Глава 8
10 апреля 2016 г. в 10:10
Тело нещадно ломило, его собственная магия неслабо потрепала его. Он был полностью истощен ─ и морально, и физически. А времени отдыхать у него не было, Риддл находился в соседней комнате и ждал от него согласия.
Вот только согласия на что?
Гарри был уверен, Риддл ждал от него согласия на тренировки. И как бы Гарри ни отрицал этого, мысль о том, чтобы взять свою силу под контроль, очень сильно привлекала его. Если он хотел и дальше жить в волшебном мире, ему было просто необходимо обуздать Волхва в себе. И не через… одно место, как он это делал в Хогвартсе.
Конечно, был еще один вариант, не требующий непосредственного участия Риддла.
Побег.
Сделав глубокий вдох, Гарри закрыл глаза и попытался привести мысли в порядок. Если он не примет помощь Риддла, ему придется скрываться от Министерства. Ни в одном из миров ему не будет покоя, Невыразимцы не оставят его розыски. Они найдут его даже среди магглов. Но если Гарри позволит Риддлу помочь, то он сможет комфортно жить со своим проклятием и у него будет сила защитить себя от Министерства.
Но он по-прежнему не доверял Риддлу. Этот мужчина был слишком… эгоистичным и высокомерным. Мерлин, да Риддл сам признался, что собирается обучать Гарри только ради собственной выгоды.
Впрочем… был еще один вариант. Принять предложение Риддла, обуздать свою магию, а после исчезнуть. Тогда он сможет наслаждаться своей жизнью, что характерно, без Риддла и его влияния.
Вот только как же месть?
Гарри честно себе признался, что хотел отомстить тем, кто убил его родителей и Сириуса. Вот только всей правды он не знал.
А Дамблдор? Директор, безусловно, не знал о его родителях и Сириусе Блэке. Гарри доверял старику, тот был для него почти как родной дедушка. И слышать от Риддла, что Дамблдор в курсе всех этих экспериментов Министерства, было для Гарри очень тяжело. Он до сих пор не мог в это поверить. Дамблдор был добрым и честным человеком, он бы не потерпел подобных экспериментов.
Правильно же?
А если все же слова Риддла окажутся правдой, несмотря на то, что Гарри так и не увидел собственными глазами эту «лабораторию», что тогда? Он с охотой встанет на сторону Риддла? Будет сдирать со своих врагов кожу, как сделал сегодня?
Нет.
Он уже будет контролировать свою магию. И если он получит доказательства бесчеловечных экспериментов Министерства, неоправданных ничем заказных убийств, он вступит в борьбу против него. Но…
Какова цель Риддла?
Присутствие своего бывшего профессора Гарри ощутил прежде, чем открыл глаза. Риддл был подобен яркому столпу света, в то время как сам Гарри ощущал себя несчастным глупым мотыльком. Магия Риддла порабощала, в ней хотелось раствориться без остатка. Однако от нее также исходила какая-то леденящая душу опасность, она словно предупреждала: не приближайся, не вздумай нападать. Наблюдай издалека, мечтая, но не смея прикоснуться.
Естественно, Гарри игнорировал оба предупреждения. Он был не слабее Риддла. И даже более того, их ауры имели поразительное сходство.
— Мне подвластно все, — прошептал Гарри, по-прежнему не открывая глаз. — Я уверен, если захочу, я могу уничтожить мир.
Эта мысль, частенько посещавшая его темными ночами, откровенно пугала. Неужели он действительно был на это способен? Неужели у силы Волхвов нет предела? Так не должно быть, в конце концов, сегодня он вымотался до такой степени, что был не в состоянии двигаться.
— Так что заставляет тебя думать, что ты сможешь меня успешно тренировать?
Гарри наконец открыл глаза и пораженно уставился на Риддла, стоящего прямо перед ним. Тот сумел подойти так близко без единого звука. Движения Риддла всегда были абсолютно бесшумны и полны грации, Гарри даже завидовал ему в этом.
