Осмотр.

      В доме необычайно холодно. Настолько, что постоянное разжигание камина, несколько одеял в постели, закрытые тяжелыми темными шторами окна и ежечасный горячий чай не спасают, так что подхватить простуду или просто легкое недомогание крайне просто. Чего, кстати, невероятно боятся такие занятые люди, как монстрологи и их ассистенты. Слишком много интересной и не очень работы, чтобы позволять себе тихо сопеть в теплой комнате под тремя одеялами несколько дней до полного выздоровления.       Вот и Пеллинор Уортроп ненавидел такое состояние. Хотя ему, по сути, на свое здоровье было наплевать, лишь бы как можно больше времени уделить монстрологии. Правда, существовало одно большое "но" – один работать он не мог. Поэтому пришлось очень внимательно следить за здоровьем своего ненаглядного ассистента. В силу своего возраста и условий жизни, у Уилла Генри иммунитет был не слишком хорош, следовательно, это была крайне щепетильная и важная тема для наблюдений.        Нельзя отрицать наличие того удовольствия, с которым Пеллинор усаживал полураздетого мальчика на высокий стул, попутно озираясь вокруг в поисках стетоскопа. Естественно, мужчина упорно отказывался демонстрировать какие-либо позитивные чувства от сего процесса – слишком странно всё это. Правда, бывало время, когда монстролог невольно улыбался, замечая, как его маленький ассистент вздрагивает от холодных прикосновений рук в медицинских перчатках, как на бледной молочной коже мигом появляются мурашки.       Количество осмотров увеличивалось в несколько раз, когда в доме как раз было необычайно холодно. – Разматывай шарф и снимай одежду, Уилл Генри. Я слышал, ты чихнул сегодня утром, когда готовил завтрак, – будничным тоном пробубнил Пеллинор, отложив скальпель в сторону и выпрямившись. - Хватит с меня сегодня этих вскрытий, меня больше беспокоит твое состояние, нежели эти проклятые полузамороженные чудища. Он брезгливо бросил взгляд на нечто, лежащее на столе. – Странно, что после этих холодов они еще имеют способность быстро бегать. – Сэр, может быть, вы будете осматривать меня там, где хоть немного теплее? В подвале просто еще холоднее, чем на улице, – Уилл жалобно посмотрел на доктора, сведя тонкие брови. – Уилл Генри, ты будешь таскать всё туда-сюда полчаса, а я осмотрю тебя за минут десять. Не вижу особой проблемы. Пеллинор Уортроп скорчил недовольное лицо и жестом указал на стул у стены. – Давай, садись. Я быстро, обещаю. Мальчик выполнил его просьбу, не убирая с лица крайне угрюмую мину. Холодный колючий воздух мигом окутал его тело, заставляя съежиться. Пеллинору же в каком-то смысле нравилась подобная картина – Уилл Генри сейчас был единственным светлым пятном в этом подвале.        Доктор с удовольствием натягивал перчатки, периодически поглядывая на мальчика через плечо. – С-сэр, Вы не могли бы немного поторопиться? – промямлил Уилл, скрестив руки на груди. – Мне очень холодно. – Хорошо-хорошо, – Пеллинор вмиг оказался рядом, внимательно смотря на него. - Руки убери.       Перед глазами доктора предстало худое бледное тело, покрытое мурашками. Уортроп на секунду поднял взгляд и глянул мальчику прямо в глаза. Заметив там бесконечное смущение, тихо усмехнулся, аккуратно касаясь стетоскопом грудной клетки. Уилл Генри вздрогнул и чуть подался вперед, ледяное прикосновение металла обожгло чувствительную кожу. – Дыши спокойно, – бросил Пеллинор, видя, как Уилла Генри трясет от холода. – Представь, что тут невероятно жарко, Уилл Генри. Обмани свой мозг. – З-зачем кого-то обманывать, если можно было просто устроить осмотр в г-гостиной? – хмуро изрек мальчик, сжимая мягкую обивку стула. – Сэр, мне п-правда очень холодно. – Температура в гостиной не намного выше, чем здесь. Прекрати ныть и начни нормально дышать.       