Страна радуг

Они прибыли в Ла-Рошель поздно вечером, на монастырской двуколке, которую им милостливо позволил взять Альбер, брат Анжелики, когда она обратилась к нему за помощью, осознав всю бессмысленность бунта против короля. Они не говорили о событиях, вызвавших такие перемены в их жизнях - блистательной маркизы дю Плесси-Бельер, ныне гонимой повстанки, и любимца брата короля, ныне настоятеля Ньельского монастыря. Они без слов поняли друг друга. Маленький отряд Анжелики, состоящий из ее сыновей и неповоротливой, добродушной, вечно испуганной Барбы, тронул сердце сурового аскетичного священника. Заглянув в глаза сестры, он не увидел там ненависти, а только бесконечную усталость, словно жизнь замедлила для нее свой ход. Седые пряди в ее роскошных золотистых волосах говорили ему о перенесенных ею страданиях, и ему вдруг захотелось прижать ее к себе, передать часть той силы, что давала ему Вера. Он медленно проговорил, словно в пустоту: — «Всему свое время, и время всякой вещи под небом. Время рождаться, и время умирать; время насаждать, и время вырывать посаженное. Время убивать, и время врачевать; время разрушать, и время строить; время плакать, и время смеяться; время сетовать, и время плясать; время разбрасывать камни, и время собирать камни; время обнимать, и время уклоняться от объятий; время искать, и время терять; время сберегать, и время бросать; время раздирать, и время сшивать; время молчать, и время говорить; время любить, и время ненавидеть…» — Кто это сказал? - глаза Анжелики загорелись. — Один из великих библейских мудрецов, Екклезиаст. - Ты думаешь, для меня наступило наконец время любить? Что гнев покинул мое сердце? - Я думаю, что так и есть, сестра. Ты на распутье. И куда приведет тебя выбранная дорога - зависит только от тебя. Перед мысленным взором Анжелики мелькнул вдруг образ бескрайнего синего моря и на его фоне темная фигура человека в развевающемся плаще. Она прикрыла глаза и мечтательно улыбнулась: «Только волшебник смог бы вернуть меня к жизни!» - Я знаю, Альбер, что я буду делать. Я отправлюсь в Ла-Рошель, к морю, а оттуда, быть может, в Америку... - детские мечты снова захватили ее. - Фантазерка, - буркнул брат. - Хотя в твоей ситуации это будет наилучший выход. Покинуть королевство и обрести новый дом на другом конце света. Эта дикая страна вполне подходит твоему неугомонному характеру и свободолюбивой натуре. Утром он приказал заложить для нее двуколку, выделил несколько корзин с провизией и проговорил на прощание: — Весь мир — Божий приют для тех, кто верит в Его милость. Благослови тебя Бог, сестра. Потом по очереди обнял Флоримона и Шарля-Анри. - Вы теперь главные защитники вашей матери. Я вверяю ее вашим заботам, дети мои. Флоримон приосанился. - Можете положиться на нас, мы не дадим ее в обиду. Анжелика, смеясь, прижала к себе сыновей. С того момента, как она приняла решение уехать из залитого кровью и охваченного ненавистью болотного края, на сердце ее снизошел покой. Пусть рухнет Старый свет, ей все равно. Перед ней расстилалась дорога, которая должна была привести ее к новой жизни на дальних берегах... Когда на фоне темно-голубого неба, еще сохранявшего дневную ясность, выступили ажурные колокольни и полуснесенные стены, остатки славных укреплений, разрушенных Ришелье, Анжелика испытала ни с чем не сравнимое чувство облегчения, словно тяжелая чугунная плита упала с ее плеч. - Ла-Рошель, - прошептала она. - Мы в Ла-Рошели. То тут, то там в окнах домов загорались огоньки ламп. Город казался чистым и внушающим доверие. Не было видно ни пьяных, ни головорезов. Попадавшиеся навстречу прохожие шли спокойно, не торопясь, хотя день уже кончался. - Какой хороший город, - одобрительно заметила Барба, качая на руках задремавшего Шарля-Анри.