Спорный момент

Эпизод 29. Я звонко чихнула, всхлипнула от досады и шумно высморкалась, смахнув локтем на пол чашку. Та разлетелась на кучу мелких и крупных осколков, в качестве прощального жеста обдав штанину кипятком. Я взвыла от боли и обиды на такую не благоволящую мне судьбу. День, определенно, не задался с самого утра. Проснулась я затемно, в промерзшей квартире. Пол был покрыт осколками разбитого стекла, в кухонном окне зияла дыра с кулак. Посреди ночи какой-то м*дак запустил камнем в него с воплем «Я ненавижу тебя, Пак Хе Ён! Это не ты меня бросаешь, а я тебя!» и скрылся с места преступления. В принципе, я была с ним согласна — не знакомая с неизвестной Пак Хе Ён, я честно ненавидела ее в три часа ночи за то, что она так неудачно выбирает кавалеров, и не умеет с ними управляться. Сделав мысленную заметку на память, что надо пройтись по соседям и выяснить, где живет бывшая девушка хулигана-метателя камней, дабы стрясти с нее деньги на новое стекло, я провалилась в сон. Пробуждение закономерно сопровождалось першением в горле и заложенным носом. Вместо кофе был заварен травяной чай, вместо булочек пришлось жевать обожаемый корейцами и искренне ненавидимый мной женьшень для повышения иммунитета. Пока убирала осколки, поймала стеклянную занозу, выдернула ее, и тут же поймала следующую. Окно на первое время заклеила скотчем, но колючий ноябрьский ветер плевать хотел на эту хлипкую преграду. Из-за этого внепланового развлечения, я вышла из дома на пятнадцать минут позже обычного. Это было не страшно — успокаивала я себя — с мотоциклом не пропадешь. Голодная, сонная, замерзшая я завела мотоцикл. Двигатель заурчал, чихнул и заглох. Дальнейшие попытки вернуть его к жизни остались безуспешными. «Если есть в кармане пачка сигарет, значит все не так уж плохо на сегодняшний день» — подбодрила я себя бессмертными словами песни Цоя, намереваясь закурить и обдумать последующие маневры. Похлопав по карманам, я выяснила сразу несколько вещей. Во-первых, Хон Ки так и не вернул мне проездной, который одолжил неделю назад. Во-вторых, в левом кармане зияла дыра и, если бы не счастливая случайность, я потеряла бы ключи. И, самое неприятное, пачка из-под сигарет была пуста. Если бы не боль в горле, я бы заорала благим матом, но пришлось сцепить зубы и молча сосать целебный леденец со вкусом женьшеня. Гадость. С матюгами и шаманскими плясками выгребла из карманов последнюю мелочь, и поймала такси. Казалось, что больше неприятностей по пути на работу не будет, но за первым же поворотом мы застряли в пробке. В офис я, разумеется, безнадежно опоздала. Получив выговор от старшего координатора, я приступила к работе и почти сразу же обнаружила еще один большой недостаток ангины — орать на рабочих я не могла. Прохвосты-грузчики за десять минут просекли ситуацию, и принялись нагло бездельничать, игнорируя мои хрипы. Пришлось воспользоваться тяжелой артиллерией — впервые за все время работы пригрозить рапортом с последующим занесением в личное дело. Это заставило их пошевелиться, хотя я отчетливо слышала за спиной смешки и передразнивание. Это вызывало раздражение — от простуды у меня пропал голос, а не слух, хотелось мне сказать им, но эти придурки совсем страх потеряли. На отведенном мне столе в опен-спейсе громоздилась кипа бумаг, которые нужно было просмотреть, оценить и собрать в общий отчет. Начальство выдало команду в духе мачехи золушки, «и если не успеешь к полуночи, то превратишься в тыкву», что означало продолжительную неблагодарную работу, грозившую затянуться до самой ночи. К обеденному