение посылает мне сына. И он так похож на вас... Только ради него я и жил все последние годы, когда думал, что потерял вас навсегда.
Анжелика закрыла лицо руками и тяжело опустилась на диван. В голове у нее было тесно от мыслей, и она уже не понимала, какое чувство преобладает в ее сердце - радость, гнев, горечь, ненависть... Жоффрей обнимал ее, что-то шептал, но она не слышала его, не хотела слышать. Ее словно качало на волнах и уносило куда-то вдаль, туда, где не было этих мучительных воспоминаний и нестерпимой боли. Потом она потеряла сознание и упала на руки мужа, до смерти испугав его своим бледным, искаженным страданием лицом.