Узник разума / Prisoner of the Mind

Ками проснулась, когда солнце протянуло свои длинные пальчики над помятыми простынями, и обнаружила, что Лукас сидит на краю кровати и наблюдает за ней. Она зевнула, потянулась и повернулась на бок, натянув простынь на груди. - Почему ты так рано проснулся? Мы не должны никуда идти. Он провёл пальцем по складке простыни, что свешивалась с бедра Ками. - Думаешь, я могу это делать? - Что? Заниматься со мной сексом? Если исходить из моего недавнего воспоминания, то я бы сказала “да”, абсолютно точно. Лукас улыбнулся, но его улыбка быстро исчезла. - Ты знаешь, что я имею в виду. - Да, знаю, - она положила свою руку поверх его и успокоила его беспокойное телодвижение. - И да, думаю, что можешь. - Я рано проснулся и принял душ, потому что не думаю, что готов принимать душ с кем-то ещё. Не думаю, что могу. Ками подперла голову рукой. - Хорошо. - Что если никогда не смогу? - Тогда я буду принимать душ одна. Он медленно покачал головой. - Ты заслуживаешь кого-нибудь получше, чем я. - Получше, чем ты, это как? - Просто... получше. Он вытянул свою руку из-под её руки. - А что бы ты сделал, если бы я сказала, что ты заслушиваешь кого-нибудь получше? Покрасивее или поумнее или посильнее или с меньшим жизненным багажом? - Я бы рассмеялся. - В таком случае, неправильно ли, что я чувствую то же самое по отношению к тебе? Он покачал головой. - Я не Гидеон. Я никогда им не стану. - А я не прошу тебя об этом. Гидеон всегда будет жить в моём сердце. Но он и дыру в нём оставил. А ты заполнил эту дыру. Облака наползли на солнце и свет в комнате потускнел. - Так кто я теперь? - Ты тот, кто есть. Ты когда-нибудь делал формованные рождественские печеньки? Типа пряничного человечка или звёздочек или всякого такого? - Когда был моложе. Мы с братом обычно соревновались, кто сможет сделать самую лучшую печеньку. Взгляд его потемнел, а под глазами проявились тёмные круги. - Вы с Гидеоном как пряничные человечки, но немного по форме отличаетесь друг от друга, и немного по-разному декорированы. Для меня имело бы смысл влюбиться в кого-нибудь, кого ничто не связывает с человеком, которого я так долго любила. Но я не ищу точную копию. Моё сердце теперь другое, и ты подходишь ему. Ты заполняешь дыру, что оставил Гидеон, и ты прикасаешься к тем частям меня, которые он не трогал. Я теперь другая, и мне не имеет смысла хотеть кого-то, кто подходил мне прежней, а не той, какая я сейчас. Лукас резко встал с кровати и принялся мерить шагами комнату. - Что если я не стану лучше? Что если лучше уже не будет? Ками перекатилась на другой бок, и теперь могла наблюдать, как Лукас беспокойно ходил по комнате взад и вперёд. - Я всё равно буду счастлива. Он остановился и посмотрел в окно – тёмный силуэт на фоне сумрачного света. - А сейчас ты счастлива, Ками? - Да. Ками подождала, пока он обдумает услышанное. Наконец он произнёс: - Меня пугает, что я в тебя влюблён. - Почему? - Потому что ты означаешь будущее. Ты, в определённом смысле, означаешь обязательства, ответственность и обязанности, - то, чего не было с Сарой. Я, возможно, и представлял, что влюблён в неё, но у той любви были границы. А тебя я так любить не могу. Ты хочешь всё моё сердце, либо вообще ничего. Ками желала, чтобы он повернулся, и она смогла бы увидеть его глаза, но могла лишь слышать медленно крепнущую решительность в его голосе. - Мне не нужно всё твоё сердце. Мне просто нужно знать, что я в нём на первом месте. - Я не знаю, смогу ли так. Что произойдёт, если я снова буду работать под прикрытием? Я буду отсутствовать несколько месяцев, и это если всё пойдёт нормально. - Просто делай свою работу, Лукас. Это вовсе не означает, что ты предаёшь свою любовь по отношению ко мне. Она так сильно сжимала простынь, что заставила себя