перерыву к моим бедам добавилась головная боль и слезящиеся глаза. Похоже, у меня поднялась температура. Я уже намеревалась отпроситься у старшего координатора и взять работу на дом, когда со склада примчался кладовщик, у которого пропала куда-то партия стульев. Пришлось откладывать в сторону не написанный и на треть отчет и надежду о своевременном лечении и ползти на склад выяснять, что случилось. На обед у меня была таблетка жаропонижающего и тонизирующего, что так же не улучшило и так паршивое настроение. Старший координатор, пока я воевала с инвентаризацией и сопутствующими ей превратностями судьбы, благополучно умотала куда-то, оставив записку с указаниями. Мин Хо уехал в командировку два дня назад, и как раз сегодня должен был вернуться. С самого утра я ждала его звонка, и, наконец, устав от ожидания, сама его набрала, но оператор сообщил, что абонент находится вне зоны. С раздражением швырнув телефон на стол, я устала закрыла лицо ладонями, не в силах заставить себя работать. Итак, на часах было почти восемь, многолюдный офис давно опустел. Охранник уже несколько раз заглядывал, привлеченный непогашенным светом, видел меня и, сочувственно улыбаясь, уходил. Я звонко чихнула, всхлипнула от досады и шумно высморкалась, смахнув локтем на пол чашку. Та разлетелась на кучу мелких и крупных осколков, в качестве прощального жеста обдав штанину кипятком. Я взвыла от боли и запрыгала на одной ноге, поджав ошпаренную. -А я-то думаю, кто тут сидит посреди ночи, — раздался насмешливый голос Хон Ки, — дай, думаю, загляну на огонек. Вдруг тут сидит одинокая, красивая девушка, которую нужно провести домой. А тут ты. -А тут я, — подтвердила я, закатывая штанину. Кожа покраснела, но волдырей не было. -Дай, посмотрю, — опустился передо мной на колени блондин, — ничего страшного, до свадьбы заживет, но неприятно. Лучше всего было бы под холодную воду и намазать чем-нибудь от ожогов, — посоветовал он и выпрямился, — а что ты тут делаешь, собственно? -Работаю, — шмыгнула носом я и кивком указала на заваленный белыми комочками использованных бумажных салфеток стол, — что, слепой совсем? Парень иронично вздернул бровь в ответ на эту грубость, но не обиделся. -Работа по порче бумажных платочков? Непростая задача, но я вижу, что ты подошла к ней со всей ответственностью, — иронично хмыкнул он, окинув взглядом мое рабочее место, -Ты поганенько выглядишь, подруга. Что-то случилось? И меня прорвало. Я жаловалась на соседей, на мотоцикл, на простуду, начальство, рабочих. Досталось и самому парню за проездной, и Мин Хо за неработающий телефон. -Глупости какие, — хмыкнул он, терпеливо выслушав меня, — Я с ним говорил пятнадцать минут назад, и за это время он точно не мог уехать в другую страну. Давай-ка выйдем на перекур. Ты немножко отдохнешь, соберешься с мыслями и позвонишь ему. Он еще раз сочувственно улыбнулся и повесил на сгиб локтя мою куртку, о которой я совершенно забыла. -Вообще, что-то ты расклеилась. У тебя, случайно, не температура? — поинтересовался он, толкая стеклянную дверь, ведущую из вестибюля на улицу. Охранник едва удостоил нас взглядом из-за перегородки, коротко кивнул, когда Хоныч жестами показал ему, что мы еще вернемся, и уткнулся в телефон. -Я слышал, что больные девушки становятся необычайно капризными и злятся на любую мелочь. Вот прям как ты.