Can't Break the Silence

      Солнечные лучи озаряли территорию Хогвартса, высвечивая зеленую траву и создавая ореол вокруг замка.       Это был прекрасный день, даже несмотря на прохладу, говорящую, что зима уже близко.       – Ты всегда был рядом со мной, – тихо прошептал Гарри, глядя на гробницу рядом с озером. Она действительно была красивой. Беломраморной, отражающейся в зеркале озера. Солнечный свет заставлял воду искриться, от чего отражение становилось еще более сказочным. Гарри тоже отражался, портил всю картину печалью на лице.       Никого раньше не хоронили на территории Хогвартса, никто не заслуживал такой почести.       – Но я разочаровался в тебе. Я был так зол, считал себя преданным из-за того, что ты знал правду и скрывал ее от меня, – Гарри снова посмотрел на могилу Дамблдора. Сидеть так, опустив ноги к кромке воды, было холодно и… больно. Гарри все еще был слаб, изранен и покрыт шрамами. И человек на другом берегу озера заметил эту слабость и направился к нему.       Гарри покачал головой, желая побыть в одиночестве еще несколько минут.       Лорд Волдеморт заколебался, скрестил руки на груди, однако дал Гарри больше времени.       – Но теперь я понимаю, почему ты сделал то, что сделал, – мягко продолжил Гарри. Звуки его голоса пропадали в сильных порывах ветра. Пальцы нервно теребили лепестки красной розы – последний подарок для мертвого директора. – Ты хотел, чтобы я не обращал внимания на окружающий меня мир. Не желал, чтобы я шел по стопам родителей. Вот почему ты с такой легкостью отпустил меня, когда я решил уехать играть в квиддич. И даже если ты полагал, что Министерство поступает правильно, я знаю, что в тебе все равно жили сомнения.       Гарри вновь посмотрел на белую гробницу.       – Я знаю, что ты искренне меня любил. И, несмотря на то, что мы заняли противоположные стороны на войне, я любил тебя так же сильно.       Горькая улыбка расплылась по губам Гарри, когда он вспомнил Дамблдора и его причуды. И понадеялся, что в посмертии в изобилии есть теплые носки и лимонные дольки.       – Покойся с миром, старик.       Игнорируя вспыхнувшую боль, Гарри протянул руку и опустил розу рядом с мраморной гробницей. Ее лепестки затрепетали на ветру, а Гарри прикипел к ним взглядом и ушел в свои мысли.       Он проснулся только вчера, спустя неделю после победы. По словам целителя, Гарри побывал в магической коме, пока его ядро ​​пыталось исцелиться после магического истощения. Плюс его тело тоже сильно пострадало во время битвы. Он переломал кучу костей и заполучил трещину на черепе. К счастью, обошлось без последствий. Единственным физическим напоминанием о войне оставалась правая рука, которую Гарри все еще пытался исцелить.       Он лег на землю, чувствуя непомерную усталость, и заметил краем глаза, как к нему идет Том. Гарри едва не фыркнул.       Том удивлял. Сперва он распорядился отправить тело Дамблдора МакГонагалл. Затем согласился, чтобы бывшего директора похоронили в Хогвартсе.       Конечно, Гарри настоял на посещении могилы. И конечно, Том отказал, сославшись, что Гарри недостаточно выздоровел.       Но ему пришлось сдаться.       Гарри моргнул и уставился на Тома, который остановился над ним с легким беспокойством. Но стоило ему понять, что Гарри просто устал, беспокойство превратилось в раздражение.       – Ты закончил? Я же сказал тебе, ты слишком слаб для долгих прогулок.       – Да, ты как всегда прав, – согласился Гарри непривычно слабым голосом. А потом вздохнул и посмотрел на Хогвартс, частично скрытый от взгляда мантией Тома. – О, мой всемогущий и прекрасный Темный Лорд, позволишь ли ты мне увидеть Рона и Гермиону?       