***
«Ниар фаааар верэвер юр ар Ай белииив ват ве харт дас го ООННН! ВАНС МОР Ю ОПЕН ВЕ ДОР», — разносится по всему дому песня Селин Дион, которую Сыльги, будучи слегка подшофе, поёт её в седьмой раз, кружась вокруг телевизора и заботливо прижимая соджу к груди. Вдоволь напевшись, а точнее не желая ночью беспокоить соседей, которые наверняка и от вчерашней вечеринки не в восторге, она отключила домашний караоке и села смотреть «Дневник Бриджет Джонс». В итоге разревевшись после счастливой концовки, она идёт умываться и, находясь в уборной Тэсона и Сохён, к ней, как она тогда подумала, приходит гениальная идея.***
Сехун уже собирался лечь спать, когда услышал звонок в дверь, а потом совершенно неожиданно для себя обнаружил за ней Сыльги, явно подвыпившую Сыльги. Она стояла, облокотившись о стену с вытянутым пакетом в руке. «Ты забыл», — покрутила она пакетом у него перед носом. Хун хотел спросить, что именно, но зазвеневший телефон его прервал. Он пустил девушку внутрь, а сама пошёл на поиски мобильника. Кан с интересом осматривает квартиру и поёт песенку, услышанную в такси. Она оглядывает гостиную, приоткрывает дверь в спальную комнату, при виде огромной кровати хихикает и заливается краской. Добравшись до кухни, садится за стойку и на сложенные руку опускает голову, пока Се принимает витамины, попутно разговаривая с кем-то по телефону. Сыльги слышит женский голос и пыхтит как паровоз, потому что Сехун флиртует, и ей так вовсе не кажется, а так оно и есть. Просто стоит весь такой супер-пупер крутой, прям мачо-срачо, и флиртует с какой-то девкой, когда она тут сидит у него, когда она проплакала полночи, а потом приехала. «Идиот!», «Козёл!», «ПРИДУРОК!» — вертится на языке. Хочется подойти и отколошматить и… обнять, и… поцеловать и… Кан срывается с места, перелезает через барную стойку и как раз тогда, когда Хун поворачивается, впивается в его губы и убирает к чёрту этот телефон. Ей до безумия нравится целовать эти мягкие губы, делать это с напором и получать такую же отдачу. Пропускать отросшие Хуновские волосы меж пальцев и чувствовать, как крепкие руки изучают её тело, касаясь в нужных местах. И в этот момент нет места мыслям — лишь голые эмоции и бесконечная страсть. Оторвавшись от манящих губ, Сыльги смотрит в его глаза. Их грудные клетки вздымаются, слышно учащённое дыхание и, кажется, даже биение сердец. На дне чужих глаз не видно ответа, но Кан всё же пытается его найти, хотя даже не задала вопроса. — Я пойду, — роняет сухое она и делает пару шагов в сторону выхода, но еле слышное «Останься» и прикосновение к руке не дают ей покинуть квартиру.***
Сыльги просыпается от ярких солнечных лучей, заполнивших всю комнату. Она морщится, зевает, потягивается и, поняв, что она голая, резко открывает глаза. Словно дежа вю, если бы утро прошлого дня не было правдой, только сегодня она в чужой квартире. Кан переворачивается на живот, бьётся головой о подушку и сыпет проклятьями. Самоистязать себя она перестаёт, когда слышит неподалёку смешок. Она поворачивает голову и видит Сехуна, стоящего в дверях в одном только трико и накинутом на плечи полотенце. С мокрой головы стекает вода, спускаясь по подкаченной груди. Кан, засмотревшись, увлажняет сухие губы и только потом бросает взгляд на его лицо, замечая озорной блеск в глазах. — Доброе утро, — говорит он. Слова звучат как мёд, обволакивающий сладость. Его губы расходятся в искренней улыбке и, не давая ответить Сыльги, он просто посылает её в душ, а сам идёт готовить завтрак. Се замечает оставленный пакет, когда заканчивает с готовкой, открывает его и видит гель для бритья. Что же она не его гель, а Тэсона принесла? Он ещё не успел обзавестись корейской продукцией, поэтому на лице снова появляется улыбка, понимая, что Сыльги просто был нужен повод. — Ты же не против? — спрашивает Кан, оттягивая низ Хуновской футболки. Сехун только кивает и проходится глазами по голым ножкам. — Это куда? — спрашивает она, вертя мокрым полотенцем. Се сглатывает слюну, молча забирает полотенце и уносит его в сушилку. Сыльги замечает пакет на столе и краснеет от стыда. Как раз в этот момент раздаётся звонок в дверь, и она идёт её открывать, думая, что это доставка еды, но за ней оказыватся миловидная