- он пропустил меня вперед себя и предусмотрительно накинул мне куртку на плечи. Я оглянулась на болтуна с едва сдерживаемым раздражением, но он ответил мне настолько невинным взглядом, полным щенячьего доверия, что у меня язык не повернулся его осадить. -Не понимаю, отчего ты такая угрюмая сегодня, — продолжал белобрысый. На работу опоздала, и отчет у нее гигантский, глупости какие! — Завтра все закончится, ты сможешь весь день бездельничать. И мотоцикл починится, и ты выздоровеешь. Драму она разводит, понимаешь ли. Ты ведь и не с такими бедами справлялась, разве нет? Помнишь, как в тот раз, когда нам весь тираж испортили? И ничего, бодро взялась за дело, и совсем не унывала. А сегодня? Я к тебе зашел, а у тебя чуть ли не в три ручья слезы, как у подростка. -Хоныч, — угрожающе предупредила я, — ты рискуешь получить в лоб. Парень пожал плечами, но благоразумно заткнулся и закурил. -Ты знаешь, что трудоголизм — это такая болезнь? — немного помолчав, поинтересовался он, — ну, знаешь, такая штука, когда не щадя себя, вопреки всему ты впахиваешь на работе, как бессмертный пони? -Я не трудоголик, — огрызнулась я, — я люблю деньги. И не люблю, когда меня ругают за то, что все русские — бездельники, которым доверить даже документ прочитать нельзя. Ты хоть представляешь себе, как это обидно?! В ответ он обнял меня, прижав к пропахшей сигаретами и типографской краской толстовке, и покачал головой: -Ты же знаешь, идиоты встречаются повсюду, а сволочи-начальники, это неотъемлемая часть работы в офисе. Приходится терпеть, но что поделать. -Ненавижу бумажную работу, — жалобно простонала я, — и почему именно сегодня все так плохо?! -Ничего, наступит новый день, и все наладится, — утешительно похлопал он меня по спине. -Да! Но день рождения-то у меня сегодня! — горестно взвыла я, в первый раз за день поделившись с кем-то своей трагедией, которая не давала мне покоя с самого утра. Плечо, к которому я прислонилась лбом, ощутимо вздрогнуло и напряглось. -Ээээ… — протянул друг, который, конечно же, не помнил об этой знаменательной дате, — ну… поздравляю, что ли… -Спасибо! — буркнула я, отстраняясь. И вовремя. На нижней ступеньке лестницы, восходящей к дверям офисного здания, стоял Мин Хо. В одной руке он держал пузатый портфель, набитый бумагами, а другой прижимал топорщащееся пальто к груди. Я рефлекторно отшатнулась от белобрысого, а тот и бровью не повел. Спрятав руки в карманы, он невозмутимо глядел сверху-вниз на нахохлившегося Мин Хо и непонятно чему ухмылялся. Мой бойфренд переводил взгляд с него на меня, и молчал, ожидая, когда кто-нибудь прояснит ситуацию. -А… мы тут…- промямлила я, прекрасно представляя себе, как мы выглядели со стороны. Под ледяным взглядом парня мне стало неуютно. -Вот видишь, — смилостивившись, пришел на помощь блондин, когда неловкость достигла максимальной отметки, — я же говорил, что он уже на связи. Теперь ты можешь до него дозвониться, — он с силой вдавил сигарету в металлический бок мусорной урны, притянул меня к себе и чмокнул в висок, игнорируя застывший взгляд Мин Хо, — все, подруга, за тобой пришли, так что иди-ка ты домой. Все равно, ты ничего дельного сегодня уже не наработаешь. Я выключу свет на твоем столе и отправлю незаконченный отчет тебе по почте. В прочем, не особо напрягайся на счет невыполненной работы. Госпожа Ян забыла упомянуть, что отчет необходимо сделать к понедельнику, — он подтолкнул меня к парню, развернулся на каблуках и, козырнув ему, скрылся в недрах офисного здания. -Я не буду спрашивать, что это было, — негромко сказал Мин Хо скорее себе, чем мне, и сделал странное движение рукой, перехватывая что-то под пальто поудобнее, — но не ставь меня больше в неудобное положение. Он не подошел поближе, не попытался обнять или поцеловать, как обычно делал при