— Гарри, — обманчиво мягко, бархатно протянул Риддл. Это был один из редких случаев, когда он называл Гарри по имени в такой странной манере. И, несмотря на все соблазнительные нотки в голосе, сам тон таил в себе явную опасность. — Ты не имеешь ни малейшего представления о своих способностях. Да, ты потенциально сильнее меня, и все же я единственный во всем мире человек, способный помочь тебе удержать твою магию под контролем.
Волосы на голове у Гарри дыбом встали после этих слов. Он задался вопросом, насколько силен был стоящий перед ним человек.
— Я многое хотел бы с тобой обсудить, однако нам необходимо идти.
Риддл взмахнул палочкой, и в коробки и чемоданы полетели вещи.
— Куда мы идем? — Гарри собрал достаточно сил, чтобы самостоятельно сесть. Одной рукой он нащупал мантию-невидимку и почувствовал, как его затапливает облегчение. Эта мантия была очень важной связующей ниточкой с покойным отцом.
— Судя по твоему вопросу, ты согласен принять мое предложение об ученичестве? Первое время проведем в поместье Малфоев, — ответил Риддл.
Гарри ощутил, как в груди вспыхнуло раздражение.
— Значит, наши пути расходятся. Я туда не пойду.
Все вещи уменьшились и уместились в один чемодан. Риддл захлопнул его и посмотрел на Гарри.
— Поттеры и Малфои — древние чистокровные семьи, и между ними с давних времен существует взаимная неприязнь. Фамильные враги. Однако ты теперь с ними на одной стороне, и они не причинят тебе вреда.
— Меня это не волнует, — отрезал Гарри. — Я туда не пойду. Я терпеть их не могу.
Риддл приподнял брови, экспрессия в голосе Гарри его ничуть не впечатлила.
— Твои предложения? Нам нужно место, где мы сможем собрать силы и определиться с дальнейшими планами. Поместье Малфоев имеет превосходную защиту.
Это было логичным, но Гарри отказывался соглашаться.
Он помолчал пару секунд, пытаясь собраться с мыслями.
— У Поттеров тоже есть прекрасно защищенное поместье, о котором никто не знает.
На самом деле, это было больше похоже на небольшой дом, но он не хотел говорить об этом. Затем до него дошло, что он только что ляпнул, и захлопнул рот. С чего ему вообще пришла в голову идея делиться с Риддлом подобной информацией?
— Неважно. Малфои так Малфои, — наконец хрипловато согласился Гарри, поднимаясь на ноги.
Усмехнувшись, Риддл протянул свободную руку и крепко обхватил Гарри за талию, притягивая к себе. От этой внезапной близости щеки Гарри вспыхнули.
— Держись крепче, — посоветовал Риддл, аппарируя.
Гостиная исчезла, и через миг они уже стояли напротив тяжелых кованых ворот. Вывернувшись из рук Риддла, Гарри с интересом уставился на высокую ограду, скрывавшую за собой поместье Малфоев. Из-за нее была видна лишь его крыша, но Гарри по одному ее вычурному виду мог сказать, что поместье было… богатым.
— Идем, — Риддл взял его за руку и повел к закрытым воротам. И прежде, чем Гарри успел возмутиться такому бесцеремонному обращению, они прошли сквозь них, словно те были не из кованого металла, а из дыма. Гарри пораженно моргнул и поспешил убрать со своего перекошенного лица испуганно-недоуменное выражение. Не хватало еще, чтобы Риддл видел его таким.
— Малфои позволяют лишь избранным проходить на территорию их поместья. Остальные вынуждены дожидаться специального разрешения за воротами.
Риддл слегка приподнял их сцепленные руки.
— И поскольку я являюсь избранным, то человек, которого я проведу, также будет включен в этот список.