И Уилл Генри замолчал, чем непременно порадовал своего опекуна. Основные измерения вскоре были сделаны и записаны, осталось осмотреть некоторые части тела на предмет незначительных увечий. В груди что-то зажгло, когда Пеллинор, убирая непослушные рыжие кудрявые волосы мальчика за ушко, остановил взгляд на обнажившейся части линии челюсти, начале шеи, трогательным пушком возле уха. Момент созерцания прекрасного мог длиться достаточно долго, если бы не рука, требовательно дергающая за отворот халата. – Сэр, мне очень холодно. – Я знаю, Уилл Генри. – Я могу простудиться, сэр, если буду так долго находиться без одежды в таком холодном помещении. – Мне нужно проверить еще кое-что, потерпи. Мужчина переместил руку на живот мальчика, начиная что-то прощупывать. – Может быть, от этого тебе станет немного теплее, ибо ты, очевидно, смутишься моих действий. Судя по озадаченному лицу Уилла, он не сразу нашелся, что ответить. – Сэр, я не смущаюсь, Вы ведь довольно часто меня осматриваете, – довольно вяло попытался заверить Уилл, опуская взгляд и внимательно следя за действиями доктора. – Ложь - худший вид шутовства, Уилл Генри. Кого ты пытаешься обмануть? – Пеллинор оторвался от увлекательного занятия, дабы взглянуть Уиллу в глаза. – Твое смущение невероятно и постоянно. – Я так не думаю... – Давай, может быть, проверим? - монстролог был явно заинтересован в возможной авантюре. – Ну... Сэр, может, стоит оставить это на следующий раз? Мне очень холодно, честно. – Не беспокойся, сразу после этого ты свободен, - Пеллинор снова достал стетоскоп, прислонив его к груди Уилла. - Давай так, - он взял мальчика за подбородок, - Просто смотри на меня. На лице его ассисента мигом расцвел румянец, монстролог почувствовал щемящее сердце какое-то неопознанное чувство. – ...а я измерю твое сердцебиение.        – Сэр, это уже слишком! – быстрее на удар. – Может, мне неприятно, откуда Вы можете знать? – Я так не думаю, – на два удара. Глаза странно заблестели. Пеллинор почувствовал, как маленькие ладошки неуверенно легли ему на спину. – ... Уилл, так же ведь будет биться еще быстрее. – Мне просто холодно, – как-то совсем печально дрожащим голосом изрек Уилл Генри, – А Вы... – Теплый, правда? – Уортроп немного склонил голову набок, заметив, что сердце мальчика стало биться совсем быстро. – Это потому, что мое сердцебиение также становится невероятно ускоренным. – Что значит "также"? – наивно поинтересовался ассистент, снова немного подавшись вперед. – Эти вещи невозможно объяснить, Уилл Генри, – мужчина впервые за очень долгое время в открытую улыбался, правда, довольно лукаво. – Тем более, ты вряд ли это сможешь понять из-за невеликого возраста. – Тогда объясните мне, как совсем маленькому ребенку. – Это одна из немногих вещей, о которых стоит молчать, – дыханье Пеллинора опалило бледные губы Уилла. – Это противно. – Я даже не понимаю, о чем идет речь, а Вы уже говорите, что это противно, – мальчик быстро облизал губы, чем всполошил и так уже вполне воспаленный разум доктора. – Холодно.       Слово, словно выстрел. Оно отшибло мозги, так как их наличие не позволяет делать подобные вещи.       Как прекрасен возникший контраст холодных и горячих губ. Прекрасны сильные руки, заключившие тонкую талию в свой плен. Прекрасно юное тело, впервые чувствующее неприемлемые прикосновения.       Пеллинор никогда не был настолько нежен. Ни с каким из своих препаратов или пробирок. Весь мир и материя были сосредоточены на подрагивающем светлом пятне в его руках, робко отвечающем на ласки. Уортроп решился углубить поцелуй, что вызвало тихий стон. Невероятно умиляло неумение Уилла целоваться – Пеллинор ведь украл его самый первый поцелуй, еще и так бесстыдно.       Миниатюрные руки судорожно сжали ткань халата, когда на длинной шее возник первый багровый след. – Теперь тебе не холодно?