Том усмехнулся.       – Ты уже видел их вчера, когда проснулся, вымогатель.       Справедливо.       Вообще Гарри был поражен, когда, проснувшись в особняке Малфоев, увидел Рона, Гермиону и Джинни у своей постели. Первый страх – как друзья отнесутся к тому, что он присоединился к темным магам, – быстро прошел. Ребята беспокоились лишь о нем и ужасались тому, что творили Невыразимцы. Теперь Гарри переживал только за Гермиону. Девушка еще не знала, какие реформы, касающиеся магглорожденных, планировал провести Волдеморт.       Например, забирать детей из семей в детстве и растить в волшебном мире.       Гарри усмехнулся. Сейчас об этом волноваться не стоило.       – Тебе просто необходимо обломать мне все веселье, – пробурчал он.       Том приподнял бровь.       – Я хочу, чтобы ты лежал в постели, Гарри. Ты еще не полностью оправился… – Том замолчал, потому что к нему подлетела сова. С ловкостью, которой позавидовали бы многие ловцы, он выхватил письмо из когтей и развернул пергамент.       Гарри продолжал валяться на траве, подставляя лицо солнечным лучам.       Они выиграли войну.       Было странно думать об этом. Да, им предстояло еще много чего сделать в волшебном мире. Но у них больше не было прогнившего правительства, а темных магов и существ никто не похищал для бесчеловечных экспериментов. Однако где-то топтал землю второй Волхв. Гарри не видел и не слышал ничего об Ульрике, и ему было интересно, через какой промежуток времени они снова встретятся.       Том глубоко вздохнул, сделавшись донельзя усталым. Гарри перевел взгляд на него с небес и увидел, как тот массирует переносицу.       – Что стряслось? – спросил Гарри. До сих пор Том относился к нему как к партнеру, с которым наравне строил новый мир. Гарри надеялся, что так все и останется, иначе просто оторвет ему голову. И подозревал, что Том скрывал некоторые вещи от Гарри только потому, что не хотел перенапрягать его в его нынешнем состоянии. – Том? – напомнил о себе Гарри с жесткими нотками в голосе.       – К сожалению, ты нужен в лазарете, Гарри.       Гарри хмыкнул и сел, глядя на пергамент в руках Тома.       – Я думал, что выживших заключенных отправили в Мунго.       – Верно, – подтвердил Том. – Однако среди пациентов, в том числе существ, оставались те, кого переправлять было нельзя – они бы не пережили перемещения.       Гарри потребовалось мгновение, чтобы вспомнить, что он вообще-то должен дышать.       – Ремус? – его голос задрожал, сорвался в фальцет. Том молча смотрел на Гарри. – Том. Клянусь Мерлином, я прокляну тебя, если ты не…       – Ремус Люпин в тяжелом состоянии, – мягко ответил Том. И не сразу добавил последнее: – У него из семьи никого не осталось. Он спрашивал о тебе.       Гарри похолодел, его единственная рабочая рука затряслась.       – Пожалуйста, отведи меня к нему, – он заставил себя подняться, несмотря на дрожь. Том стоял неподвижно с непроницаемым лицом. – Том, пожалуйста. Может, я смогу его вылечить, я…       Том схватил Гарри за запястье и рывком притянул его к себе. На лице появилось угрожающее выражение.       – Не смей об этом даже думать. Ты довел себя до истощения в последней битве. Я не желаю, чтобы ты умер из-за человека, которого не видел с детства.       Том выглядел настолько разъяренным, что его алые глаза почти светились. Хватка на запястье Гарри стала невероятно крепкой, даже болезненной.       – Хорошо, – согласился Гарри. – Не буду. Пожалуйста, просто отведи меня к нему.       