Гарри фыркнул, выдернул свою ладонь из ладони Риддла и спрятал руку в карман мантии. Под насмешливым взглядом бывшего профессора он огляделся по сторонам, оценивая изысканный фонтан и мраморные лестницы…
— Что за… драккл задери! — простонал Гарри, когда прямо перед его глазами продефилировал белый павлин и скрылся в зеленом лабиринте садов. — Какого Мордреда?
Он никак не мог поверить, что видел только что павлина-альбиноса.
— Следи за своим языком, — Риддл даже не взглянул на павлина. — Над твоей речью мы в дальнейшем поработаем.
— И что это значит? — отрешенно осведомился Гарри. Все его внимание теперь было приковано к высокой черной парадной двери поместья. Здесь все было пропитано высокомерием и холодным величием. Их с Сириусом дом был совсем не таким.
Гарри покачал головой, пытаясь вытряхнуть воспоминания о крестном. Это оказалось трудным делом, слишком важное место Сириус занимал в его жизни.
— Мой Лорд, — Люциус, вышедший их встречать, как только они ступили на порог дома, выглядел удивленным.
— Мой Лорд? — с усмешкой переспросил Гарри. — Надеюсь, ты не ждешь, что я буду обращаться к тебе таким же образом?
Взгляд Риддла стал таким выразительным, что Гарри счел за благо заткнуться. Люциус же посмотрел сквозь Гарри, словно его и не было. Люди так обычно смотрят, когда хотят скрыть свои эмоции за стоической маской.
— Я должен вас предупредить, Министерство здесь уже было, — тихо сказал Малфой, открывая дверь шире и впуская их в дом.
Как и ожидалось, внутри поместье было столь же роскошно-вычурным, как и снаружи. Мрамор и хрустальные люстры. Мерзость.
Как только Гарри вошел в холл, он тут же увидел стоящего возле лестницы Драко Малфоя. Предвкушающие ухмылки тут же исказили их лица, но Гарри не успел вставить ни одного едкого слова, как Риддл задал Люциусу вопрос, заставивший забыть о школьном недруге.
— И? Что им было нужно?
Люциус выразительно взглянул на Гарри.
— Гарри имеет право услышать. Продолжай.
— Они подозревают вас, мой Лорд. Видимо, Дамблдор озвучил свое мнение по данному вопросу. Поскольку вас видели сегодня вместе со мной идущим в Отдел Тайн, Невыразимцы считают, что именно вы были спутником Поттера. Они и меня подозревали, но мне удалось их переубедить. Я и от вас пытался отвести подозрения, но… такое ощущение, что слово Дамблдора для них — истина в последней инстанции.
Гарри оценивающе посмотрел на Риддла. Тот не выглядел удивленным, напротив, скорее уж довольным.
— И, как обычно, у них нет ни одного доказательства, — Риддл перевел взгляд темных глаз на Гарри, буквально парализуя его. — Но вот тебя оправдать перед Министерством не выйдет.
— Я полагал, это будет нетрудно. Мальчик просто наткнулся на комнату, совершенно случайно. У них не будет оснований для обнародования его ареста, мой Лорд. Если бы они это сделали, им бы пришлось придумывать серьезный повод для его задержания, а наше Министерство никогда не славилось фантазией.
Как Гарри хотел бы, чтобы все так и было. Если бы он просто наткнулся на пустую комнату, но нет, его объявят в розыск как убийцу. Скольких Невыразимцев он так положил? Он не считал, но знал, что много. Очень много.
— Не выйдет, — протянул Риддл, вновь поворачиваясь к Малфою. — Их база переместилась, Люциус, — неожиданно сменил он тему. — Лаборатории исчезли. И мне интересно, почему мой шпион не поставил меня об этом в известность.
Дыхание Риддла было глубоким и ровным, но вот пальцы слегка подрагивали, и Гарри был уверен, что одними вопросами к шпиону дело не обойдется.
— Вы намерены остаться здесь, мой Лорд? — тихо поинтересовался Малфой. Его серые глаза вновь остановились на Гарри, словно оценивали его.
