Holy shit, he smells like heaven

POV Наполеон Как истинный интеллигент я не мог позволить себе выразить удивление так, как хотелось бы. А удивляться было чему, даже мне. Ещё бы — работать с этим русским медведем-альфой, который не умеет держать себя в руках! Но так крышесносно пахнет; кофе и фундук… Что если он узнает, что я омега, если уже не узнал при нашем «приятном» знакомстве? Широкоплечий, крепкого телосложения, всегда стильно уложенные волосы, элегантно одет, бурное прошлое, да ещё и один из лучших агентов не только ЦРУ, но и всего мира… ну, и что может выдать во мне омегу? Кроме запаха, к сожалению… Успокаивая себя новой дозой элитного алкоголя и проводя вечер в компании очередной длинноногой пышногрудой беты, я думал о завтрашнем дне. Дне, когда начнётся наша совместная миссия и моё персональное мучение. Боже, храни Америку и меня во время течки, чтобы я не накинулся на этого русского…

***

Через неделю после первой совместной миссии. POV Наполеон - Эй, ковбой, ты в норме? — как я мог забыть эти таблетки в номере, когда у меня течка! Свалиться прямо на улице, у всех, а главное у него на глазах, даже потерять сознание на несколько секунд… Поздравляю, лучший агент, ты лучший среди идиотов и сто процентов уже раскрыт Курякиным. Альфа не может не учуять запаха течной омеги, а он сидит сейчас рядом со мной. Слишком близко, медведь, не хочу, чтобы ты использовал мою природу против меня… Свежий запах мяты и чая ударил в нос русского агента в момент, когда он наклонился к сидящему около стены Соло, и его зрачки расширились от осознания того, кем оказался лучший агент ЦРУ. — Тебе нужно обратно в гостиницу, мы недалеко ушли, — блондин сжал локоть порядком раскрасневшегося и тяжело дышащего Наполеона и поднял его со скамейки, на которую посадил минуту назад, когда тот, практически сразу после выхода, вдруг сполз по стене дома, мимо которого они шли. Омега схватился за ворот кожаной куртки Курякина и посмотрел на него благодарными, но уже затуманенными животной похотью глазами. Русский шумно выдохнул и сжал зубы; в ушах загудело как при приступах гнева, но он сосредоточенно тащил за собой американского агента ко входу в гостиницу. «Плохо, очень плохо. Его течка и мой гон почти совпадают… Хорошие же у него должны быть препараты, если скрывали такое», — напряжённо думал альфа, всеми силами отвлекаясь от мыслей о том, как он имеет во всех позах вылизывающего его шею урчащего Соло. Но в лифте они ехали не одни, поэтому сорваться себе блондин не позволял. Как только лифт открылся, весь красный Курякин отцепил от себя и вытолкнул брюнета в холл со словами: — Дальше сам дойдёшь. Омега, ввалившись в свой номер на ватных ногах, первым делом взял пачку таблеток и направился в ванную. Оперевшись на раковину, он на секунду задумался, но потом, ухмыльнувшись, решительно забросил таблетки в мусорную корзину. Скидывая одежду по пути, Наполеон прошёл в комнату уже обнажённым и лёг на широкую кровать под балдахином. Закусив губу, мужчина приставил пальцы к истекающему смазкой входу и протолкнул внутрь сразу два. Зная, что, как и всегда на миссиях, номер русского находится прямо под ним, брюнет начал стонать нарочито громче, чем обычно, — омега внутри него хотела альфу, а для этого надо было, чтобы альфа захотел Соло. И хотя на течную омегу всегда есть огромный спрос, сейчас в голове Наполеона почему-то возникал образ именно Курякина, когда он двигал пальцами внутри себя; почему-то ему хотелось, чтобы в его заднице оказалось нечто большее по размерам, и чтобы это «нечто» принадлежало его напарнику… С такими мыслями американец бурно кончил, содрогаясь всем телом, издав такой громкий стон, что его, наверное, было слышно не только на этаж ниже. Только мужчина расслабился, как в номер тут же влетел Курякин. — Ковбой, что-то… — вначале обеспокоенное лицо русского резко вытянулось, а зрачки снова расширились так, что радужки почти не было видно. Он издал утробный рык и отступил назад, но ловкий как кошка Соло вскочил с кровати и встал спиной к двери. — Илья… — тихо произнёс брюнет, первый раз назвав по имени «русского медведя», и шагнул навстречу неподвижному Курякину. Подойдя к нему вплотную, Наполеон провёл большим пальцем по щетинистой щеке альфы, осторожно прикоснулся к его губам своими и отстранился в ожидании реакции. А реакция не заставила себя ждать. Илья сорвался с места, сминая губы напарника