расслабить руку. - То есть я могу уйти и опять оставить тебя одну? И ты будешь до смерти пугаться каждого телефонного звонка или стука в дверь? - Так и раньше было. Такова твоя жизнь. Ты из МИ-5. Но работа в МИ-5 не означает, что у тебя нет времени для личной жизни. У тебя может быть и то и другое. Он повернулся и снова начал мерить шагами комнату. - У меня может быть и то и другое? У Гарри так не получается. У Рут не получается. У Рос, Джо, Димитрия, Бет, Адама, Тарика, Бена, ни у кого из нас. Среди нас нет стабильных отношений, но есть множество трупов. - Так о чём ты говоришь? Ками знала, о чём говорил Лукас, но не хотела верить в это. Она собиралась вынудить его произнести это открытым текстом. - Ты же помнишь, что много раз спрашивала меня о моих приоритетах? - Да. - И я всегда был честен с тобой. Я всегда говорил, что МИ-5 для меня на первом месте. Чёрт бы побрал и его, и его прекрасную память. Он был тогда честен с Ками, и ей хотелось верить, что с ней это будет по-другому. - Ну и что это значит? Ками попыталась потянуть время, но понимала, что это бесполезно. - Я тебе солгу, если буду вынужден это сделать. - Я это понимаю. - А если я буду вынужден работать под прикрытием? Если я буду должен целовать другую женщину, ты спокойно это воспримешь? - Я смогу понять, почему ты должен так поступить. Он остановился перед ней и скрестил руки на груди. - Ты сможешь понять. И будешь в порядке? Или обидишься на меня? - Как я вообще узнаю, что ты целовал кого-то, если сам мне не скажешь? - Так я буду вынужден хранить секреты от тебя, чтобы сохранить наши отношения счастливыми? Ками села, прислонившись к изголовью и натянув простынь до подбородка. - Почему ты меня отталкиваешь? - Потому что всё время думаю о том, что ты сказала, когда я так губительно пытался быть твоим очень специфичным альфой, что ты не связываешься с персоналом спецслужб, так как они имеют склонность к смерти. И всё же, вот ты, голая в моей постели. И я задаюсь вопросом: почему. Ками опустила глаза, будучи не в состоянии наблюдать, как он закрывает перед ней своё сердце. - Потому что я люблю тебя. - Ответ неверный. Её голова резко дёрнулась вверх. - Что? - Ты меня не любишь. По крайней мере, не того меня, какой я сейчас. Ты сейчас готова двигаться дальше по жизни, а я оказался в нужном месте в нужное время. Ты не могла спасти Гидеона, и думаешь, что если спасёшь меня, то это компенсирует его смерть. - Не говори так. - Ты обвиняла меня в том, что я переносил мои чувства к Саре на тебя. Я считаю, что теперь ты делаешь то же самое. Я считаю, что ты переносишь свои чувства к твоему умершему мужу на меня. - Я понимаю, что ты не Гидеон. - Тогда почему ты нарушаешь собственное правило? - заорал Лукас. - Почему ты со мной встречаешься, если знаешь кто я? - Потому что люблю тебя, ты, придурок! - И когда ты в меня влюбилась, Ками? Лукас нагнулся, чтобы глаза его стали на одном уровне с её глазами. - Это случилось, когда я рассказывал тебе о своих ночных кошмарах? Когда я показал тебе мою могилу? Или когда ты была вынуждена забрать у меня пистолет, потому что я был готов убить себя? Я слишком затраханный, чтобы кто-нибудь в меня влюблялся. Может, ты меня и любишь, и может, я заполняю дыру в твоём сердце, но я сейчас не в том состоянии, чтобы быть чьим-либо партнёром, и в глубине души ты знаешь это. Ты знаешь это, - огрызнулся он. Лукас выпрямился и снова начал мерить шагами комнату. - Я спасён, потому что ты можешь сказать себе, что влюблена в меня, но я в тебе сомневаться не буду. Я признателен. Чёрт, - он пнул стену ногой, - я, как побитая собака, вымаливаю кого-нибудь, кто будет меня любить. Я не могу сделать это, Ками. Я не могу сделать, - Лукас жестом указал на них обоих, - это. - Ты не можешь заниматься сексом? Не можешь состоять