В поисках себя

       Равномерное постукивание, и вот тишину за дверью нарушили уверенные шаги. На лицо так и просилась радостная улыбка. Вот сейчас деревянная перегородка исчезнет, и появятся буйные каштановые кудри подруги. Как хорошо, что тренировки, колдомедики и нормальное питание дали свои плоды: теперь можно было обнять подругу нормально, не чувствуя себя при этом младшим братом, который втыкается носом в ключицы старшей сестры. Не то чтобы это постоянно вызывало зависть к Рону, которого в этом плане природа щедро одарила, но быть ниже многих девушек — это понижало самооценку. Теперь Гарри и Гермиона были одного роста, чему Гарри в глубине души радовался постоянно. Ручка плавно опустилась, и замок щёлкнул — в коридор скользнул столб света из комнаты, который тут же перекрыла собой девичья фигура.        — Я уже говорила, на вечеринки времени ходить нет. Кроме того, это бесцельная трата времени, — очевидно, недавно кто-то приходил пригласить на какую-то студенческую пати, поэтому его перепутали с представителями братства, что спрашивали свою удачу.        К тёмному коридору глаза из светлой комнаты моментально не могли привыкнуть, поэтому не удивительно, что его не разглядели сразу.        — Привет, Герми. Прости, что не вовремя, — рука сама потянулась к волосам на затылке, чтобы немного скрыть неловкость. Подумать о том, что подруге будет не до него, в голову не пришло, а теперь исчезать было уже поздно. Нарушает чужие планы. Может, Малфой правду говорит: он совсем недальновидный и начал становиться эгоистом?        — Гарри? — недоверчивый взгляд блуждал по фигуре неожиданного гостя. И, убедившись, что это действительно её друг, Гермиона бросилась в объятия. — Гарри! Какими судьбами?! Стой, потом расскажешь. Я так рада! Очень рада тебя видеть. Даже надеялась в ближайшее время с тобой увидеться. Вот так сюрприз.        Щёки девушки раскраснелись, в карих глазах мелькали радостные огоньки.        — Ты меня сейчас раздавишь.        И почему девушки постоянно обнимаются, будто в последний раз, и им нужно хотя бы рёбра сломать, чтобы помнили о них дольше? Ещё один риторический вопрос.        Гарри обнял острые плечи хрупкой Гермионы. И как она бок о бок с ним выдержала все дни на войне? Хотя в этой девушке отваги и силы гораздо больше, чем может показаться на первый взгляд.        — Не будем стоять на пороге, проходи, — Гермиона потянула за руку внутрь комнаты, быстро захлопнув дверь за спиной ногой. — Кстати, как ты меня нашел? Не думай, что я не рада, но просто интересно. Я даже не сразу запомнила дорогу в свою комнату, а ты с первого раза как ориентировался в этом лабиринте?        — Если честно, сам бы я комнату твою не нашёл, просто нашёлся какой-то студент, что любезно решил побыть моим гидом. Я его даже поблагодарить не успел. Ой, он же в коридоре. Чёрт!        Ладонь с характерным хлопком врезалась в лоб, и брюнет поспешил открыть дверь. Но коридор уже был пуст.        — Нехорошо получилось…        — Может, ещё встретитесь, вот и поблагодаришь, — казалось, тот факт, что Гарри забыл об элементарной вежливости, Гермиону не смутил, она пожала плечами и плюхнулась в кресло.        — Почему ты на меня так смотришь?        — Как так?        — Ну… Гермиона?!        — Да, — а улыбка такая хитрая — хитрая. — Что ты хочешь сказать?        — Ты? Ты что сделала со своим волосами? Как? У меня слов не хватает.        — Разве так плохо?        У Гарри намерения оскорбить подругу не было, вот и нужно было срочно исправлять ситуацию. В голову ничего путного не приходило, там просто были мысли: «Гермиона подстриглась! Ого! Коротко подстриглась. Теперь у неё причёска короче чем у Боула, а он почти до корней состригает свою гриву. Как же так?! »        — Нет, просто необычно. Но тебе очень подходит, честно, — руки невольно поднимаются ладонями вверх, словно слов будет не достаточно, и движения тела должны убедить Гермиону в его искренности.        Так сразу понять, что в девушке изменилось, сначала мешали собственные переживания, да и не всматривался в общий образ Гарри, его больше интересовала мимика. И вот, когда первые минуты встречи прошли, он понял, что от него чего-то ждут. Ещё раз окинул её взглядом, и тут наконец-то дошло, что это не причёска, и не просто собранные сзади волосы, а стрижка.        — Ну как? — Гермиона покачала головой, показывая затылок и бока.        — Смело, очень смело. А что Рон говорит?        — Рон, ещё не знает.        С короткой стрижкой Гермиона стала выглядеть моложе, а ещё теперь Гарри увидел девушку с другой стороны, её высокие скулы теперь были открыты, а весь облик был озарён лукавством и какой-то детской озорнинкой.        — Рону, думаю, понравится. Сначала, конечно, он будет от тебя шарахаться, но привыкнет, тем более, что тебе действительно очень идёт. Ну, если не примирится, то отрастить волосы не проблема, — Гарри вспомнил, как его чёрные локоны выросли за ночь после столкновения с ножницами тёти Петунии и улыбнулся.        — А мне так нравится, кроме того, как оказалось, очень удобно, — девушка провела по волосам рукой.- Но что мы обо мне и обо мне. Лучше рассказывай, что тебя сюда привело. Я не поверю, что тебе внезапно захотелось прогуляться по Парижу? А, Гарри?        — Мне нужен совет, — честно признался Гарри.        — Не тяни время, выкладывай всё, как есть. Тебе легче станет, даже если мы не найдём решения этих проблем. Хотя я и сомневаюсь, что произошло что-то страшное. Тем более после смерти Волдеморта, с которым, смею заметить, ты отлично справился, не думаю, что остались какие-то неразрешимые проблемы. Рассказывай!        И рассказал. Обо всем, что ему в последнее время не давало спокойно спать. Сначала почему-то язык не очень слушал своего обладателя, и начиналось совсем детское заикание. После нескольких фраз с таким, совсем ужасным произношением — будто говорит испуганный малыш, Гарри взял себя в руки и продолжил спокойно говорить о своих переживаниях подруге. Не опуская догадок, хода «расследования» и, конечно, поцелуев, упоминание которых вызвало щедрый румянец на мальчишеском лице. В Гермиону впился умоляющий взгляд зелёных глаз.        — Я не психолог, но думаю, тебе не было противно, поэтому попробовать отношения с парнем не должно быть проблемой. Ну, если дойдёт до секса, всегда можно прекратить процесс. Если же поймешь, что не твоё это совсем, и с девушками тебе комфортнее, то так тому и быть.        — На словах всё просто получается, — тяжелый вздох, опущенные плечи, на душе будто кошки скребут, и вопрос, который не отпустит, пока он не убедится, что лучшим друзьям не отвратительные такие наклонности. — Тебе не противно совсем?        — Что противно? — Гермиона удивилась. — Ты о чём, Гарри? Ориентация — это личное дело каждого. Как я могу быть за или против? По моему мнению, не важно какого пола человек, если тебе с ним хорошо. Это твоя жизнь, я тебе тут советовать и выбирать место для тебя не могу. Если ты счастлив, то и я рада. Что же здесь противного? Не переживай по таким пустякам, Гарри, ты всегда будешь моим лучшим другом. Разве я ещё не доказала за все эти годы, что на меня можно положиться?        — Ты настоящий друг.        — Но об этом нужно регулярно напоминать? Больше веры в себя и нас с Роном.        — Как хорошо, что вы у меня есть. А что думаешь о тех посылках?        — Однозначного и уверенного ответа не дам, но твоя надежда, что это сделал Малфой, думаю, может пошатнуться. Как по мне, это совсем не его стиль. Ну вспомни хотя бы, как он нас задирал в школе. Всё было громко, слова жалили, и всё перед большим количеством людей, чтобы унизить. А те первые подарки пришли домой, где увидеть тебя посторонние не могли, плюс, когда ты был на поле, пакет сам не раскрылся, ты его распечатал, и никакой насмешливой песенки при этом не звучало. Хотя, может с возрастом Драко немного изменился… Не знаю. Всё равно думаю, это не Малфой, хотя совсем уверенными мы быть не можем.        — Как хорошо, что ты такая умная и понимающая.        Гарри улыбнулся, на этот раз улыбка получилась спокойная, уверенная, что не могла не подметить внимательная Гермиона. Хорошо, что теперь Гарри успокоился — удалось помочь другу. То, что касалось отношений между волшебниками, удивительно, но всеми поколениями воспринималось спокойно, так что Гарри мог не переживать о том, как воспримут новость об изменении его ориентации. В отличие от магловского мира, здесь упрямство англичан играло не на руку, только тормозило развитие.        Гермиона перевела взгляд на друга: Поттер расслабился и раскинулся звездочкой на застеленной кровати, внимательно рассматривая балдахин. С душевными терзаниями было покончено, дышать стало легче.        — Что же, предлагаю это дело обмыть, — решительности в голосе было не занимать. А чтобы Гарри не имел шанса отказаться добавила: « И моя новая стрижка также претендует на внимание. Ты согласен?»        — А разве тебе не надо готовиться?        Иронически приподнятая бровь была ответом.        — Понял. Но неужели совсем не с кем пойти? Всё время одна? Так и с катушек слететь недолго.        — Тебя послушать, так я здесь как монашка. Гарри, просто настроения не было, зато теперь есть возможность и повод, так что двигайся.        — Неужели тебе так не терпится напиться? Гермиона, я что-то о тебе не знаю?        — Мы давно уже не в школе Гарри, так зачем ограничиваться. Тем более затворником я никогда не была.

***

       — Бармен, повторите.        — По-моему, Гарри, тебе уже хватит, — у Гермионы хоть и заплетался язык, но силой воли она заставляла себя произносить все звуки внятно.        — Нет, у нас даже носы не покраснели.        — Носики краснеют на последней стадии, — авторитетно заметила подруга.        — Либо на морозе, — невнятно продолжил Гарри.        Ещё несколько рюмок спиртного обожгли глотку и осели пьяным дымком в глазах. Громкая музыка уже не раздражала, а превратилась в приятную мелодию, приглушенный свет у барной стойки успокаивал.        — Надеюсь, тебе утром не нужно будет никуда спешить.        — Не будь занудой, зелье поможет.        — Да, точно. А я и забыла о антипом… антихми… антыпохмельной настойке, — пьяные смешки не оставили пространства для представления, что его обладательница сохранила каплю трезвости.        — Видишь, я такой же умный.        — Очччень, — вероятно, икания в конце были подтверждением чистосердечного согласия Гермионы.