в жарком поцелуе, подхватывая его под ягодицы и бросая на кровать. Через секунду блондин оказался обнажён по пояс; Соло, хотя сам выглядел ничуть не хуже, задохнулся от вида рельефного тела альфы — животная сущность омеги даёт о себе знать. Довольно улыбнувшись и заурчав, он вцепился в крепкие плечи Курякина и потянул его на себя. Альфа наклонился к шее Наполеона, прикусывая и сразу зализывая нежную кожу, спустился ниже, вбирая в рот чувствительные соски, царапая зубами кубики пресса, заставляя омегу постанывать и выгибаться под его стремительными и немного неумелыми ласками. В голове Соло пролетела мысль, что у русского-либо было очень и очень мало омег, либо вообще ни одной, но он решил спросить об этом после, — все его мысли снова испарились, как только горячее дыхание Ильи коснулось внутренней стороны его бедра. В следующую секунду язык альфы жадно вылизывал истекающую смазкой дырочку. Наполеон, ахнув, широко распахнул глаза, запустил пальцы в светлые волосы Курякина и застонал в голос. — Просто вставь мне уже, — взвыл омега, прогибаясь в спине. Член блондина уже изнывал от напряжения, поэтому, перевернув Соло на живот, альфа резко вошёл в него, издав утробный рык, и начал вколачиваться в зад Наполеона, кричащего под ним от удовольствия. Комната наполнилась шлепками, стонами, рыками и другими пошлыми звуками. Руки Курякина беспорядочно сжимали и оглаживали мускулистое красивое тело омеги, губы целовали ложбинку в середине спины, зубы кусали шею, спину, лопатки… Через несколько минут альфа зарычал, вошёл в брюнета до конца так, что у обоих остановилось дыхание, впился зубами в его шею, оставляя метку, и замер, с наслаждением ощущая, как увеличивается узел, растягивая Соло изнутри. Обессиленные мужчины упали на кровать не расцепляясь; блондин обнимал своего омегу сзади, уткнувшись носом в его шею. И теперь Наполеон заметил, что руки альфы испещрены шрамами, которые ему неудержимо захотелось целовать и гладить. Только он хотел сделать это, как вдруг Илья откашлялся и начал говорить: — Твой запах сводил меня с ума с нашей первой встречи. Я думал, что это неправильно, что ты тоже альфа, почему у тебя такой запах… — Как думаешь, если бы мы были обычными людьми, мы бы были вместе? — задумчиво спросил Наполеон. — Сегодня мной управлял не только животный инстинкт, — смущённо признался Курякин. — Мой альфа стремится к твоей омеге, но, если отбросить всё это, то я люблю Наполеона Соло. Хотя, мне всегда было не по себе даже от мысли, что мы можем быть вместе. Сам понимаешь, агенты из разных стран на смертельно опасных миссиях — не дай Бог привяжемся друг к другу, убьют кого-нибудь из нас, а второй что стал бы делать? Нет, это совсем… — А я люблю Илью Курякина, — перебил Соло, доставая салфетки с рядом стоящей тумбы и соскальзывая с уменьшившегося узла, и растянул губы в улыбке. — Давай уйдём? — вдруг его лицо приняло серьёзное выражение. — Что? — переспросил Илья, вопросительно посмотрев на омегу. — Давай больше не будем агентами. С вероятностью процентов восемьдесят я забеременею после сегодняшнего вечера. Я хочу, чтобы у ребёнка был отец. Лучший в мире отец, — Наполеон тепло улыбнулся Курякину, от чего тот смущённо кашлянул и отвернулся. — Чтобы его родители не подвергались смертельной опасности практически каждый день. Такое явление, как истинная пара, — большая редкость. Мы должны ценить то, что мы ей являемся. Правда, кто же отпустит двух лучших агентов, да и Габи обидится, — рассмеялся омега. — Габи будет только за, думаю… Не знал, что ты, такой напыщенный, самодовольный мачо, можешь быть таким… милым, — выдавил блондин, произнеся последнее слово на родном языке. — Милым? О, подожди, я помню это слово… Оно значит… Nice или cute, кажется. Как правильнее, Илья? — заинтересованно вглядывался в абсолютно счастливое лицо Курякина брюнет. — Оба варианта правильные, — альфа улыбнулся ещё шире, прижимая своего омегу к себе за плечи и зарываясь носом в иссиня-чёрные растрёпанные волосы. — Ми-лый… — задумчиво произнёс по-русски Соло. — Знаешь, ты тоже очень милый, когда улыбаешься. — Так, я альфа и по определению не могу быть милым, — буркнул Илья, пытаясь удержать вновь расплывающуюся улыбку. — Сейчас для тебя самой главной информацией должно быть то, что ещё две ночи до конца моей течки, — ухмыляясь промурлыкал Наполеон, усаживаясь сверху на бёдра альфы. — Посмотрим, на сколько тебя хватит…