Помоги мне! Помоги мне! Корабль медленно тонет, Они думают, что я сумасшедший, Но им неведомо это чувство. Они вокруг меня, Кружат, как стервятники, Они хотят сломить меня И смыть краски окружающего мира, Обесцветить мой мир!
Габи морщится и старательно пытается не шипеть от боли. — Прости, — Курякин сидит рядом, зашивает ей рану и всем своим видом выражает собственное раскаяние. Гэби правда хочется простить, но навязчивая мысль не дает шпионке покоя. — Это уже не в первый раз, Илья. Тебе нужно научиться контролировать свои эмоции. Мужчина сжимает челюсть, но больше ни чем не выдает собственную реакцию. Теллер смотрит на него и думает, что для такого скупого на эмоции человека как он, Илья слишком легко поддается гневу. Она знает, что у него есть на это причины, но всё же… Девушка отводит взгляд и вздыхает: — Так не может больше продолжаться, и ты сам это знаешь. Своим поведением ты ставишь под угрозу всю операцию. Илья никак не отвечает, продолжая занимается её ранением. Закончив, он поднимается с насиженного места и тяжело шагает в сторону выхода из снятой ими квартиры. — Я не могу. — произносит Курякин, на секунду остановившись на самом пороге, и выходит. Габи устало трет переносицу и осознает, что у неё стало на ещё одну задачу больше. ***Я не могу противостоять этой болезни, Она захватывает разум и тащит меня в никуда, Я нуждаюсь в тебе, я не могу бороться с этим вечно, Я знаю, что ты смотришь, Я чувствую, что ты рядом…
— Что здесь происходит? — спрашивает Илья, привычно нахмурившись. Вся мебель в их скромном пристанище оказалась отодвинута к стенам, образовав тем самым пустое пространство посередине, где сейчас как раз расположилась Габи. — Садись, — говорит девушка, хлопая по месту на полу рядом с собой. Илья недоумевает, но всё же выполняет просьбу. — Это называется медитацией. Она поможет тебе научиться концентрации и усмирению собственных эмоций, — Габи показывает как правильно сесть и ловит недовольный взгляд коллеги, — не смотри на меня так. Тебе это необходимо. А теперь закрой глаза и подумай о чем-нибудь успокаивающем. Курякин опускает веки, но не ощущает ничего кроме раздражения. Он сидит минуту, две, пока не начинает барабанить пальцами по ноге и часто дышать, чувствуя нарастающий гнев. — Это бессмысленно, — цедит он сквозь сжатые зубы, — мне ничего не поможет. — Ты даже не стараешься. — шипит Теллер. — Сосредоточься. — Не на чем. — Илья нервно дергает бровью, всё больше убеждаясь в нелепости происходящего. Неожиданно Габи крепко сжимает его руку в своей. — Попробуй на мне. Илья шумно вздыхает, но всё-таки старается сконцентрироваться. Рука Габи совсем маленькая, но мужчина чувствует грубую кожу ладоней, знающих тяжелый труд механика. Ощущая соприкосновение их рук, Курякин начинает постепенно успокаиваться, незаметно для себя переплетая свои пальцы с её. Шпионке хочется судорожно выдохнуть, но страх разрушить момент заставляет её задержать дыхание. В обычное время Илья был словно айсберг — холоден, спокоен и безмятежен. Но в моменты злости, когда он до до хруста сжимает руки в кулаки, когда его глаза застилает пелена гнева, Габи готова поклясться, что воздух вокруг него раскаляется до предела. И сейчас она, чувствуя, как остывает его тело, возвращаясь к своей нормальной температуре, убеждается, что была права, а медитация действительно даёт свои плоды. И старается не думать, что главным успокаивающим фактором оказалась она. ***Подними меня ввысь, и я буду петь, О, с тобой всё налаживается, Мы — единое целое, О, ты уносишь всю боль
Илья, чертыхаясь, вваливается в квартиру и, устало потерев лоб, усаживается на пол прямо у порога. — Ещё немного, и я бы убил его, — Курякин закрывает глаза, чувствуя всё ещё дико скачущий пульс. — Ну не убил же. Ты делаешь успехи, — Габи входит следом, запирая входную дверь, — чуть-чуть больше практики и тебе можно будет присвоить титул "Мистер Невозмутимость". Мужчина проглатывает раздраженный ответ и, дергая её за рукав плаща, тянет девушку вниз. Габи, уже привыкшая к роли его успокоительного, понимающе хмыкает и садится рядом, слегка опираясь на его плечо. Быстрое дыхание успокаивается, а мысли, наконец, проясняются. Илья облизывает сухие губы и бормочет: -Спасибо. -За что? Гнев был единственной эмоцией, с выражением которой у него не было проблем. -Сама знаешь. На губах Теллер сама собой расползается глупая улыбка, потому что ей для понимания большего и не надо. Она сжимает его ладонь чуть крепче. -Всегда пожалуйста. Ладонь Габи прохладная, вселяющая уверенность, и Илья, кажется, впервые не чувствует желания набить чью-нибудь морду.Спаси меня, если я попаду Во власть демонов.