- Не то, что Париж. Где мы остановимся на ночлег? - В трактире. Я добропорядочная женщина, путешествующая со своими детьми и служанкой, почему я должна бояться объявиться в людном месте? Уж там-то драгуны короля искать меня точно не будут, - рассеяно ответила Анжелика. - Ваша правда, госпожа. А потом? - Утром мы решим, что делать дальше. Нам нужно уехать из Франции как можно скорее, а для этого надо купить места на корабле, отправляющемся в Америку. - Господи Боже мой! - воскликнула Барба, истово крестясь. - Ни в жизнь я не позволю вам уехать прямо в Преисподнюю, в руки дикарей! - Барба, что за глупости! Какие дикари? - Красные! И из головы у них растут перья. Ходят они голые и срезают с добропорядочных христиан их шевелюры. Анжелика закатила глаза. - Для чего? Они что, цирюльники? - Я не вру! Видела я такое чудо в Париже, его на ярмарке показывали. И рассказывали разные страсти, от которых кровь холодела в жилах. Кровожадные размалеванные дьяволы живут в Америке, вот вам крест, госпожа. - Ну наверняка там есть города, куда дикарям хода нет, и там живут только французы, - примиряюще сказала Анжелика. Она смутно помнила миссионеров, которые время от времени появлялись при дворе, чтобы раздобыть средства для обращения американских язычников в истинную веру. Их руки были изуродованы пытками, которым их подвергали индейцы, а глаза горели фанатичным огнем. Анжелика мотнула головой, отгоняя прочь тревожные мысли. Меньше всего ее сейчас интересовали рассказы о дикарях. Тут голос подал Флоримон. - Матушка, вы помните, я говорил вам, что на другом конце света нас ждут отец и Кантор? - он обратил к матери взволнованное лицо. Анжелика побледнела. - Сейчас же замолчи! Ты накликаешь беду своими разговорами! Ни к чему сейчас говорить о тех, кто... покинул нас, - она с трудом выдавила из себя последние слова и добавила более спокойным тоном. - Мы на пороге новой жизни, ни к чему звать за собой призраков из прошлого. Флоримон пожал плечами и отвернулся. Мать собиралась ехать в Америку и его это полностью устраивало. А когда там они найдут отца и брата, она наконец-то поверит в то, что он пытался втолковать ей, и будет радоваться не меньше, чем он. Переночевав на постоялом дворе, Анжелика утром в сопровождении Флоримона посетила порт. Осторожно расспросив моряков, она приуныла. Все торговые суда, которые отправлялись в американские колонии, уже ушли, и когда будут организованы следующие рейсы, было неизвестно. Кроме того, всех отбывающих тщательно проверяли - искали пытающихся скрыться бунтовщиков и непримиримых гугенотов, права которых в последнее время сильно притеснялись. Вдруг прямо у нее над ухом раздалось изумленное: - Француженка! Анжелика резко обернулась. Перед ней стоял какой-то человек, разинув рот и не спуская с нее глаз. Он не переставая повторял: — Француженка, француженка с зелеными глазами. Анжелике одновременно захотелось и убежать, и узнать, кто это. Машинально она сделала шаг вперед. Мужчина воскликнул: — Нет, сомневаться невозможно. Это вы! Этот взгляд! Но… Он разглядывал ее скромное платье, чепчик, скрывавший волосы. — Но… Значит, вы не были маркизой? А в Кандии утверждали, что вы маркиза, и я этому поверил… Что вы тут делаете, в этом нелепом наряде? Теперь и она узнала его. — Господин Роша… Это вы? Неужели это возможно? Значит, вам удалось уехать из восточных