— Нет, — ответил Риддл, и Гарри нахмурился. Он был уверен, что будут жить вместе с Малфоями. Не то чтобы он сожалел об этом, вовсе нет. В конце концов, у Риддла должно было быть и другое безопасное место на примете.
— Некоторое время я буду скрываться вместе с мистером Поттером. И я хочу, чтобы ты не терял бдительности в мое отсутствие. Скорее всего, я буду с тобой связываться, но Министерство следит за тобой, и я не могу рисковать, оставаясь здесь.
Возможности ответить Малфою Риддл не дал. Резко развернувшись — так, что взметнулись полы мантии, — он подошел к Гарри и вновь взял его за запястье.
— И куда мы теперь? — спросил Гарри, глядя на цепко держащие его пальцы.
— Дом, о котором ты вскользь упомянул, поместье Поттеров, — в мыслях Гарри возникла размытая картинка того дома, и прежде чем он успел хоть как-то среагировать, они аппарировали.
Осмотревшись, Гарри ощутил, как слабеют его колени. Он стоял возле усадьбы Поттеров.
— Сто лет здесь не был… — прошептал он. — Как ты это сделал? И зачем?
Мысль о том, что здесь, в его доме, был Риддл, в восторг не приводила. Не говоря уж о том, что Гарри не появлялся в нем со дня смерти родителей. Мерлин, да ему просто смотреть на старое поместье было больно.
— Я аппарировал по твоим воспоминаниям. Это довольно просто.
Риддл сказал это так, словно это не имело никакого значения. Вот только на самом деле имело, и огромное. Для Гарри. Это была маленькая усадьба, летний домик их семьи. Всегда, когда возникала необходимость побыть вдали ото всех, Джеймс, Лили и Гарри приходили сюда, на берег небольшого озера. Это место было только их…
Гарри напрягся, и Риддл, все еще держащий его за руку, это почувствовал.
— Здесь не будет никого, кроме тебя и меня, Гарри. Я никому не расскажу об этом месте, не волнуйся. Кроме того… — Риддл взял паузу, обводя взглядом безлюдную долину и пляж, — это отличное место для твоих тренировок.
Гарри колебался, смотря на ворота. Обычные, деревянные, без излишеств.
— Хорошо, — наконец прошептал он, сжимая свободной рукой мантию-невидимку. — Но я клянусь, если ты нарушишь свое слово или хоть пальцем навредишь этому дому, Риддл, я оторву тебе голову.
И не ожидая ответа, Гарри резко выдернул свою руку из его и пошел по дорожке к дому, воспоминания о котором давным-давно похоронил.
Мальчишка был чересчур сентиментальным. По тому, как потемнели глаза Поттера, Том понял, что дом он не видел со дня смерти родителей.
Вблизи усадьба выглядела еще более домашней, уютной. Этим не могли похвастаться ни поместье Малфоев, ни его собственный особняк. Коттедж Поттеров был увит плющом, а на окнах — как в старых домах — красовались ставни.
Как только Поттер открыл дверь, его подхватил порыв магии и словно заключил в объятия, приветствуя после долгого отсутствия.
— Гарри Поттер, — голос мальчишки дрогнул, — охотно приглашает Тома Риддла войти в дом.
Магия мягко окружила Тома, знакомясь с его магической подписью. Навстречу им вышел ухоженный домовой эльф, и пока Поттер разговаривал с ним, Том позволил себе оглядеться. Здесь было огромное количество портретов, почти все — предков Гарри. Волшебники с них смотрели на мальчишку с откровенным презрением и неприязнью. Том усмехнулся. Поттеры. Они придерживались политики чистокровных, лелея свою кровь, пока не появился Джеймс. К тому времени, когда он женился на Лили, все его родственники были уже мертвы, и никто не мог остановить его от этого шага.
И теперь Гарри был первым полукровкой в этом славном роду.
Том отвернулся от неприветливо бормочущих портретов. Он был наследником самого Слизерина, но тоже не мог похвастаться чистотой крови. Вне сомнений, портреты будут пристально за ним следить: их магия позволяла узнавать родословную гостей хозяина их дома.