Том впился взглядом в лицо Гарри и долго всматривался в него, прежде чем ослабить хватку. Второй рукой он сжал портключ в кармане. Притянув к себе Гарри, Том активировал портключ, и они исчезли в считанные секунды, оставив на могиле Дамблдора шелестящую лепестками красную розу.              Как Том и говорил, многих заключенных перевели в Мунго. Остались только трупы, накрытые белыми простынями и спрятанные таким образом от чужих глаз. У Гарри прервалось дыхание, когда он проходил мимо, грудь сдавило от отчаяния.       Ты никогда не смог бы спасти их всех, Гарри, попытался напомнить он себе.       – Он там, – поприветствовал их Кормак, жестом показывая Гарри, в какую сторону ему двигаться. Том остановился, чтобы не мешать встрече. Он что-то тихо прошептал Кормаку, но Гарри слишком волновался, чтобы слушать их обоих.       Впереди среди трупов он увидел двух живых. Один – отдыхающий мужчина с длинными черными волосами. Вампир, определил Гарри. А второй… второй совсем не выглядел тем, кто просто отдыхает. Гарри запнулся, сердце свело в спазме, горло сдавило. Он смотрел на друга своих родителей, которого так отчаянно хотел спасти.       – Ремус? – тихо и неуверенно спросил Гарри.       Открылся только один янтарный глаз: другой был зашит. Жуткие раны покрывали половину лица, а поверх них была нанесена мазь. Похоже, Кормак изо всех сил старался спасти Ремуса. Вот только у пациента были более серьезные проблемы, чем отсутствие одного глаза. Оборотень был наполовину обращен. Нос, уши и, вероятно, большая часть тела под простыней были волчьими.       Мерлин…       Несмотря на все это, Ремус слегка улыбнулся Гарри искалеченными губами.       – Гарри, – голос был хриплым и звучал так, будто Ремусу было больно говорить. – Ты очень похож на свою мать… и немного на Джеймса.       Гарри сморгнул слезы и медленно опустился на колени рядом с Ремусом.       – Что эти уроды сделали с тобой? – прошептал Гарри, чувствуя беспомощность.       Ремус зарычал как животное, задергался как в приступе. Гарри даже не дернулся.       – Это в прошлом, Гарри, не хочу вспоминать. – Ремус тяжело вздохнул, скривившись от боли. – Я сперва просил позвать Сириуса и твоих родителей. Но целитель сказал, что они мертвы. – он моргнул единственным глазом. – Я соболезную. Когда они…       Гарри сглотнул комок в горле.       – Моих родителей убили незадолго до моего поступления в Хогвартс, а Сириус умер несколько месяцев назад, – он тряхнул головой и наклонился ближе к Ремусу. – Они знали о том, что творится в Министерстве. И за это их убили.       Ремус снова слабо и печально улыбнулся.       – Целитель сказал, что вы все это время искали меня. Боюсь, я не осознавал окружающий меня мир, когда вы нас вытащили.       – Я должен был спасти тебя, – сказал Гарри. Его голос звучал так, словно принадлежал ребенку.       – И я благодарен за то, что меня спасли, Гарри. Ты даже не представляешь, насколько я спокоен сейчас, когда знаю, что война окончена. Я счастлив обрести мир. Спасибо, – прошептал Ремус, снова закрыв глаза. – Я хотел бы стать для тебя настоящей семьей.       Его голос стал слабым, как будто Смерть стояла рядом и готовилась его забрать с собой.       А Гарри не хотел ничего, кроме этой семьи. Он мечтал, чтобы Ремус жил с ним той жизнью, которой был лишен.       Давясь слезами, Гарри протянул трясущуюся руку.       – Я могу исцелить тебя, – поспешно зашептал он, склоняясь и кладя ладонь на грудь Ремуса. – Я… у меня есть сила, я могу…       Когтистые руки обхватили его запястье, останавливая. Такие… хрупкие, покрытые шрамами руки.       – Вся магия в мире никогда не сможет меня исцелить. У меня слишком глубокие раны… на душе. Их не залечить.       