Неправильно

Колеса скорого поезда Париж-Мадрид глухо стучали под ногами. Ложка в стеклянном стакане противно бренчала, чем невероятно раздражала Илью Курякина. Наполеон Соло был занят чтением газеты, а Габи спала, уронив голову на плечо Курякину. Тому, конечно, было неудобно, но двигаться с места почему-то совсем не хотелось. Агент КГБ давно привык к неудобствам. После тех невероятных событий в Риме Курякин очень много размышлял. Вообще-то, мыслительный процесс, как таковой, никогда не входил в его прямые обязанности. Для того, чтобы хорошо справляться с задачами, которые ставило Бюро, ему хватало заученного наизусть алгоритма действий, необходимого в любой сложной или сомнительной ситуации. Тем более, что его задания всегда сопровождались четкими инструкциями начальства. Илья обычно не задумывался о моральных и этических сторонах своей работы, так было легче. И, нужно заметить, он по праву носил звание "идеального солдата" – никаких вопросов, никаких сомнений. Высокий, сильный, безукоризненно следующий приказам и всегда готовый рискнуть жизнью ради дела, он был образцом для молодых агентов и угрозой для любых противников. Таким он был. Но то, что случилось в столице Италии, изменило его. Маска "робота-убийцы" дала трещину, и из-под нее на мир взглянул самый обычный человек. Такой же, как все гражданские, со своими чувствами, эмоциями и переживаниями. Его моральные устои и убеждения начали разрушаться один за другим, под влиянием этого манерного янки и таинственной девочки из ГДР. И тогда, теплой римской осенью, Илья впервые за долгое время почувствовал себя уязвимым... неуверенным в правильности своих действий. Это дело Курякин с самого начала посчитал каким-то неправильным. Но ощущение, что все летит к чертям, пришло к нему слишком поздно. Зачем его отправили так далеко заграницу, когда его дела в Москве были еще не до конца закончены? Зачем заставили работать вместе с этим заносчивым янки? Почему приставили к своенравной немке, как личного телохранителя? Разве нельзя было найти более удачное применение его способностям? Все эти вопросы роем метались в голове агента, пока внешне он изо всех сил сохранял спокойствие. И вроде бы, он просто выполнял свое задание, но... Этих "но" с каждой минутой становилось все больше. Сколько себя помнил, Илья жил именно так, как научили в далеком детстве. Утром вставал еще затемно, работал, не покладая рук, был смелым, добрым и интеллигентным молодым человеком. Он жил, как завещал дедушка Ленин, и был счастлив, чувствуя себя частью чего-то большего, невообразимо могучего и сильного. С годами мальчишеский восторг пропал. На смену ему пришла тихая гордость, и совсем маленький червячок сомнения поселился где-то глубоко в голове Курякина. Илья всегда слушал то, что ему говорили, безоговорочно доверял властям и старался любыми способами поддерживать статус ответственного гражданина Советского Союза, в тайне пытаясь искупить "позор" своего отца. Поэтому, он без сожалений бросился в омут с головой, когда какой-то партийный деятель, слащаво улыбаясь, предложил ему работу в одной небезызвестной государственной структуре. Так, простой паренек Илюша начал превращаться в товарища Курякина, одного из самых ценных агентов московского Комитета Государственной Безопасности. Разве мог он, пионер с красным галстуком, представить, что когда-то будет не без удовольствия делить хлеб и кров с пижоном-американцем и немкой, завербованной британской разведкой? Разве это он воображал себе, когда во весть голос распевал советские песни о равенстве и братстве? Рядовой Курякин точно не думал об этом, когда, в ногу со своими сослуживцами маршем проходил по Красной Площади в Москве, переполняясь патриотизмом и гордостью в День Великой Победы. Нет, он мечтал совсем о другом. Но все, как всегда, вышло неправильно. И что он имеет сейчас, после стольких лет службы на благо Родине? Как он допустил такое? Илье страшно оглянуться назад, ведь он знает, как это выглядит со стороны, как осуждают его в родном Бюро... Вот только теперь у него есть на кого положиться. Раньше не было. Секретные научные данные тлеют в стеклянной пепельнице. Довольная ухмылка растягивает губы ковбоя. Это все так неправильно. Абсурдно. Дико. Бомба разрывает маленький корабль, и на линии горизонта расцветает оранжевый подсолнух. "Красиво, – мелькает в голове у Курякина, – как платье Габи в тот день". Это тоже так неправильно. И даже маленькая ладонь, сжимающая кулак русского в этот момент, кажется до боли неправильной. Его руки под платьем Габи судорожно пытаются нащупать передатчик, задевая при этом нежную кожу. Неправильно. Неестественно. Неловко. Его глаза в миллиметрах от лица Габи. Тяжелая рука на ее талии. Весь номер в осколках ваз и щепок от разбитой мебели. Неправильно. Непонятно. Волнующе. Соло, спасающий его из раза в раз. И эти его идиотские шуточки, которыми он пытается вытянуть и без того плачевную ситуацию. Неправильно. Тупо. Непрофессионально. Глаза Габи, глядящие на его сверху вниз, ссадины на тонких руках, ее уходящий испуг. Волнение и громкий стук в ушах Курякина. Неправильно. Глупо. Странно. Странно... Но теперь агенту КГБ совершенно не важно, правильно это, или нет. Ему нравится. Нравится видеть этих двоих каждый день, нравится работать не в одиночку, в чем он, конечно, никогда никому не признается. И ему глубоко плевать на то, что говорит начальство, плевать, что скажут в Бюро. Сейчас он здесь и ему хорошо. Агент советской разведки. Робот. Машина. Самый молодой агент КГБ. Правильно – неправильно. Это все для него потеряло смысл. Он называет своим другом афериста из ЦРУ и, кажется, влюблен в девчонку из Восточного Берлина. И сам Илья совсем не считает это чем-то неправильным. Илья Курякин точно уверен - это его собственный осознанный выбор. К черту все эти инструкции, он все сделает по-своему. В вагоне тихо, только Курякин не спит. Поезд несет троих совершенно разных людей в новый мир, где не будет границ, разделения по национальному типу и предрассудков. И никто из этих троих не знает, что случится завтра, ждет ли их заслуженный happy end. И это, в принципе, совершенно не важно. Для них троих существует только здесь и сейчас. И именно сейчас Илья Курякин, агент КГБ и бывший пионер, может с уверенностью сказать, что счастлив по-настоящему. Наверное, впервые за много лет.