Разглядывая невысокую фигуру Поттера, Том вернулся мыслями к причинам, по которым он решил отказаться от гостеприимства Люциуса. Доверие. Поттер должен безгранично доверять ему, и только тогда можно будет привести мальчишку в свой мир, в общество своих последователей. И для этого следовало проявить изрядные хитрость и коварство, а не рисковать, бросая его на съедение преданных сторонников. Поттер и так был явно… психически нездоров.
— Я покажу твои комнаты, — мальчишка выпрямился, прекратив перешептывания с домовиком. — К сожалению, только две спальни пригодны для размещения, моя старая и хозяйская.
Его внешний вид был далек от счастливого, но никаких комментариев больше не последовало.
Поттер повел его по лестнице под недружелюбные взгляды портретов предков.
— Игнорируй их, если они вздумают тебя оскорблять, — кивнул он на них. — Они постоянно зубоскалят в мамин адрес. И в мой тоже.
— Думаю, меня им удивить нечем, — его забавляла серьезность, с какой Поттер произнес свое предупреждение. Жизнь Тома была разнообразна, и он давно — с детства — выработал иммунитет против любых словесных оскорблений. Что ему какие-то жалкие портреты? — С каких пор одной из родовых черт внешности Поттеров стали такие непослушные волосы?
Ему действительно было интересно. Портреты внизу все были с прилизанными прическами, ни Джеймс, ни Гарри такой опрятностью похвастаться не могли.
Гарри обернулся, бросив короткий взгляд через плечо. И хотя отвернулся он быстро, Том разглядел веселую улыбку на его лице.
— Наверху, — ответил он. — Внизу совсем уж древние портреты. Наша чудесная шевелюра досталась нам от жены одного из Поттеров. Вот.
На лестничной площадке они остановились, и Гарри указал на портрет высокомерной женщины в шляпке.
— Элизабет Поттер передала свои гены всем последующим поколениям Поттеров.
Том с усмешкой отметил, что действительно все остальные портреты выглядели основательно взъерошенными.
— Говорят, что у отца никогда не было проблем с прической, — продолжил Гарри. — Во всяком случае, Сириус всегда утверждал, что отец пытался портить ее сам. А я вот тщетно пытаюсь привести волосы в порядок. Ни разу не вышло.
Мальчишка начал ему открываться, пусть медленно, пусть. Главное — и Том это знал, — начало было положено, хоть даже такой нелепой темой, как волосы предков. Это было лишним подтверждением правильности принятого решения. В доме Люциуса заполучить доверие Поттера было бы гораздо сложнее, чем здесь, на родной Гарри территории.
— Я хочу поделиться с тобой своими воспоминаниями, — они остановились перед закрытыми дверями, за которыми, как предполагал Том, была хозяйская спальня. — Завтра мы приступим к твоему обучению. И начнем мы с того, что я тебе покажу, что видел в лабораториях Невыразимцев.
Его взгляд буквально впился в Гарри. Тот выглядел опустошенным.
— А пока — спокойной ночи.
Самому Тому же необходимо было продолжить свои изучения литературы о Волхвах. Последним известным Волхвом был Мерлин, лучший друг которого написал несколько книг о нем и его силе. Тому необходимо было знать все: пределы этой силы, ее слабости — словом, все, что могло принести пользу. Гарри уже признался, что с палочкой ему легче колдовать, и с ней он не чувствует усталости. Недаром Мерлин использовал посох, чтобы стабилизировать потоки своей магии.
— Спокойной ночи, — чуть резко кивнул Поттер и исчез в тени коридора.
Том прислонился к дверному косяку, провожая мальчишку взглядом и запоминая, где его комната. На всякий случай…
Третья дверь дальше по коридору. И лишь когда Поттер скрылся за ней, Том зашел в отведенную ему спальню.
Когда-то Джеймс и Лили были его студентами. Фотографии на стене и на прикроватной тумбочке всколыхнули воспоминания двадцатилетней давности. Эти двое были красивой парой и подарили миру невероятно красивого ребенка.