колоний, как вы желали? — А вы?.. Вам удалось, значит, убежать от Мулай Исмаила? Был слух, что он вас замучил до смерти… — Нет, ведь я здесь! — Как я рад! — И я тоже!.. Ах, дорогой господин Роша, как приятно вновь увидеться с вами. — Я разделяю ваше удовольствие от всей души, мадам. Они сердечно пожали друг другу руки. Анжелика никогда бы не подумала, что до такой степени обрадуется встрече с этим нелепым чудаком-чиновником из колоний. Роша воскликнул, выражая их общее чувство: — Ах, наконец-то!.. Наконец-то кто-то «оттуда», с кем можно поговорить!.. А то в этом северном порту ни души, все так бледно… Какое облегчение! Я в восторге! Он бросился вновь пожимать ей руки с такой силой, что чуть не сломал пальцы. Потом помрачнел: — Но, значит, вы не были маркизой? — Тише! — шепнула Анжелика, оглядываясь. — Найдем спокойный уголок, где можно поговорить, и я расскажу вам все. Они направились в "Корабль Франции", где заказали устриц и легкого шарантского вина. Роша сокрушался, что здесь негде выпить хорошего турецкого кофе и что он безумно хочет вернуться обратно на Средиземноморье. Анжелика поддразнила его: — Но ведь прежде вы так жаловались, что застряли на Востоке? Вы только и мечтали вернуться во Францию. — Да, я бился изо всех сил, чтобы вернуться сюда. А теперь бьюсь, чтобы вернуться туда… Сюда меня послали заняться страховыми делами, отнять у протестантов монополию на них. Я воспользовался случаем и прозондировал почву, связался с некоторыми купцами… Один из них посылает меня опять в Кандию. Во вторник я отправляюсь, — заключил он с сияющим видом. - От всей души поздравляю вас, господин Роша, - искренне проговорила Анжелика. - Вы снова увидите пестрые флаги галер на Мальте, яркие орифламмы пиратов-христиан, осликов, нагруженных корзинами апельсинов… И выпьете настоящего кофе, выращенного на равнинах Эфиопии, - она мечтательно вздохнула. Узнав о его скором отъезде, Анжелика решила быть с ним откровенной. — Обещаете ли вы сохранить в тайне то, что я вам расскажу? Она наклонилась к мужчине и подтвердила, что действительно является маркизой дю Плесси-Белльер. Сообщила, что, вернувшись во Францию, оказалась в конфликте с королем, разгневанным ее отъездом, несмотря на его запрещение. Попав в немилость, она совершенно разорилась и очутилась в очень стесненном положении. — Как обидно! Как обидно! — восклицал Роша. — На Востоке такого унижения не допустили бы, при ваших замечательных достоинствах… Вдруг он пододвинулся к ней ближе и шепнул: — Знаете, он ушел из Средиземного моря! - Кто? — Да как же можно спрашивать кто? Он, Рескатор, кто же еще! Вся кровь отхлынула от лица Анжелики. А Роша, словно не замечая ее состояния, продолжал говорить. - Ах, мадам, вы можете похвастаться тем, что из-за вас текли слезы и кровь на Средиземном море! Самая прекрасная рабыня, проданная за тридцать пять тысяч пиастров! Невероятная сумма! И вдруг вы сбегаете! Добавьте к этому сожженный порт, шебеку Рескатора, настолько пострадавшую в пожаре, что он не мог отправиться на ней в погоню за вами, и невероятные условия Меццо-Морте, которые тот выдвинул ему, когда вы попали к нему в руки! - Что за условия? - прошептала Анжелика. - Либо Рескатор никогда не узнает, что с вами стало, либо Меццо-Морте откроет ему место, где вы скрываетесь, в обмен на клятву уйти навсегда из Средиземного моря, чтобы он, алжирский адмирал, один властвовал над ним… Многие говорили, что нелепо было Рескатору отдавать свою безграничную власть в море, бесчисленные богатства за простую рабыню, как бы она ни была красива… Но, видно, Меццо-Морте