И только увидев потерянный взгляд Ремуса, Гарри понял, насколько был наивен, полагая, что сможет вылечить Ремуса, и все вернется на круги своя. Ему следовало помнить, что долгие годы в заточении повлияют не только на тело.       – Ты… ты попросил меня прийти не случайно, да? – Гарри даже не думал останавливать слезы, которые текли по щекам.       – Да, – руки Ремуса задрожали и обессиленно обмякли. Дыхание стало прерывистее, словно легкие не хотели работать. – Я хотел сказать тебе спасибо и попрощаться. Я не хочу жить, Гарри. Прости.       Убийство из милосердия. Ремусу было настолько больно, что сил и смысла выживать для него не осталось. Гарри опустил голову, пытаясь удержать рыдания.       Когда он снова поднял глаза, у него хватило мужества сквозь пелену слез улыбнуться Ремусу.       – Передай привет моим родителям и Сириусу, ладно?       – Обязательно, – облегченно прошептал Ремус.       Гарри протянул руку и положил ее Ремусу на лоб.       – Спи, Ремус, расслабься, – он смог сдержать слезы, когда Ремус медленно закрыл глаза. Своей магией Гарри пронизал его тело и плавно остановил сердце. Это была безболезненная смерть, мирная… Все, что он смог сделать для друга.       Гарри погладил Ремуса по лбу, взялся за белую простынь и накрыл тело.       А затем он спрятал лицо в ладонях и отпустил отчаянье.       Теплые руки обняли дрожащие плечи, крепко сжали. Гарри опустил руки и уткнулся в грудь Тома. Он позволял утешать себя, снова осознавая, что Том стал его якорем. Длинные пальцы гладили по волосам, и слезы Гарри медленно высыхали.       – Не стоило тебя сюда приводить, – заговорил Том.       – Нет, – Гарри отстранился и посмотрел в алые глаза. – Мне нужно было его увидеть. Он ушел со спокойной душой. Ушел счастливым, – Гарри перевел взгляд на укрытое простыней тело Ремуса и горько улыбнулся. – Он так долго ждал, пока кто-нибудь его спасет. Ему нужно было только это.       Том помог Гарри встать, и они вдвоем неспешно пошли к выходу из лазарета. Гарри кивнул Кормаку, благодаря за все, что он сделал.       Целитель поклонился, улыбаясь.       – Я думаю, нам с тобой стоит полетать, – прошептал Гарри, когда они покинули медицинскую часть. – Я давно не летал.       Он вспомнил дни, когда был ловцом в команде Сенненских Соколов. На губах появилась робкая улыбка. Он всегда чувствовал себя свободным, когда летал.       – Вероятно, полеты могли бы пойти тебе на пользу. Ты же не будешь пытаться установить мировой рекорд по скорости, верно? – Том выжидающе уставился на Гарри.       – Ты что, конечно, нет, – открестился Гарри, понимающе усмехнувшись.       – Однако есть кое-что еще, что неплохо было бы сделать перед полетом, – Том обнял Гарри за талию, коснулся его щеки и провел кончиками пальцев по линии подбородка.       – Да-а? – Гарри почувствовал, как поднимается его настроение. – И что это? Надеюсь, это принесет мне пользу.       – Это принесет пользу мне. Мне потребуется все мое терпение, чтобы прожить вечность с тобой, – и Том наклонился, чтобы захватить губы Гарри своими.       Гарри растаял. Он был благодарен за то, что Том ворвался в его жизнь. Он многое сделал для Гарри, даже мирился с ним в ранние годы, когда тот был ленивым, невыносимым ребенком.       Его слова, между прочим, не Гарри.       А еще Гарри знал, что жизнь никогда не будет безоблачной сказкой. На пути к хэппи энду всегда будут жертвы, которые придется принести, и потери, через которые придется пройти, какой бы неистовой ни была за них борьба.       И Ремус с Дамблдором лишь подтверждали это.