Он поставил чемодан и посмотрел на колдографию маленького Гарри. На ней ему было около семи лет. И какие яркие и полные жизни глаза смотрели с этого колдофото. Том как наяву видел, как они тускнели, когда мальчик начал осознавать свою силу, свой дар. Творить волшебство без заклинаний, без вообще каких бы то ни было предварительных знаний. Это была особенность Волхвов, о которой сохранились записи. Слова для них ничего не значили.
Том знал, что именно эта особенность и стала причиной проблем Гарри в школе. Мальчишка путался в заклинаниях или вообще не мог запомнить их, он был неспособен заучить верную последовательность в приготовлении зелий. Единственным способом для него блистать на уроках было использование его дара, но он им не пользовался. Он боялся его.
Вздохнув, Том бросил последний долгий взгляд на маленького Гарри. Как и предупреждал портрет Салазара, им предстоял трудный путь, но конечный результат стоил любых усилий. Том получит могущественного союзника и, используя его, без труда сможет контролировать весь волшебный мир.
Наклонившись, он извлек из чемодана наиболее ценные вещи. Можно было не сомневаться, Министерство уже побывало у него дома. И не обнаружило ничего, способного обличить его. Том хмыкнул, вытаскивая портрет Салазара Слизерина. Зеленые глаза яростно сверкнули.
— Я буду премного благодарен, если в следующий раз ты изволишь меня предупредить, Том.
— На предупреждения не было времени, — он придирчиво осмотрел стены комнаты Поттеров.
Будет ли оскорблением памяти Салазара повесить его портрет в доме многих поколений гриффиндорцев?
Ответ был — да.
Том пожал плечами. Он в любом случае сделает это.
— Мы в поместье Поттеров, — сообщил он портрету. На этот кусок холста он наткнулся в свои семнадцать лет. К тому времени он уже успел создать два хоркрукса. Портрет стал для него кем-то вроде наставника, с которым он довольно сильно сблизился. И когда он признался Салазару, что сотворил со своей душой и собирается творить еще, реакция портрета была какой угодно, только не спокойной.
Салазар приложил немало усилий и потратил немало слов, прежде чем образумил своего потомка и доказал ему всю глубину совершенной глупости. Но ущерб уже был нанесен. Тому предстояло оставаться бессмертным до тех пор, пока оба его хоркрукса не будут уничтожены.
Как бы ни хотелось это отрицать, но Салазар был в какой-то степени слабостью Тома. Порой портрет доводил его до неистового бешенства, но его помощь в достижении целей была просто бесценна. Рассказать кому…
— Когда я увижу Волхва? Как его… Гарри?
Том усмехнулся, чувствуя удовлетворение.
— Ты его не увидишь.
Зеленые глаза недовольно сузились:
— Нет, увижу.
Том раздраженно скривился. Дракклов портрет… и почему он не сжег этот кусок холста, когда у него была такая возможность?
Это была ужасная ночь для Гарри. Сон никак не шел, и он лежал на кровати, пялясь в потолок и вспоминая, вспоминая, вспоминая. Об этом доме, о его жильцах. Мерлин, он потерял родителей, потерял Сириуса…
Войдя на кухню, он встал как вкопанный. Риддл явно чувствовал себя как дома, поглощая приготовленный Типпи завтрак. Выглядел он, как обычно, обворожительно-надменно, источая так сводившее с ума студенток Хогвартса очарование.
Обаятельный ублюдок.
Оторвавшись от блинчиков, Риддл взглянул на Гарри.
— Вид у тебя… славный, — его взгляд задержался на шевелюре Гарри. — Ну и прическа…
— Придержи свои комментарии при себе, Риддл, — буквально прорычал Гарри, плюхаясь на стул и отбирая тарелку с завтраком. Риддл скривился в отвращении от подобных манер.