знал, что делает, потому что Рескатор, гордый, непобедимый Рескатор, сдался. — Он принял эти условия? — в волнении она схватила Роша за руку. — Да! Близорукие глаза бывшего колониального чиновника подернулись дымкой. — Совершенное безумие… Никто не мог этого понять… Надо полагать, что вы внушили ему не просто желание, а любовь. Как знать? Анжелика сжала руками виски. Невероятная история! Неужели и вправду ради нее Рескатор пожертвовал всем? Неужели... он любил ее? Она медленно проговорила: - Что же было дальше? — Дальше?.. Ну, что же я могу сказать? Меццо-Морте, наверно, рассказал ему, что вас продали марокканскому султану, а потом Рескатор узнал, что там вас убили… Говорили еще, что вы бежали и погибли в дороге. Теперь я убеждаюсь, что все эти предположения не соответствуют истине, потому что вижу вас живой здесь, во Франции, - он немного помолчал. - А Рескатор ушел из Средиземного моря. Хотя он не смог заполучить вас, но должен был сдержать торжественное обещание, данное Меццо-Морте, который свое слово сдержал. Волки должны соблюдать договоры. Но прежде он вызвал алжирского адмирала на дуэль. Тот удрал в глубь Сахары и спрятался в каком-то оазисе, пережидая, пока враг уйдет. И Рескатор прошел-таки Гибралтарским проливом в Атлантический океан. Что с ним сталось там, никому неизвестно, — мрачным тоном закончил Роша. Только сейчас Анжелика вспомнила, что при разговоре присутствует ее сын. Она обеспокоенно взглянула на Флоримона и быстро поднялась. — Господин Роша, мне надо уходить. Могу я быть уверена, что вы не предадите меня и никому не станете рассказывать о нашей встрече, по крайней мере, пока вы находитесь во Франции? - Можете быть уверены, мадам, - он поцеловал ей руку и, лукаво улыбаясь, сказал: - Знаете, что я хочу пожелать вам? Чтобы Рескатор стал на якорь в Ла-Рошели и снова захватил вас. Она чуть не расцеловала его за эти слова, но все же взяла себя в руки и негромко проговорила: — О, Бог мой, нет! Как бы мне не пришлось слишком дорого заплатить за все те неприятности, которые я ему причинила. Он до сих пор, наверно, проклинает меня… Не желая возвращаться в трактир, Анжелика пошла прогуляться вдоль берега моря. Она вглядывалась в горизонт, и ей казалось, что среди многих судов там вдалеке появляется еще один корабль. «Он перебрался в Атлантический океан…» Не безумие ли это, увлекаться мечтами, словно молоденькая девушка, ждущая из-за моря таинственного принца, готового всем пожертвовать ради нее! «Меня увлекает волшебство этой истории» — смущенная собственным волнением думала она. А на память ей приходило тепло черного бархатного плаща, укрывавшего ее там, в Кандии, и глухой, чуть разбитый голос Рескатора, который вдруг показался ей сейчас отголоском другого голоса, который она слышала когда-то, но позабыла. Из сладких мечтаний ее вырвал Флоримон. - Что за история, матушка, с этим пиратом? - Сынок, не обращай внимания на господина Роша, он всегда болтает глупости и обожает рассказывать разные истории, которые не имеют никакого отношения к действительности. - Но этот пират, он... купил вас? И может предъявить на вас права, если узнает, что вы живы? - голос сына дрогнул. Анжелика обернулась к нему и ее глаза сверкнули гневом. - Никто, ты слышишь, никто не имеет прав на меня! Ни король, ни этот флибустьер! Я сама себе госпожа! - Да, мама, - Флоримон отступил на шаг. Анжелика несколько раз глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. - Пойдем, нам пора возвращаться. Барба, наверно, уже с ума сходит, - и она быстро зашагала в сторону города.