в отношениях? Что за “это”? - Я могу заниматься сексом. Я не могу состоять в отношениях. Не сейчас. Не с тобой. - Почему? Ками приложила усилия, чтобы сдержать боль, что разгорелась в горле, и слёзы, заполнившие нос. - Потому что я формирую связи! Разве это не то, что тебя так сильно волновало, - я впустил Даршавина и Сару в свою жизнь и доверял им даже после такого большого количества фактов, говорящих о том, что мне не следует им доверять? Вот я и говорю, что прямо сейчас мои инстинкты говорят, что мне нужно разобраться со своим дерьмом прежде, чем я позволю себе тесно связать себя с кем-то ещё. Я должен стать здоровее, чем сейчас, и лишь затем я смогу позволить себе вступить в отношения с кем-либо. Ты говоришь, что тебя устраивает то, какой я сейчас, но это не устраивает меня. Я не согласен дать тебе первое место в разбитом сердце, которое даже не может пообещать тебе, что я не оставлю тебя снова одну. Возможно, ты и сможешь счастливо с этим сосуществовать, но ты заслуживаешь лучшего. - Так между нами всё кончено? Это твоя версия “проблема не в тебе, а во мне”? - Я не готов состоять в отношениях. Извини. Думал, что смогу, но, пока смотрел, как ты спишь, понял, что не смогу, и единственное, о чём мог думать, - что будет с тобой, если я погибну при исполнении задания. Я еле-еле на работе поддерживаю отношения в целостности. Я не cмогу справиться с ещё одним притязанием на меня. Не сейчас. Помнишь, как ты мне говорила, что мне нужно проживать свою жизнь в соответствии с собственными приоритетами? Ну, вот теперь... теперь мой приоритет – это заново отстроить свою жизнь как индивид. А потом, может быть, когда я смогу посмотреть на своё отражение в зеркале без стыда, потом я буду готов стать кому-то парой. Ками соскользнула с кровати, обернув вокруг себя простынь, подобрала с пола свою одежду и зашла в ванную. Дверь за нею захлопнулась, и послышался звук воды. Лукас опустился на край кровати и замер, положив голову на руки. Он встал, когда Ками вышла из ванной. Она была полностью одета, а лицо её натёрто докрасна. - Прощай, Лукас. - Хочешь, я тебя до дому довезу? - У меня вообще-то больше нет дома. И работы нет. Полагаю, ты не единственный, кому нужно поработать над выстраиванием своей жизни заново, - она покачала головой. - Спасибо, но нет. Я – большая девочка. Могу вызвать такси. - Ками... - Не нужно. Ничего не говори. Не разрушай это ещё больше, ты и так уже всё разрушил. Полагаю, мне следовало прислушаться к тебе, когда ты упорно избегал меня, ко всей твоей нерешительности и сомнениям. В любом случае, я никогда не была очень хорошим психологом. Просто хотела помогать людям, но всегда слишком быстро напираю на них. Сначала делаю, а потом думаю, да? Полагаю, с тобой я тоже так поступила. Я хотела, чтобы ты стал лучше как можно быстрее, а ты не мог, но это потому что я люблю своё виденье тебя, то, которое у меня в голове, - тебя, которым ты мог бы быть, если бы не было России, Лушанки и восьми лет ада. Ками потянула носом и вытерла слёзы, струящиеся из уголков глаз. - Ты прав, что прислушиваешься к своим инстинктам, Лукас. Я знаю, что ты можешь стать лучше. Ты уже гораздо лучше, чем был, и доктор Аскенова действительно молодец. Лучше, чем я. Она тебе поможет. Она подошла к нему и протянула дрожащую руку. Думала прикоснуться к татуировке на его груди, но замерла, а затем всё-таки прикоснулась. Её пальцы прошлись по рисунку, потом Ками развернулась и вышла из комнаты. Лукас услышал, как открылась и закрылась входная дверь, и снова сел на кровать. Запах Ками витал в воздухе, а звуки прошедшей ночи эхом отдавались в его ушах. Лукас встал и принялся стягивать постельное бельё. Он должен был убрать память о Ками, лежавшей под ним в этой кровати, пока он не сломался и не последовал за ней.