— Омут Памяти, — он поставил на стол довольно большую круглую чашу. — Здесь мои воспоминания. И когда избавишься от следов завтрака на своем лице, можешь в них окунуться.
Гарри застыл, не донеся вилку до рта. Несмотря на всю свою неприязнь к этому человеку, он прекрасно понимал, что для Риддла впустить его в свою память было равносильно жертве.
Утершись салфеткой, Гарри склонился над чашей. Серебристая дымка манила, показывая мелькающие картинки чужих воспоминаний. Бросив последний взгляд на Риддла, Гарри решительно опустил лицо в Омут. Он почувствовал, как падает во тьму, но буквально через мгновение упал на твердую землю. Совершенно не больно, но слишком неожиданно.
Поднявшись на ноги, Гарри огляделся. Он находился в Отделе Тайн, аккурат там, где был вчера. Сердце едва не выпрыгнуло из груди, когда он услышал позади себя чьи-то шаги. Резко обернувшись, он увидел Риддла и облегченно выдохнул.
Идиот. Разумеется, его никто здесь не увидит. Это же просто воспоминания.
Риддл шествовал по темному коридору так, словно ему принадлежал весь мир. На лице, таком же молодом и совершенном, как и сейчас, застыло безразличие. Министерская мантия колыхалась в такт шагам, тонкие пальцы сжимали черную папку.
Гарри припомнил, что Риддл говорил ему о своей работе в Министерстве до начала преподавательской карьеры. Он был главой Департамента Магического Правопорядка. И, если верить его словам, это была та самая ночь, в которую он обнаружил лаборатории Невыразимцев.
В коридоре было тихо и темно — в рассказе Риддла тот спустился в Отдел Тайн в ночное время, когда большинство сотрудников уже разошлось по домам.
Риддл удалялся, и Гарри поспешил следом, чтобы не отстать. У пятой двери они остановились. Риддл распахнул ее, даже не соизволив постучаться. Кабинет был пуст, тот Невыразимец, на которого наткнулся сам Гарри, отсутствовал.
— Есть кто? — лениво протянул Риддл.
Его взгляд заскользил по комнате, ища признаки жизни. Поняв, что ждать кого бы то ни было тщетно, Риддл оставил черную папку на столе и подошел к задней двери. Гарри тенью последовал за ним, столь близко, что почти соприкасался с его мантией. Вчера в той комнате ничего не было, но сейчас Гарри охватило тревожное предчувствие. И в какой-то миг он спросил у себя, действительно ли он хотел получить эти доказательства, хотел, чтобы все рассказанное оказалось правдой?
Да. Хотел.
Риддл повернул дверную ручку, открывая полную зловония и мученических стонов комнату. Гарри почувствовал привкус желчи во рту. Он не видел всей комнаты, только ее часть, но и этого было достаточно. В ней были лабораторные отсеки, секционные столы, медицинские контейнеры с инструментарием и химическими препаратами… с иглами и ампулами… ножами и окровавленными одеждами.
Но ужаснее всего были клетки. Со своего угла Гарри видел только две. В первой сидел человек, полностью изможденный. Он был настолько худ, что под кожей отчетливо просматривался его скелет. Все его изломанное тело покрывали аккуратные медицинские разрезы, зашитые такими же аккуратными медицинскими швами. Когда дверь открылась, этот человек поднял голову, но вместо крика о помощи он… или она… обреченно обмяк.
Гарри помнил, что Риддл рассказывал ему о том, что Невыразимцы ставили эксперименты над волшебниками, практикующими Темные Искусства.
И над темными существами.
Во второй клетке сидело именно оно. Гарри успел опознать его как оборотня, прежде чем Риддл захлопнул дверь.
Ноги Гарри буквально примерзли к полу, и он, потрясенный до глубины души, растерянно смотрел, как — впервые на его памяти — с привлекательного лица Риддла слетает маска невозмутимости, как он подносит ладонь ко рту в подсознательной попытке сдержать тошноту. Гарри прекрасно понимал, что тот сейчас испытывает, просто потому, что сам чувствовал то же самое. Желчь жгла горло, оставляя во рту отвратительный привкус, желудок сжимался в неконтролируемых спазмах.