девушка. — Здравствуйте, — говорит она. — А Сехун дома? Кан отвечает положительно и открывает пошире дверь, чтобы гостья зашла. Она вспоминает эту девушку, ту самую, которая забирала вчера Сехуна. Обида вновь заполняет её сердце, даже дышать становится тяжелее. — Серьёзно? Гель для бритья? — Хун выходит из ванны, демонстративно вынося два разных геля. Сталкер смущённо отводит взгляд, ей стыдно за свой поступок и за детскую наивность. — К тебе гости, — резко говорит она. — Привет, — выглядывает нежданный гость и поджимает губы в неловкой улыбке, выкатывая за собой чемоданчик, придерживая горшок с цветком в руке. — Джухён, — констатирует Сехун, понимая всю неловкость ситуации, и переводит взгляд на Сыльги, подмечая её недовольное выражение лица. Кан складывает руки на груди, фыркает что-то себе под нос и направляется в комнату, минуя Сехуна, при этом специально задевает его плечом. — Кажется, я не вовремя, — говорит Джухён, наблюдая за разворачивающейся драмой. — Извини, что пришла без звонка. Я тогда, наверное, пойду, только оставлю цветок. — Ок, спасибо, — произносит Хун, забирая из рук девушки горшок. — Извини, что так вышло, я тебе позвоню. — Ничего, я всё понимаю, — по-доброму говорит Джухён и выходит из квартиры. Хун, закрыв за гостьей дверь, видит, как Сыльги выходит из комнаты уже полностью одетая и при этом выглядит мрачнее тучи. — Ты куда-то собралась? — спрашивает Сехун, в голосе скользят нотки вины. Снова непонятная ситуация, и снова она сбегает. — Не хочу мешать тебе и твоей гостье, — бросает Кан, не оборачиваясь, когда наклоняется, чтобы обуться. Уходить от Сехуна совсем не хочется, сердце ноет, на глазах наворачиваются слёзы. Она ведь до сих пор его любит, как бы ни пыталась забыть и как бы сильно не пыталась обмануть разбитое сердце. — Она уже ушла, Сыльги. Давай мы вместе позавтракаем, и я тебе всё расскажу. Пожалуйста, останься, — просит он таким обречённым голосом, что девушка просто не может уйти. Они садятся за стол, завтракают. О сначала рассказывает ей о знакомстве с Джухён, чтобы прояснить ситуацию и развеять все сомнения Сыльги. А потом вспоминает о разговоре с Каем, говорит, о том, что не знал, что она тогда приехала в аэропорт. Он видит, как на глазах Кан выступают слёзы, встаёт с места и подходит к ней, чтобы обнять. Кан утыкается в его футболку, которая намокает от слёз, и беззвучно плачет, пока Сехун говорит о том, каким глупцом он был. — Я такой дурак, Сыльги! Я знаю, я виноват! Виноват, что поставил тебя перед фактом и так долго скрывал правду! Прости меня, если можешь! Помнишь, я тогда сказал, что не ставлю точку? Я так и не смог её поставить и, наверное, никогда не смогу. Я люблю тебя, Сыльги! Кан заплакала пуще прежнего и сильнее сжала в руке его футболку. — Ну всё. Хватит, хватит плакать, — говорит Се, утирая слёзы Сыльги, а у самого от такого её беззащитного вида чертовски сильно щемит в груди. — Сехун, — тяжело вздохнув и набрав в лёгкие воздуха, говорит она. — И ты меня прости, я тогда должна была дать тебе шанс всё объяснить. — Мы в какой-то степени оба были неправы, жаль, что нам понадобилось два с половиной года, чтобы это понять, — Хун слегка целует её губы, а затем, отстраняясь, спрашивает: — Ты согласна начать всё заново? — он с надеждой заглядывает ей в глаза. — На этот раз обещаю, всё будет по-другому! — Конечно, — отвечает Сыльги и тоже слегка целует Хуна. — Я давно должна была тебе сказать. Я люблю тебя! Они улыбаются как дураки друг другу, целуются до умопомрачения и проводят вместе весь день. Пустота внутри наконец заполняется счастьем, а любовь скрепляет когда-то разбитые сердца. Они обещают, что никогда не будут врать и утаивать правду, поэтому они решают следующим утром рассказать всё семье. Оба понимают, что сразу всё гладко не будет, но зато они будут вместе. Будут согревать друг друга холодными ночами, дарить улыбки ярче солнца и делать друг друга самыми счастливыми на свете людьми.***
Глаза Сыльги устремлены прямо в стол, она рассматривает его гладкую белую поверхность, боится поднять взгляд и только сжимает сильнее чужую руку под столом, когда Сехун начинает говорить. Она сидит будто в прострации, не слыша голосов, и ,подняв взгляд, замечает, как хмурится Тэсон.