встрече. Это больно задело уязвленное самолюбие, и так пострадавшее от того, что он не давал о себе знать уже почти сутки. Я понурилась и шмыгнула носом. Воспаленные глаза нещадно слезились от холода, и по щеке скатилась непрошенная слеза. Парень истрактовал это по-своему. -Ну же, — растерянно пролепетал он, — я на тебя не злюсь, ты чего? Вы же друзья, я не ревную, глупышка. Не плачь. Ты же знаешь, я никогда не буду с тобой так обращаться. Я еще раз шмыгнула носом, мимоходом подумав, что с таким изнуряющим паршивым днем и правда было бы закономерным расплакаться. Перебрав в голове все сегодняшние неудачи, я почти набралась сеансу для продолжительных душераздирающих рыданий… и оглушительно чихнула. Мин Хо подпрыгнул от неожиданности. Я чихнула еще раз, и еще. После целой серии, я высморкалась и с ожиданием уставилась на парня, но момент был безнадежно утерян, и драматизм ситуации улетучился, безжалостно сметенный простудой. -Идем домой, — он жестом предложил мне взять его под локоть, но тут же прижал его к боку. Я подозрительно прищурилась — мне показалось, что у него за пазухой что-то есть. -Ты на мотоцикле? -уточнила я, сделав вид, что ничего не заметила. -Нет, мотнул головой он, — сегодня как простой смертный, на автобусе. Кстати, не хочешь по дороге зайти перекусить? -Хорошая идея, — согласилась я, — за весь день маковой росинки во рту не было. Если тебя, конечно, прельщает перспектива есть за одним столом с человеком, у которого сопли до колен свисают. Спутник вздрогнул и захихикал. Я неодобрительно взглянула на него, но парень сделал вид, что ничего не произошло. -Кстати, ты неважно выглядишь, — заметил он, — приболела? -Да ладно?! — скептически фыркнула я, — ты на редкость наблюдателен и умеешь сделать девушке комплимент! -Не будь злюкой, — отрезал он, — Заглянем по дороге в аптеку, купим лекарств, и завтра будешь как новенькая. Все болеют, и ничего страшного в этом нет. -Но не у всех сегодня день рождения! — рявкнула я, но из-за больного горла это больше было похоже на хриплое карканье, — о котором ты даже не вспомнил! Знаешь, это ужасно обидно — до ночи сидеть на работе с температурой, пытаться дозвониться до своего парня, который даже не удосужился за весь день взять трубку, не говоря уж о том, чтобы поздравить! А ты, похоже, вообще забыл! — от обиды у меня прорезался голос. Мин Хо, тащивший меня за руку в сторону остановки, при этих словах выронил мое запястье и, остановившись, повернулся ко мне: -Я надеялся поздравить тебя в более подходящей для этого обстановке, — он прислонил портфель к бордюру, — но ты невыносима. Он оттянул в сторону ворот пальто. Оттуда сверкнули в свете уличного фонаря два зеленых глаза и показалась всклокоченная рыжая башка. За пазухой у парня ютился котенок, недовольно заурчавший, когда его из тепла извлекли на божий свет. -На, — сунул он мне в руки теплый комок меха, воспротивившийся этому, — с днем рождения. Я не могла выдавить из себя ни слова, не в силах поднять на него взгляд. Стояла, потупившись, ощущая в ладонях маленькую жизнь, которая тут же вцепилась коготками в мои руки. -Прости… -И, чтобы ты знала, я помнил о твоем дне рождения, — бросил мне парень, — и собирался предложить тебе съехаться и жить вместе… со мной и с этим рыжим. Никогда не обвиняй меня в чем-то, если не уверена. Это нечестно, несправедливо, и рушит планы — которые могут быть посвящены тебе. Не делай так больше. Никогда. Я молча кивнула. -Договорились? — он двумя пальцами поднял мне подбородок и поцеловал, — а теперь прячь за пазуху свой подарок и поехали домой.