Его немилосердно трясло при мысли об отсеках внутри лаборатории, о том, как много живых волшебников и волшебных созданий томится там. И затрясло еще сильнее, когда он представил, какие именно эксперименты над ними могли ставить и сколько мучений они уже перенесли, через какой ад прошли.
За дверью послышались шаги, и Гарри с изумлением увидел, как Риддл мгновенно берет себя в руки и принимает абсолютно спокойный вид, словно и не было того, свидетелем чего он стал.
Когда дверь открылась, Риддл уже стоял возле рабочего стола, держа в руках черную папку, точно только собирался ее положить. Невыразимец, облаченный в белое, застыл, заметив своего гостя.
— Кто вы? — настороженно спросил он.
— Прошу прощения? — тихим голосом начал Риддл, недовольно сузив глаза. — Я Том Риддл, глава Департамента Магического Правопорядка.
Его голос был преисполнен высокомерия и брезгливости.
— И, полагаю, вам это должно быть известно.
Невыразимец заметно расслабился, решив, что Риддл не видел того, что скрыто за дальней дверью. У Риддла оказались потрясающие актерские способности.
— Да, разумеется. Примите мои извинения, мистер Риддл. Что привело вас сюда?
Риддл презрительно усмехнулся.
— Ваша работа заключается в раскрытии разного рода тайн, не так ли? Вот сядьте за свой стол и сами найдите ответ на свой вопрос, — он указал на кипу бумаг, среди которых затерялась черная папка. — Доброй ночи.
На этой жесткой ноте Риддл вышел из кабинета, надменно задев застрявшего на пороге Невыразимца.
И Гарри вылетел из воспоминаний.
Он вновь обнаружил себя на своей кухне, склонившимся над Омутом Памяти и безучастно таращившимся на серебристую дымку мыслей. К нему, наконец, пришло осознание…
— Ты говорил, Невыразимцы ставят на них эксперименты, — тихо прошептал Гарри, чувствуя себя так, словно вся его жизнь встала с ног на голову, бесповоротно изменившись. Так, словно бесповоротно изменился он. — И только на темных волшебниках и волшебных созданиях.
— Да. На тех, кто хранит в себе слишком много темной магии. Можешь не сомневаться, эта магия, просто заключенная в телах, никому сама по себе вреда не причиняла. Невыразимцам просто нужны те, кто способен использовать Темные Искусства. И Министерство удовлетворяет их потребности.
Гарри тяжело вздохнул, пытаясь выкинуть из головы картинки воспоминаний.
— Видишь ли, Гарри, мы живем в мире, где использование Темных Искусств изначально бескомпромиссно считается аморальным и опасным. Министерство и поддерживающие его маги не терпят и не будут терпеть волшебства, которое может быть угрозой их светлой магии. С их точки зрения, темная и светлая магия никак не могут сосуществовать вместе. Таким образом, Невыразимцы забирают в свои лаборатории темных магов, причем делают это неспешно и своевременно, незаметно для остальных обывателей.
Гарри сжал челюсти.
— И темных существ, — добавил он, закрыв глаза и вспомнив о Ремусе Люпине. — Ты сказал… ты сказал, что мои родители спустились в лаборатории, потому что считали, что Ремуса Люпина забрали Невыразимцы. И были убиты, потому что обнаружили то же, что и ты.
— Да.
Гарри распахнул глаза и посмотрел прямо на Риддла. Он чувствовал, как что-то внутри него отмирает, каменея.
— Я сделаю все, что требуется, Риддл, чтобы уничтожить Министерство.
Риддл откинулся на спинку стула, его глаза довольно светились. Тонкая улыбка змеилась по лицу, когда он окидывал Гарри оценивающим, собственническим взглядом.
И эту улыбку Гарри вернул:
— Но у меня есть несколько условий…