Туман

Вокруг туман и остро пахнет кровью. Гриммджо рвется вперед, слепо мечется в окружающей серой мгле. Пальцы вытянутой вперед руки — не различить. Он в рессурексионе, и это выматывает, высасывает силы, хочется вернуться в логово, хочется жрать. Но он должен искать. Должен найти. Скорее! Оранжевое пятно — как всполох огня впереди. Гриммджо кричит, срывая горло: — Стой!!! Он захлебывается кашлем, отхаркивает себе на ноги темно-красные сгустки. Душный, тяжелый запах, мутящий разум — это запах его собственных ран. Поднеся руку к лицу, он облизывает когти — кровь густая и сладкая. Оранжевое вновь мелькает в тумане — на этот раз слева. — Стоя-ать... — выдавливает Гриммджо, и нетвердо идет в ту сторону. Ему нужно... Черт его знает, что ему нужно, он не помнит. Убить? Украсть? Забрать украденное? Споткнувшись, он падает на одно колено, боль раздирает грудь. Гриммджо смотрит вниз — серый песок, на который падают багровые капли. — Где ты? — шепчет Гриммджо, не задумываясь, к кому обращается. — Что за херня? Он встает и вновь идет куда-то, и сил все меньше, и он бесится от себя, долбаного тумана, долбаной боли и незнакомого, странного чувства, которое охватывает все его существо. Тот, кого Гриммджо ищет, появляется перед ним внезапно. Просто расходится туман — и вот он, стоит и потерянно озирается вокруг. Драная одежда, черный меч, рыжие волосы, слипшиеся от грязи и припорошенные пеплом. И Гриммджо все вспоминает. Это придурок Куросаки. И это он отпиздил Гриммджо до кровавых соплей. А то странное чувство — оно называется тревога. — Куросаки! — пытается заорать Гриммджо, но в горло будто песка насыпали. Куросаки даже не видит его. — Куросаки! Сюда! — хрипит Гриммджо. — Ичиго! Куросаки слышит — улыбается, дебил, поворачивает голову, шагает — слишком медленно, мать твою, шевелись, мудила, быстрее! И на него обрушивается гигантская коса. Гриммджо отчетливо видит, как улыбка сменяется гримасой боли. На оранжевое плещет красным. У Гриммджо подкашиваются ноги. — Ннойтора, ублюдок!.. — успевает выдавить Гриммджо перед тем, как упасть лицом в песок. А потом он открывает глаза и долго смотрит в неровный каменный потолок. Успокаивает дыхание. Ненавидит себя за дебильные видения. — Гриммджо-сан! — даже шепот этой девчонки звучит звонко. — Чего? — не сразу отвечает он. — Вы звали во сне Куросаки-куна. — она произносит это с едва уловимой вопросительной интонацией. Будто не верит тому, что говорит. Гриммджо поворачивает голову и встречается с ней взглядом. — Сболтнешь кому — убью, — обещает он. А что, уверять, что ей послышалось? Много чести будет. Она понимающе кивает, и Гриммджо хочется прикончить ее прямо сейчас. — Никому не скажу, — торжественно заявляет она. — Я вообще сплю! — Ну и спи себе нахуй, — Гриммджо поворачивается лицом к стене. Перед закрытыми глазами вновь появляется грязный, окровавленный Куросаки. Еле заметно улыбающийся уголком рта. Если не врать себе — а Гриммджо такой херней не страдает — хочется снова увидеть его во сне. Пусть и в дурацком кошмарике. Но лучше всего — наяву.